Кейси Уэст - Расстояние между нами

Сегодня в «Скрим Шаут» полно местных. Я узнаю некоторых ребят из школы и киваю в знак приветствия. Сцену и сценой-то не назовешь, это больше похоже на шаткую платформу. Возле нее расставлены разномастные столы, а вдоль одной из стен растянулся бар. Здесь так много людей, что мне приходится искать Скай.

– Привет, – говорит она, когда я присоединяюсь к ней. Сегодня у нее ярко-розовые волосы, и рядом с ней я чувствую себя невзрачной.

– Привет. Сегодня много народу.

– Знаю. Так круто. А ты, похоже, произвела впечатление на Тика, он только что о тебе спрашивал. – Она кивает на дверь с краю сцены, где, судя по всему, готовится группа.

– Нам обязательно его так называть? – Я еще не составила мнение о Мейсоне. Но что-то в нем есть, иначе я бы не стояла здесь, отказываясь от сна.

– Да, обязательно, Кайвман.

– Пожалуйста, только не ты, Дай.

Она хихикает:

– Знаю, ужасные прозвища, верно? Хотя мне становится смешно, когда ты называешь Генри Тодом.

– Кстати, как у вас дела с Тодом?

– Очень хорошо.

Скай исключительно преданный человек. Генри придется совершить нечто поистине ужасное, чтобы они расстались. Но мне кажется, ничего подобного он не сделает. Если закрыть глаза на его отвратительную привычку раздавать прозвища направо и налево, он славный.

Я смотрю на сцену в ожидании группы.

– Думаю, сегодня ты влюбишься в него до одурения, потому что он задаст жару.

– Само собой. – Она улыбается. – А ты влюбишься до одурения в Тика, потому что его голос как мед.

И она права. По крайней мере, насчет меда. Когда он начинает петь, я не могу отвести от него взгляд. У него мягкий голос с хрипотцой, и мне хочется покачиваться в такт. Отдаленно слышу хихиканье Скай и наконец выхожу из транса.

– Я же тебе говорила, – ликует она, едва я перевожу на нее взгляд.

– Что? Я просто слушала. Невежливо не слушать.

Она снова смеется.

Когда заканчивается последняя песня, Мейсон спрыгивает со сцены и исчезает за ней вместе с ребятами. Первым выходит Генри, и они со Скай какое-то время целуются прямо передо мной. Фу! Почему мне вдруг хочется тоже с кем-нибудь поцеловаться? Мне и одной хорошо. Я уже привыкла. Так что же изменилось? В голове всплывает образ Ксандера с его кривоватой улыбкой. Нет. Отметаю эту картинку прочь.

Разозлившись на собственные глупые мысли, я прерываю их слишком резко:

– Всё, достаточно!

Скай, хихикая, отстраняется, а Генри притворяется, будто только что меня заметил. Ну конечно.

– Как жизняк? – спрашивает он, затем перегибается через барную стойку и просит воды со льдом.

Берет стакан, и мы отправляемся на поиски столика, но свободных мест нет, поэтому просто отходим в угол и разговариваем.

Вскоре выходит Мейсон и закидывает руку мне на плечи. Его футболка мокрая от пота, и очарование вмиг рассеивается.

– Кайман, ты пришла.

– Как видишь.

– Понравилось выступление?

– Безусловно.

– Ты привела с собой пожилых дам? – Он оглядывается по сторонам, будто и в правду существует такая вероятность.

– Почти, но одна из них в последнюю минуту все отменила. Думаю, сегодня в центре выступает какая-то группа металлистов.

– Что за группа? – спрашивает Генри, и Мейсон начинает смеяться.

– Это была шутка, идиот, – отвечает он.

– Не называй меня идиотом.

– Тогда не веди себя так.

Генри дуется, и Скай тут же лепечет ему:

– Ты не идиот, детка.

И они снова начинают целоваться.

Гадость. Серьезно.

– Хочешь что-нибудь выпить? – интересуется Мейсон, подводя меня к освободившемуся столику.

– Да, пожалуйста.

Я сажусь, и он, вернувшись с двумя бутылками пива, протягивает одну мне.

Я поднимаю руки:

– Ой, я не пью. Мне семнадцать.

– И? Мне девятнадцать.

– Мама говорит, что до моего совершеннолетия она имеет право меня убить. – Мама всегда советует мне в щекотливой ситуации валить все на нее. И кажется, это хорошо работает.

Он хохочет:

– Понятно, это круто. – Он садится рядом со мной.

Около минуты я наблюдаю за тем, как он пьет, а потом говорю:

– Пойду возьму воды.

– Ох. – Он подскакивает. – Сиди, я принесу.

Глядя ему вслед, я не могу решить: я так взволнована то ли из-за того, что общаюсь с солистом группы, то ли потому, что это Мейсон. Но когда к нему подходят две девушки и он поворачивается поговорить с ними, понимаю, что все дело в первом варианте. Как-никак, я едва его знаю. И от этого я чувствую себя гадко.

Бармен передает ему стакан воды со льдом, но Мейсон продолжает болтать.

Я резко встаю. Мне нужно идти. Утром рано вставать.

Подхожу к Скай и похлопываю ее по плечу:

– Эй, я ухожу.

Она отстраняется от Генри:

– Подожди. – Осматривается вокруг и замечает Мейсона. – Нет, не уходи. На него постоянно набрасываются девчонки. Это не его вина.

– Меня это не волнует. Я не поэтому ухожу. – По крайней мере, в этом я пытаюсь убедить себя. – Просто утром мне на работу. Скоро увидимся.

Только я отхожу, чтобы попрощаться с Мейсоном, как слышу ее слова:

– Подожди, мы тебя проводим.

Мы проходим мимо Мейсона, и я машу ему на прощание, в то время как Скай громко оповещает его:

– Мы идем провожать Кайман домой.

Он просит нас подождать и вежливым кивком завершает разговор с очередной девицей. Ставит на стойку стакан с водой, который заказал, и подходит к нам:

– Я с вами.

Генри и Скай, тихонько переговариваясь, идут впереди. Мейсон закидывает руку мне на плечи. Да, он из чувствительных парней. Целый квартал мы молчим.

– Не знал, что тебе нужно уйти пораньше, – наконец говорит он.

– Да. Утром мне на работу.

– Мы выступаем еще на следующей неделе.

Я не уверена, приглашает ли он меня таким образом или всего лишь поддерживает разговор, поэтому просто киваю.

– Спасибо, – благодарю я, когда мы подходим к магазину, и достаю из кармана ключи.

Он наклоняется ко мне. Мне и в голову не приходило, что он, будучи таким чувствительным, да еще и при свидетелях, может попытаться поцеловать меня. Поэтому я недостаточно быстро уворачиваюсь и цепенею от неожиданности, когда его на удивление мягкие губы касаются моих.

– Ох, эм… вау, – мямлю я, отстраняясь.

Он не отходит, и его взгляд встречается с моим.

– Спасибо, что пришла сегодня.

Его голос с хрипотцой оживляет мое сердце, и я вновь поражаюсь своей реакции.

– Ладно, увидимся.

Скай улыбается мне так, будто это был самый захватывающий момент в ее жизни. А мне просто хочется сбежать.

Магазин открывается в девять, но мои глаза, как по часам, распахиваются субботним утром в шесть утра. Пытаюсь снова заснуть, но ничего не выходит, поэтому я просто какое-то время пялюсь в потолок и обдумываю прошлый вечер. Что произошло? Мейсон намеревался меня поцеловать? Или я нежданно повернулась к нему, когда он собирался меня обнять, или еще что-то? Чтобы это понять, нужно во всем хорошенько разобраться, а затем вновь восстановить хронологию событий.

Существует всего два логических объяснения. Первый: это была случайность, и он побоялся это признать. Второй: он действительно очень дружелюбный и целует всех подряд. Теперь, когда я разложила все по полочкам, мне стало намного лучше. Надеюсь только, что какое-то время мы с ним не будем пересекаться.

После часа безуспешных попыток вернуться ко сну, я вылезаю из постели и, пока мама не заняла ванную, принимаю душ. Надеваю джинсы, футболку и влезаю в пушистые черные тапочки. С еще мокрыми после душа волосами спускаюсь вниз, чтобы забрать оставленный там список заказов, которые нужно внести в компьютер.

Еще раз сверяю его со списком, который составила мама. До открытия магазина еще целый час, полно времени на подготовку, поэтому я засовываю список в карман и иду к компьютеру. Не успеваю дойти до нижней ступеньки, как раздается стук в дверь. Рука машинально устремляется к мокрым волосам, а в голове тотчас возникает мысль, что это Мейсон. Такой сценарий не вписывается ни в одно из объяснений, что я придумала. Чересчур любвеобильные рок-звезды не появляются на пороге случайных знакомых на следующее утро. Магазин еще закрыт, так что жалюзи опущены. Можно и не открывать дверь.

Секундой позже раздается трель телефонного звонка.

У Мейсона ведь нет нашего номера телефона, верно? Могла ли Скай дать его ему? Стремительно поднимаю трубку, пока мама не ответила наверху.

– Алло, «Куклы, и не только».

– Неделю назад кое-кто предупреждал меня не покупать черничные маффины в «Пекарне Эдди», но я не послушался и все равно их купил. Теперь время от времени у меня появляется непреодолимая тяга.

Я так рада тому, чей голос слышу, что выдаю странную комбинацию смешка со вздохом, а затем быстро прочищаю горло.

– Они вызывают зависимость.

– Теперь я тебе верю.

Я улыбаюсь.

– Так ты меня впустишь? Здесь холодновато. Я поделюсь.

Мой взгляд падает на дверь.

– Похоже, на одном из маффинов даже есть твое имя… Ох, нет, извини, это мое.

– Я…

– Ты же не хочешь, чтобы я умер от переохлаждения? – настаивает он.

– Не думаю, что там настолько холодно. – Шаркая тапочками, подхожу к двери и открываю ее, впуская Ксандера.

– Привет. – Его голос эхом раздается в трубке, которая до сих пор прижата к моему уху, и я отключаюсь.

Прошло столько времени, что я почти забыла, насколько он красив… и богат. Дух богатства прямо-таки тянется за ним вместе с холодным воздухом, когда он заходит внутрь. Я запираю дверь и поворачиваюсь к парню. В руках у него пакет из пекарни и два стаканчика с крышками.

– Горячий шоколад. – Он приподнимает правую руку. – Или кофе. – Приподнимает левую. – Я попробовал и то и то, так что мне без разницы.

Мило. А если этот дух богатства – инфекционное заболевание? Указываю на его правую руку:

– Горячий шоколад.

– Я так и думал, что ты выберешь его.

Забирая у него стаканчик, стараюсь не обращать внимания на свою трясущуюся руку. Это доказывает, что его появление из ниоткуда у моей двери меня взволновало.

Осматриваю его с головы до ног. Как же меня раздражает, что даже ранним утром Ксандер выглядит таким… бодрым. Интересно, посреди ночи с растрепанными волосами и сонными глазами он все равно выглядит идеально?

– Ты так пялишься на меня, что мне становится неловко.

– Я не пялюсь, а наблюдаю.

– И в чем разница?

– Цель наблюдения – получить данные и сформировать теорию или умозаключение.

Он слегка наклоняет голову:

– И каков вердикт?

Что ты всего в шаге от обычного человека. Он поворачивается, желая осмотреть магазин, и массивный черный перстень на его мизинце ударяется о колыбельку. Я приподнимаю брови. А может, и в двух.

– Ты ранняя пташка.

Он разводит руки в стороны, будто говоря: «Ты меня раскусила».

– Я тоже кое-что заметил.

– Что?

– Что у тебя очень мокрые волосы.

Ой! Точно.

– Да, но ты пришел без предупреждения. А я, едва проснувшись, не выгляжу идеально. – Как некоторые.

На его лице отражается догадка, и я жду, когда он ее выскажет. Он смотрит через плечо на подсобку:

– Ты здесь живешь?

– Да, квартира наверху. – Теперь я в замешательстве. – Если ты не знал, что я здесь живу, то почему стучался в дверь до открытия?

– Потому что полагал, что ты приходишь пораньше, чтобы подготовиться к открытию.

– Вот здесь точные наблюдения были бы очень кстати.

Он смеется:

– Ты не представляешь, сколько ночных кошмаров порождает магазин кукол. Меня годами разны ми способами убивали куклы с ангельской внешностью.

– Это действительно… ужасно…

Я хихикаю.

– Так что ты здесь делаешь?

– Покупаю маффины. Разве это не очевидно? А так как именно ты познакомила меня с этим наркотиком, я посчитал нужным поделиться.

– Тебе просто нравится смотреть на кукол, да? Ты скучал по ним.

Его губы растягиваются в слабой улыбке.

– Да, я дико скучал по этому месту.

Я кладу телефон на стойку и, обхватив теплый стаканчик обеими руками, иду в подсобку. Ксандер следует за мной. Сажусь на старый диван и закидываю ноги на кофейный столик.

Он ставит пакет из пекарни и стаканчик с кофе возле моих ног и, сняв куртку, садится рядом:

– Итак, Кайман…

– Итак, Ксандер…

– Как острова.

– Что?

– Твое имя. Кайман. Как Каймановы острова. Это любимое место твоей мамы?

– Нет, третье по счету. У меня есть старший брат по имени Париж и старшая сестра Сидней.

– Ого. – Он открывает пакет, достает маффин, верхушка которого блестит от сахарной посыпки, и протягивает его мне. – Правда?

Я аккуратно снимаю обертку: