— Его вышвырнули за борт…

— Миледи, пираты — это воры и разбойники, которых кормит море. И хотя они, не колеблясь, убьют любого, кто осмелится встать им на пути, но любят они не кровь, а золото. Так что сейчас ваш капитан, живой и невредимый, находится на борту корабля де Лонгвиля.

— Но де Лонгвиль сказал… — Не веря собственным ушам Элинор затрясла головой. — Вы либо отъявленный обманщик, либо не знаете ничего о тех людях, кому вы служите! — крикнула она ему в лицо.

— Я мог бы немало рассказать о том, чему был свидетелем, когда слуги вашего короля творили суд и расправу!

— А я, в свою очередь, могла бы порассказать вам о жестокости скоттов! С радостью бы сделала это! — фыркнула Элинор. Забыв обо всем, она подскочила к нему. — Замок Клэрин… неужели вам это ничего не говорит?! Так вот, в замке Клэрин всех мужчин, оставшихся в живых — крестьян, торговцев, ремесленников, — вместе с воинами, словно скот, загнали в амбар и подожгли.

— Боюсь, миледи, ваши англичане поступают так сплошь и рядом, — резко оборвал он ее. — И если шотландцы жестоки, так это оттого, что у нас были хорошие учителя. А теперь прошу простить, леди Элинор. Я промок до нитки. И замерз как собака. Впрочем, и вы, думаю, тоже. Он взялся за ручку двери.

— Подождите! Разве вы должны непременно…

— Запирать дверь? — догадался он.

— Да.

— Прошу простить, но должен. Видите ли, вы очень ценная добыча, леди Элинор.

— Тогда, значит, за меня потребуют выкуп? — Он задумчиво покачал головой.

—  — Я еще не решил.

— Но если не выкуп, тогда что же?..

— Это и так понятно, разве нет?

— Послушайте, вы же сами сказали, что я представляю собой слишком большую ценность, чтобы…

— Ценность? Да. Во всех отношениях.

Странная нотка в его голосе заставила ее надменно вздернуть подбородок и смерить его с ног до головы ледяным взглядом.

— О да, я понимаю. Обычное дело, когда идет война. Мужчин убивают, женщин насилуют. Чего же вы ждете? Позвольте, однако, заверить вас, что вы вряд ли получите от этого такое уж удовольствие!

— Миледи, позвольте заверить вас, что захоти я получить удовольствие, то я бы его уже получил! Но сейчас вы больше похожи на драную кошку, которую выловили из воды, чем на женщину. А теперь позвольте мне пожелать вам доброй ночи, миледи. Если, конечно, у вас нет желания предложить себя моей команде.

Не иначе как пребывание в ледяной воде помутило ей разум. Сжав кулаки, Элинор кинулась на него, но Брендан был быстрее — может быть, потому что ожидал нечто вроде этого. Стальные пальцы обручем стиснули ей запястье, а тело его, несмотря на мокрую одежду, казалось, было куда более горячим, чем то пламя, которого она так безумно боялась.

Его лицо было мрачным как туча. В ледяной улыбке сквозило надменное презрение.

— Кто знает, миледи? Может, если вы приведете себя в порядок, в другой раз я и найду вас более соблазнительной?

Элинор взяла себя в руки, чтобы снова не наброситься на него с кулаками. Не хватало еще, чтобы он опять прижал ее к себе!

— Скорее уж я предпочту оказаться в лапах ваших соплеменников! — буркнула она, стараясь кое-как пригладить растрепавшиеся волосы.

— Это можно легко организовать, — с готовностью предложил он.

— Ради всего святого, — вспыхнула она, — уходите!

— С радостью, — насмешливо бросил он.

Дверь захлопнулась. Со скрежетом задвинулся засов.

Элинор застыла, тупо глядя на дверь. Ей стоило неимоверных усилий, чтобы не разрыдаться.

И все же силы оставили ее. Упав на кровать ничком, Элинор залилась слезами.

Ей снился сон.

Она была дома, в замке Клэрин. Скотты были разбиты у Фолкерка. Она вернулась вместе с английской армией. Ее называли святой Ленорой — просто потому, что она поступила так, как подсказало ей сердце. Но враг вернулся, грабя, убивая, сжигая все на своем пути. Словно грозный прилив, отряды скоттов захлестнули их край, остановившись только у замка Клэрин, чьи толстые каменные стены, окруженные глубоким рвом, встали на их пути неодолимой преградой.

Укрывшись в башне замка, Элинор видела, как всех, кто был за крепостной стеной, согнали в большой амбар. Она видела, как его поджигали. И видела, как скотты стояли поодаль и смотрели на полыхающий огонь. Выскочив из замка, Элинор, а вслед за ней несколько воинов, их жены и дети быстро растащили горящие охапки хвороста и погасили пламя. Чудом спасшиеся люди по команде Элинор попрыгали в крепостной ров с водой. К счастью, они успели вовремя. Погибло всего семь человек.

Весть об этом разнеслась широко. Мужчины — все, кто мог носить оружие, — по призыву короля встали под знамена с английским львом, чтобы сражаться со скоттами. И тогда послали за Элинор. Ее просили встать в ряды воинов вместе с мужчинами. Одно присутствие святой Леноры должно было укрепить моральный дух армии.

Но прошло немного времени, и все изменилось. Как наследницы отца, обязанностью Элинор было всего лишь содержать в надлежащем порядке замок, земли и получать доходы — до тех пор, пока «не произведет на свет наследника».

Перед глазами ее вновь возник замок. Она мысленно перенеслась в большой зал замка. В тот день никакие мысли о надвигающейся войне еще не тревожили их. Все казалось таким мирным. В камине уютно пылал огонь. Новые яркие гобелены — творение фламандских мастеров, — привезенные заезжими торговцами, украшали каменные стены, от которых даже летом тянуло промозглой сыростью и холодом. В стране давно царил мир, торговля и ремесла процветали, крестьяне богатели. Элинор обожала отца, хорошо образованного человека, далеко опередившего свой век и считавшего, что миром должен править разум. Она так и не смогла смириться с его смертью. На плечи девушки легла огромная ответственность. Нужно было должным образом встретить посланцев короля, когда они отправятся на север. А еще заботиться обо всех в деревне — лечить заболевших, неукоснительно посещать все службы в церкви, провожать в последний путь тех, кто покинул этот мир, и приветствовать тех, кто только еще входил в него.

Кузены мечтали выгодно сбыть Элинор с рук. То один, то другой появлялись в замке, надеясь ослепить кузину перечнем мужчин, получивших известность при европейских дворах. К тому же и сам замок Клэрин, хоть и пострадал при осадах, был лакомым кусочком. А кузены отчаянно нуждались в деньгах. К ужасу Элинор, каждый новый претендент на ее руку, казалось, был еще хуже предыдущего. Роберт Ланкастере, к примеру: ростом с сидящую собаку, он еще к тому же страдал от какой-то непонятной мерзкой кожной болезни. Но этот хоть был достаточно образован и изысканно вежлив. Тибальд, лорд Эксин, наследник графской короны, был хорош собой, зато отличался отвратительной жестокостью — ради забавы сын графа обожал топить котят.

Так оно и продолжалось. Элинор отвергала одного претендента за другим.

— Твоему поведению просто нет названия! — бушевал ее кузен Альфред. — Это просто возмутительно! — Не выдержав, он принялся расхаживать перед камином. — Элинор, что толку ходить вокруг да около? Ты потеряла отца, была вынуждена защищать свой замок с оружием в руках… но с тех пор прошло бог знает сколько лет. Ты уже не ребенок. Учти, о тебе уже поползли всякие слухи. Люди шепчутся, что ты хромая, кривая, горбатая и уж не знаю что… Дескать, именно поэтому…

— …ни один из завидных женихов не осмелится предложить ей руку? — донесся скрипучий голос из-за высокой спинки стоявшего прямо перед камином кресла. Это был Корбин, еще один кузен Элинор. Двумя годами младше Альфреда, он обладал незаурядным чувством юмора — во всяком случае, обожал вышучивать все, что касалось жизни светского общества. Но к Элинор он относился совсем иначе, чем Альфред. Он считал, что все должно идти своим порядком. Альфред же воспринял предсмертную волю отца Элинор позаботиться о кузине с каким-то болезненным чувством долга.

— Альфред, может, все эти женихи и знатны, и баснословно богаты, — тихо сказала Элинор, глядя на руки, сложенные на коленях. Потом вдруг резко выпрямилась во весь рост, оттолкнула тяжелое кресло и с вызовом посмотрела в глаза кузену. — Но… они…

— Не обладают никакими иными достоинствами? — подсказал Корбин.

Элинор бросила на него благодарный взгляд.

— Корбин прав.

— Элинор, мой долг — благополучно выдать тебя замуж. А твой долг — подчиниться воле отца. Ты ведь говорила, что любишь его? Неужели так трудно исполнить его желание? — требовательным тоном заявил Альфред.

— Я его обожала! — вспыхнула Элинор.

— Вот-вот! А он оставил тебя на мое попечение. И вот теперь ты делаешь все, чтобы помешать мне выполнить свой долг в отношении тебя.

Из груди Элинор вырвался вздох.

— Альфред, — умоляюще пробормотала она, хрустнув пальцами, — постарайся понять наконец! — Я не выйду замуж за человека, которого не могу уважать…

Альфред покачал головой.

— Тогда ты отправишься во Францию. Граф Ален де Лаквиль недавно овдовел, и у него нет наследника. Он намного старше тебя… но ведь ты всегда любила и уважала его, не так ли?

Элинор заколебалась. Ален действительно был неплохим человеком. И к тому же весьма богатым. Благородный, добрый, с тихим, мягким голосом. Ему очень шла пышная шевелюра белых как снег волос. Несмотря на возраст, он казался еще молодым человеком. И он ей нравился. Но…

— Но он же старше моего отца! — прошептала Элинор.

— А моя жена, как мне кажется, старше самого Господа Бога, — пошутил Корбин.

— Корбин, ну что ты несешь?! Она моложе тебя!

— Это с виду. А на самом деле Изабель — ведьма, продавшая душу дьяволу и благодаря этому сохранившая вечную молодость! — с нарочитым испугом пробормотал он. Но на губах его играла грустная улыбка.

— Элинор, твой отец отдал жизнь за своего короля, — потеряв терпение, напомнил Альфред. — Ты тоже славно послужила ему при Фолкерке, но это было давно. И если сейчас мы не поторопимся, то король напомнит нам о своем праве решить твою судьбу. И ты будешь вынуждена выйти даже за дикого кабана, если Эдуард вобьет себе в голову, что это самая подходящая для тебя партия. Так что отправляйся в Нормандию. Я списался с Аленом после смерти его жены.

Элинор молчала, а потом сказала:

— Хорошо, я поеду во Францию.

Вот так и случилось, что ей пришлось пересечь море.

Элинор часто просыпалась, но, засыпая, каждый раз видела все тот же сон. Она в лесу при Фолкерке. Укрывшись за деревьями, она видит, как англичане пытаются смять ряды наступающих шотландцев.

И все-таки он отыскал ее. Элинор помнила, как подняла над головой меч. Конечно, ей приходилось брать уроки… но ведь она была не воином, а наследницей замка Клэрин.

Страшный удар меча, который держала рука, явно привыкшая мастерски владеть им, заставил ее выронить оружие. Элинор поняла, что жить ей осталось недолго. Еще секунда — и ее просто изрубят на куски…

— Подожди!

Она поспешно стащила с головы шлем. Застыв на месте, воин в изумлении смотрел на нее. Меч его медленно опустился наземь.

С того самого дня его лицо врезалось ей в память. Глубокая синева его глаз, черные как вороново крыло волосы, высокие, искусно вылепленные скулы долго стояли у нее перед глазами. Время, конечно, изменило обоих, но не настолько, чтобы она не узнала его сейчас.

Особенно этот его взгляд. Или то, как менялось его лицо, стоило только ему увидеть перед собой врага. Это случилось в ту минуту, когда он поднял свой меч, отражая удар англичанина. Элинор хорошо запомнила этот взгляд…

Корабль швыряло в разные стороны, и голова у нее кружилась. После неудавшейся попытки побега она все еще пребывала в унынии. Закашлявшись, она открыла глаза и почувствовала сильную боль в горле. И вдобавок из-за сильного жара ее трясло, как осенний лист на ветру.

Вдруг дверь в каюту с шумом распахнулась. Элинор попыталась встать, но не смогла.

В дверях стоял он. Она снова увидела то самое лицо, что до этого так часто являлось ей во сне.

Может, это ей снится? Или… или это правда? Начинало светать. В сером призрачном свете его фигура, казалось, плавала в дымке. И в тот же миг она поняла, что на море все еще бушует шторм.

— Пойдемте со мной, миледи! — скомандовал он. Верно, это сам дьявол явился за ней. Только во плоти.

Итак, отмщение настигло ее!

Она даже не пыталась сопротивляться, когда он схватил ее. Хриплое проклятие сорвалось с его губ.

— Ты же вся горишь!

Его руки обвились вокруг нее. Подхватив ее на руки, он двинулся к выходу, крепко держась на ногах, невзирая на толчки, сотрясавшие хрупкое суденышко.

Через несколько минут они уже были на палубе, и тотчас же их накрыл серый туман, клубившийся над морем.

Вдруг ослепительная вспышка молнии словно надвое расколола хмурое серое небо. Вдалеке глухо пророкотал гром.

Они обречены, мелькнуло у нее в голове. Море, словно сговорившись с ветром, громом и молнией, бесновалось у их ног, готовясь в любую минуту поглотить их.