Однажды днем она вошла в симпатичную комнату на втором этаже. Ей понравилась эта комната, залитая солнечным светом, проникавшим сюда с балкона. В комнате не было ничего, кроме большой медной вазы, в которой стояла пальма. Рицпа положила Халева на свою шаль в лучах солнца. Малыш повернулся на животик и, поджав пухленькие ножки, стал отталкиваться ими и ползать. Рицпа села рядом и наблюдала за ним.

— Ах ты, маленький лягушонок, — засмеялась она.

Малыш радостно засмеялся в ответ и пополз еще быстрее. Она заметила, что его интересовало, и, взявшись за края шали, потянула ее по мраморному полу.

— Тебе всегда хочется того, что ты не можешь достать, — сказала она.

Халев протянул ручку к сияющей поверхности большой медной вазы. Он снова оттолкнулся ножками, на дюйм приблизившись к своей цели. Крохотными пальчиками он погладил медь, потом заработал ножками еще активнее. Улыбаясь, Рицпа снова взялась за шаль и повернула ее так, чтобы Халев оказался лицом к вазе. Подняв голову, ребенок стал с любопытством смотреть на другого малыша, отражающегося на блестящем медном боку.

— Это ты, Халев.

Он оставил на сияющей поверхности отпечатки своих пальчиков.

Наблюдая за тем, как малыш смотрел на собственное отражение, Рицпа почувствовала, как саму ее охватило острое чувство одиночества. Неужели им так и суждено все время жить здесь и быть отрезанными не только от мира, но даже от остальных людей в этом доме? Она встала, вышла на балкон и посмотрела вниз, на пустой двор. Два охранника возле ворот коротали время, о чем–то разговаривали, смеялись. Несколько рабов ухаживали во внутреннем дворе за растущими овощами.

— Господи, — прошептала Рицпа, — ты знаешь, как я люблю Халева. Я всем сердцем благодарна Тебе за него. Прошу Тебя, не думай, что я неблагодарная, Отец, но мне так не хватает Семея, Иоанна и всех остальных. Я знаю, что, когда у меня была возможность, я мало общалась с ними, но мне так хочется просто быть среди них. Мне так хочется стоять на берегу реки, петь, слушать Твое Слово.

Дорога, ведущая в Ефес, проходила сразу за воротами. В том месте, где она уходила вниз и поворачивала на запад, рос старый теревинф. Рицпа часто видела, как люди располагались в его тени; кто–то спал, кто–то беседовал, другие смотрели на виллу. Были ли они уставшими путниками, отдыхавшими в тени этого дерева, или же это были столь презираемые Атретом аморате, которые только и ждали возможности хоть одним глазком посмотреть на своего кумира?

На холмы, позеленевшие после недавнего дождя, смотреть было куда приятнее. Как хорошо было бы прогуляться по ним, посидеть где–нибудь на склоне и дать возможность Халеву почувствовать своими ножками и ручками нежную зелень травы.

Рицпа обернулась и увидела, что малыш уснул возле вазы. Улыбнувшись, она подошла и опустилась рядом с ним на колени. Не отрывая глаз, она смотрела на него и думала, до чего же он красив. Потом осторожно дотронулась до его ладошки. Ребенок уцепился за ее палец и во сне зашевелил губами.

— Какой же ты чудесный, — прошептала Рицпа и осторожно подняла мальчика на руки. Аккуратно прижав его к плечу, она поцеловала его в щечку. Закрыв глаза, вдохнула аромат детского тельца. Какая сладкая невинность. Новое начало.

— Что ты здесь делаешь?

Тяжелый и зычный голос заставил Рицпу вздрогнуть. Оглянувшись, она поднялась с колен и увидела Атрета, стоявшего в дверях.

— Прости. Я не знала, что мне нельзя заходить сюда.

Атрет вошел в комнату и увидел ее шаль, по–прежнему лежащую на полу, возле блестящей вазы.

— Делай, что тебе нравится.

Рицпа подобрала шаль, встряхнула ее, перекинула через плечо и обернула ею Халева. Улыбнувшись, она посмотрела на Атрета умоляющим взглядом.

— Больше всего мне сейчас хотелось бы погулять с Халевом на холмах.

— Нет, — ответил он, рассердившись на то, что снова едва не поддался обаянию ее красоты.

— Даже с охраной?

— Нет, — Атрет подошел к ней почти вплотную. — И на балкон тоже не выходи, чтобы тебя не увидели там снова.

Рицпа, нахмурившись, посмотрела в сторону балкона.

— Откуда ты мог меня видеть?

Атрет прошел мимо нее и остановился в лучах солнца.

— Можешь не сомневаться, что люди Серта видели тебя.

— Люди Серта? Где?

Он подошел к балконной двери и кивнул в сторону дороги.

— Один сидит вон там, под деревом.

— По виду это простые путники.

— Я помню его по лудусу.

— А-а, — Рицпа тихо вздохнула. — Он может подумать, что я просто служанка, которая убирает верхние комнаты.

— И которая, ничего не делая, стоит на балконе и любуется холмами?

Рицпа покраснела.

— А ты уверен, что это он следит за мной?

Атрет прошел обратно в комнату.

— Да, это следил я. Я в точности знаю, где ты находишься и что ты делаешь. Знаю об этом в любое время дня… — остановившись перед ней, он добавил: — и ночи.

Рицпа выдавила из себя улыбку, и ее сердце при этом забилось чаще.

— Рада слышать, что Халева так хорошо здесь охраняют.

На скулах Атрета заиграли желваки. Он сверкнул на нее глазами. Потом снова прошел мимо. У Рицпы было такое чувство, будто вокруг нее ходит голодный лев.

— Когда–то это была моя комната, — сказал он ровным голосом.

— Пилия мне рассказывала.

Атрет обошел Рицпу с другой стороны и снова посмотрел на нее своим тяжелым взглядом.

— А что еще она тебе рассказывала?

— Она сказала, что ты не любишь приходить сюда. — Рицпа оглядела комнату, и ей очень понравились мраморные стены и красиво оформленный пол. — Красивая комната, солнечная.

— Самая большая и лучшая в доме, — добавил Атрет язвительным тоном.

Встревожившись, она посмотрела на него. В ее голове возникли вопросы, но она не высказала их вслух.

Атрет окинул комнату мрачным взглядом.

— Спальня, достойная царицы.

— Я прошу простить меня за то, что вошла туда, куда не следовало. Больше я сюда не приду. — Извинившись, Рицпа вышла и с облегчением вздохнула, когда оказалась в коридоре, вне власти этих голубых пристальных глаз.

Остаток дня Рицпа провела в атриуме. Она усаживала Халева на край пруда и давала ему возможность болтать ножками по воде. Когда он проголодался, она унесла его в альков и покормила.

Когда Халев насытился, Рицпа пошла на кухню и попросила дать ей что–нибудь поесть. Повар положил ей на блюдо хлеб, фрукты и тонко нарезанные куски мяса. Это блюдо он вместе с небольшим кувшином отнес для нее в помещение, где находился длинный стол, за которым ели и остальные рабы. Поставив приготовленную еду на стол, повар оставил Рицпу. Садясь за стол, Рицпа поблагодарила Бога и стала есть в одиночестве. Тишина действовала на нее угнетающе.

В помещение вошла Пилия с корзинкой, полной хлеба. Рицпа улыбнулась ей и поприветствовала ее, но девушка поставила корзину и быстро отошла от стола. Ее глаза были красными от слез, и когда она посмотрела на Рицпу, в ее взгляде было неприкрытое негодование. Потупившись от смущения, Рицпа растерянно наблюдала за тем, как Пилия разложила хлеб на столе и ушла.

Вздохнув, Рицпа встала. Когда она вышла в коридор, то увидела, как Пилия возвращается с подносом с фруктами. Девушка прошла мимо, демонстративно игнорируя Рицпу. Уязвленная этим, Рицпа вернулась за ней в комнату.

— Что случилось, Пилия?

— Ничего.

— Я вижу, что ты чем–то огорчена.

— Огорчена? — Пилия в сердцах стукнула подносом об стол. — Нет, у меня все просто прекрасно, лучше и не придумаешь! — Она снова вышла из комнаты.

Рицпа взяла Халева поудобнее и ждала. Пилия снова вошла со стопкой деревянных тарелок. Рицпа смотрела, как она с грохотом расставляет их по столу.

— Я тебя чем–то обидела?

Пилия остановилась у края стола, сжав в руке оставшиеся тарелки. Ее глаза снова наполнились злыми слезами.

— Кажется, больше меня никогда не позовут к Атрету в спальню.

Рицпа не знала ничего об их отношениях, и, услышав такие слова, она почувствовала одновременно смущение и боль.

— Но при чем здесь я?

— Только не прикидывайся, что ничего не знаешь, — сказала Пилия, расставляя оставшиеся тарелки.

— Но я действительно ничего не знаю, — с трудом проговорила Рицпа. Закончив свою работу, Пилия молча выбежала из комнаты. Расстроенная происшедшим, Рицпа взяла на руки Халева, обвязала его своей шалью и пошла в свою комнату. Открыв дверь, она увидела, что ее комната пуста. Она едва не лишилась чувств. Она отправилась на поиски Лагоса и нашла его в огромной библиотеке, где он занимался хозяйственными подсчетами.

— Где мои вещи?

— Хозяин приказал перенести их в спальню на втором этаже. Она вспомнила Пилию, и ее щеки покраснели от негодования.

— Зачем?

— Этого он не сказал.

— Где он?

Лагос посмотрел на нее и с явным предостережением в голосе начал:

— Я бы на твоем месте не…

— Где он?

— В гимнасии, но…

Рицпа повернулась и вышла.

Войдя в гимнасий, она увидела Атрета в одной набедренной повязке; он придерживал руками тяжелый металлический брус, лежащий у него на плечах, и делал приседания. Он смотрел на Рицпу так, как будто слышал, как она шла сюда по коридору, как будто ожидал ее появления.

Приложив немало усилий, чтобы дышать как можно ровнее и выглядеть спокойнее, Рицпа подошла к нему. Он не прервал своих занятий, хотя его мощное тело уже изрядно вспотело.

— Пожалуйста, прикажи перенести мои вещи назад, вниз.

— Ты же сама сказала, что эта комната красивая.

— Да, это так, но это еще не значит, что я хочу в ней жить.

Атрет сбросил брус с плеч. Тот упал на мраморный пол с грохотом, эхом разнесшимся по залу. Проснувшись от громкого звука, Халев тихо и жалобно заплакал. Рицпа тщательнее завернула его в свою шаль и прижала к себе, успокаивая.

— Я хочу остаться внизу, там, где я и была, — сказала она со спокойствием, которое показалось необычным даже ей самой.

— Мне плевать, чего ты хочешь, — Атрет взял полотенце и вытер пот с лица. — Ты будешь жить наверху, в комнате, которая находится рядом с моей.

От тревожных предчувствий у Рицпы защемило сердце.

— Если я буду жить так близко от тебя, слуги подумают…

Атрет в сердцах швырнул полотенце на пол.

— А мне плевать, что там кто–то о ком–то думает!

— А мне нет! Речь сейчас идет о моей чести.

— Можно подумать, ты только сегодня появилась в моем доме.

— Но до сегодняшнего дня наши комнаты не были рядом!

В запале Рицпа едва не разболтала Атрету о том разговоре, который у нее только что состоялся с Пилией, но вовремя остановилась.

Ей не хотелось причинять этой девушке дополнительные неприятности. Больше всего ей сейчас хотелось избавиться от неприятностей самой.

— Это неприлично.

— Зато правдиво, — сказал Атрет с решительным блеском в глазах.

Рицпа покраснела.

— Всякий раз, когда ты захочешь видеть своего сына, тебе достаточно щелкнуть пальцами, и я принесу его тебе, — сказала она, сделав вид, что не поняла истинного смысла его слов.

Слегка улыбнувшись, Атрет подошел к ней. Прикоснулся рукой к ее рукам, которыми она прижимала к себе Халева. Рицпа отстранилась, чувствуя, как сильно бьется ее сердце. Атрет потер спинку Халева, не отрывая глаз от Рицпы. Она почувствовала, как малыш расслабился у нее на плече. Атрет протянул к ней руку, погладил ее по шее и слегка приподнял ее лицо пальцами за подбородок.

— А если мне нужна ты, достаточно мне будет щелкнуть пальцами, чтобы ты пришла ко мне?

Рицпа отступила назад и конвульсивно сглотнула, сердце у нее при этом бешено колотилось. Она продолжала чувствовать на лице жар от его прикосновения.

— Нет! — твердо сказала она.

Атрет скривил губы в улыбке.

— Ты уверена? — Прикоснувшись к ее шее, он почувствовал, как сильно бьется ее пульс. Его собственное сердце билось так же. Несколько ночей, проведенных с этой женщиной, — и тот огонь, который занимается в нем, прорвется наружу. — Иным путем убедить тебя было бы проще.

Она вся напряглась, устыдившись своего ответа:

— Я не отношусь к твоим аморате, мой господин.

Он отошел и взял еще одно полотенце.

— Я не ищу того, кто мог бы меня полюбить, — сказал он. Криво улыбнувшись, он вытирал пот с груди.