Иное упало в терние, и терние выросло и заглушило семя…

31

Атрет очень хотел разыскать свой народ, но уже совсем не по тем причинам, которые побудили его покинуть Ефес. В нем горел огонь Благой Вести, и теперь ему не терпелось поделиться им с другими. Он хотел, чтобы его соплеменники узнали об Иисусе, Который родился от Девы, был провозглашен Сыном Божьим и воскрес из мертвых. Он хотел, чтобы они знали, что Бог дает им Свою жизнь, что они могут приобщиться к Божьей силе, славе, к Божьему всемогуществу. Если Бог за них, кто может быть против них? Даже Рим не сможет устоять против народа Атрета, если Бог на их стороне!

— Я заставлю их полюбить Иисуса! — говорил Атрет, идя рядом с Рицпой.

— Ты не можешь заставить свой народ полюбить кого бы то ни было, — сказал ему Феофил, видя, насколько греховны такие помыслы.

— Но они должны знать истину.

— И они узнают истину. Надо только иметь терпение. Тебя самого кто–то заставлял познать Господа, или ты познал Его через откровение?

— Я расскажу им о том, как Бог воскресил Рицпу из мертвых. Они примут мое слово. — Атрет не мог и мысли допустить, что может быть как–то по–другому.

Вечерами, сидя у костра, Феофил утолял жажду Атрета, рассказывая ему все, что знал сам. Он рассказал ему о Марии, избранной Богом Деве, Которой предстояло родить Младенца Иисуса.

— Она была помолвлена с Иосифом, праведным человеком, который был плотником. И вот, когда Мария сказала Иосифу, что у Нее будет ребенок от Духа Святого, ему нужно было решить, что делать дальше. По закону он имел полное право побить Ее камнями до смерти.

— Примерно то же самое делают и хатты в таких случаях, — сказал Атрет. — У нас сурово поступают с нечистыми женщинами. Им обривают головы и изгоняют из племени, или же просто топят в болоте. Замуж выходят только девственницы. — Он увидел, какими полными ужаса глазами посмотрела на него Рицпа. — К тебе это не относится, — убежденно добавил он.

Почему не относится? Ей стало интересно. Может быть, Атрет решил, что может жениться на ней, после того как Бог воскресил ее из мертвых? Она боялась спросить, теперь ей не давали покоя сомнения относительно искренности его любви.

Я положусь на Тебя, Господи. Я положусь на Тебя.

Феофил рассказал о том, как ангел пришел к Иосифу и сообщил ему, что у Марии будет Сын от Духа Святого. Иосиф должен был назвать Сына Иисусом, потому что этот Ребенок станет Спасителем Своего народа.

Кесарь Август решил провести перепись населения. Как это было принято у иудеев, Иосиф взял Марию, Которая уже была беременна, и отправился с Ней в свой родной город, Вифлеем, для прохождения переписи. Там и родился Иисус, Мария родила Его в яслях, потому что им с Иосифом не нашлось места в гостинице.

Волхвы с востока, ведомые новой звездой, пришли в Вифлеем и преподнесли Иисусу подарки — золото, ладан и смирну. Царь Ирод, который знал пророчество о Мессии, тоже пытался разыскать Иисуса, но уже совсем по другой причине. Когда же Ирод не смог этого сделать, он приказал убить в Вифлееме всех детей в возрасте до двух лет. Ангел Господень пришел к Иосифу во сне и предупредил о грозящей опасности, поэтому Иосиф взял Марию и Иисуса, и они все вместе бежали в Египет.

Когда Ирод умер, ангел снова явился Иосифу во сне и сказал, что теперь они могут возвращаться. Иосиф привез Марию и Иисуса в галилейский город Назарет. Там Иисус рос в мудрости и любви у Бога и людей. Так продолжалось до тех пор, пока не пришел пророк по имени Иоанн Креститель, который проповедовал покаяние в грехах на берегах реки Иордан. Тогда Иисус и начал Свое служение и стал проповедовать грядущее Царство Божье.

— Когда Иисус пришел к Иоанну Крестителю, чтобы креститься у него, Ему было тридцать лет. Иоанн не хотел Его крестить, признав в Нем Мессию. Но Иисус настоял на этом, сказав, что «так надлежит нам исполнить всякую правду». Вот почему мы следуем Его примеру и делаем то же самое. Наша жизнь должна быть Его отражением. Мы принимаем решения согласно воле Господа и все делаем в послушании Ему. Это нелегко, Атрет, — жить в согласии с Божьей волей и каждый раз жертвовать при этом своей волей. После того как Иисус крестился, Бог отправил Его в пустыню, где Он постился сорок дней. В конце поста, когда Он был слаб, голоден и особенно уязвим, Его искушал сатана.

Атрет снова удивленно приподнял брови.

— Но ведь Он — Бог, сатана не может Ему угрожать.

— Сатана — враг Бога.

— Бессильный враг. Разве он может воскрешать из мертвых?

— Ты как воин прекрасно знаешь, что значит недооценить противника, — сказал ему Феофил. — Да, нам не следует бояться никого, кроме Господа. Но сейчас, когда ты стал христианином, настоящее сражение только начинается. Сатана — очень умный и коварный обманщик, Атрет. Помнишь, как ловко он лгал, когда говорил с Евой, и к чему это привело? К греху и смерти. Адам и Ева открыто общались в саду с Господом. Они говорили с Богом напрямую. Если уж сатана смог их обмануть, да еще при таких обстоятельствах, то разве не может он каким–либо образом обмануть тебя, меня, Рицпу? Сатана, как и Бог, вечен. Да, он не может знать всего того, что знает Бог, и не обладает той силой, которая есть у Бога, но он знает наши слабости гораздо лучше, чем мы сами. Он знает весь наш внутренний мир. Он знает наши злые помыслы сердца и ума. Он знает, где и когда лучше всего напасть на нас, чтобы получить для себя максимальную выгоду. И все это сатана делает ради того, чтобы отделить нас от Бога и привести к гибели. Никогда не пренебрегай им. Без нашего оружия мы бессильны.

Атрет почувствовал силу слов Феофила и отнесся к ним со вниманием.

— И каким должно быть наше оружие против него?

— Истина, праведность Самого Христа, Благая Весть о спасении, наша вера. Вспомни арену, Атрет. Тебя ведь не выпускали в бой, не подготовив как следует, не дав тебе оружие и защиту. Так и здесь: Бог не посылает нас в бой, не дав нам оружие, в котором мы нуждаемся, чтобы противостоять врагу.

Феофил сурово улыбнулся.

— Препояшься истиною, которую Бог тебе открывает. Облекись в броню праведности, обуйся в готовность благовествовать мир, а на голову надень шлем спасения. Щитом против стрел сатаны тебе послужит твоя вера во Христа, а мечом — Слово Божье. Без веры, без Божьего Слова мы бессильны против тьмы. Эта битва ведется за твой ум; цель же противника в том, чтобы уничтожить твою душу.

— И никогда нельзя забывать о силе молитвы, — сказала Рицпа. Она взяла руку мужа в свои ладони. — Все время молись в Духе за Феофила, за нашего сына, за меня, за свой народ, за себя.

— Я сделаю так, как ты говоришь.

— Делай так, как говорит Господь, — сказал ему Феофил, видя, что за почтительным уважением к Рицпе Атрет может забыть о Боге. Феофил знал, что германцы приписывают женщинам особые духовные качества, якобы превосходящие духовную силу мужчин. Но чудо воскресения Рицпы было Божьим деянием, а не ее собственным. — Ходи Его путями и люби Его. Служи Господу Богу нашему всем своим сердцем и всей душой, следуй Его заповедям. Мы всегда должны быть начеку, Атрет, потому что мы идем в царство тьмы, в ту землю, где правит сатана.

— Значит, будем сражаться за веру!

— Но не так, как ты думаешь. Мы должны оставаться твердыми в вере и любви, чтобы Сам Бог сражался за нас.

* * *

Они миновали несколько небольших поселений и оказались в краю густых лесов. Перед ними раскинулись лесистые холмы, с которых можно было спуститься в долины. Атрет повел Феофила и Рицпу в обход болотистых мест, через сосновые леса. Здесь, под густыми ветвями деревьев, царил вечный полумрак, а сырой и влажный воздух был наполнен звоном насекомых и кваканьем жаб, — с непривычки эти места могли показаться страшными.

— Пахнет дымом, или мне показалось? — сказала Рицпа, подумав, уж не исходит ли этот дым прямо из ада. Запах был едва уловимым, и Рицпа подумала, что ей, наверное, просто почудилось.

— Родунг, — сказал Атрет и продолжил путь.

Феофил поравнялся с Рицпой.

— Германцы вырубают отдельные участки леса и выжигают их, чтобы освободить землю под поля и выращивать урожай. Зола обогащает землю на несколько лет, а потом земля истощается и германцы снова оставляют это поле.

— Скоро мы придем, — сказал Атрет. — Я знаю эти места. — Знакомые запахи леса, болот и дыма навеяли на него приятные воспоминания. Впервые за более чем десять лет он почувствовал себя дома. Ему захотелось побежать по лесу с фрамеей в руке и кричать во все горло. Ему хотелось сбросить с себя одежды и плясать над мечами возле костра, крича в небеса, как это он часто делал в молодости.

Когда Рицпа поравнялась с ним, он притянул ее к себе и обнял.

— Дома, — сказал он, потрепав ее по волосам. — Мы почти дома! — Засмеявшись, он поцеловал ее, дав волю своей радости.

Когда он отпустил Рицпу, она перевела дух и отступила назад, ее щеки пылали. Ей стало даже тревожно за него. Улыбаясь ей, Атрет взял на руки Халева и, посадив его себе на плечи, пошел дальше.

— Я столько лет охотился в этих лесах. Вон там, в той стороне, болото. А за ним, дальше, возле того холма, моя деревня.

Но когда они пришли к тому месту, ничего, кроме обугленных головешек и разложившихся останков давно уничтоженной деревни, там не нашли. Атрет вышел на середину открытого места и огляделся. Неподалеку он увидел уцелевшую часть большого длинного дома, грубенхауза, между стенами и сломанными сваями которого уже густо росла трава. За ним лежала сгоревшая крыша. Неподалеку виднелось несколько наполовину вросших в землю хижин.

В Атрете закипел забытый было гнев. Рим!

Одиннадцать лет назад они с матерью положили отца в погребальный дом всего в нескольких метрах от того места, где сейчас стоял Атрет. В ту ночь горело много погребальных домов, но деревня осталась целой. Спустя несколько месяцев его народ был либо рассеян, либо истреблен, а его взяли в плен, заковали в цепи и увезли в римский лудус.

Когда–то здесь жило несколько сот человек. И где они теперь?

Откинув голову назад, Атрет издал раскатистый крик. Халев, испугавшись, заплакал. Атрет снял сына с плеч, опустил его на землю и слегка подтолкнул к Рицпе. Отойдя от нее и от сына, он снова закричал, на этот раз громче, и крик его эхом прокатился по лесу. Если его народ где–то поблизости, они услышат его и узнают, что он вернулся.

Его крик так сильно напоминал боевой клич маттиасов, что Рицпа невольно вздрогнула. Феофил подошел и встал с ней рядом.

— Я никогда еще не заходил так далеко на север, но, кажется, догадываюсь, что произошло. — Он пнул ногой обугленный кусок деревяшки.

— Мне страшно, — сказала Рицпа. — И я даже не знаю точно, почему. — Она посмотрела на него. — Как ты думаешь, Атрет понимает, что значит быть христианином?

— Нет. Но ведь и я поначалу не понимал.

— И я. Ты видел, каким было его лицо, когда он вышел на открытое место?

— Да.

— О Боже, помоги нам. Я так сильно люблю его, Феофил. Наверное, даже слишком сильно.

— Он отдал свою жизнь Богу. И Отец его не оставит.

— Но что мне делать?

— Идти путем Господа и молиться. Молись, сестра моя, и не останавливайся. — Оставив ее, Феофил направился к германцу. — Ты хочешь остаться здесь на ночь, или нам пойти дальше?

— Останемся здесь. И разожжем большой костер.

Феофил чувствовал, что гнев германца вызван темными силами.

— Пойду, соберу сучьев. — Он снял с плеч багаж, взял небольшой топорик и направился в лес.

Атрет снова прокричал.

Никто ему не ответил.

Спустя несколько минут из леса послышался стук топора Феофила. Выругавшись, Атрет повернулся в его сторону.

Рицпа содрогнулась, взглянув на его лицо. Столько лет мечтать о возвращении, проделать такой долгий и тяжелый путь — и все ради того, чтобы прийти на это пустынное место, к выжженной и заброшенной деревне. Рицпа опустила Халева на землю и подошла к мужу.

— Мы найдем их, — сказала она, желая вселить в него надежду. — Мы будем искать их, пока не найдем.

— Они все мертвы.

— Нет. Мы же чувствовали запах дыма. Ты сказал «родунг», а Феофил объяснил мне, что твой народ так вырубает лес под поля.

Феофил вышел из леса, подошел к ним и бросил возле разрушенного длинного дома охапку сучьев.

— Они не оставили бы свою священную рощу, — взволнованно сказал он, высказывая догадку, внезапно пришедшую ему в голову.