Розанна Битнер - Рассвет судьбы

– Продавец сказал, что это отличное вино, его привезли из Франции, в форт доставили пароходом из Сент-Луиса. Оно стоит приличных денег, так что выпей, женщина!

Она засмеялась и отпила глоток.

– Как ты думаешь, мы поедем следующей весной в Калифорнию, Калеб?

– Кто может сказать это? Трудно что-либо планировать. Посмотрим, как переживем зиму.

Сара выпила еще немного вина.

– Очень хорошее вино.

Довольный Калеб налил ей еще. Он знал, что у Сары все еще болят суставы, а ему хотелось, чтобы сегодня ночью она не чувствовала боли, только наслаждение. Он старался не говорить о прошлом – только о будущем. Он тоже пил, но наполнял ее стакан быстрее, чем свой.

– Калеб, мы сошли с ума! Пришли сюда среди ночи… – Сара засмеялась. – А что, если кто-нибудь будет проходить мимо?

– Здесь? Может быть, олень?

Это рассмешило Сару. Калеб понял, что вино начало действовать. Он наклонился и поцеловал ее в губы. Сара со всей страстью ответила на его поцелуй и, хохоча, повалила его на спину. Затем уселась на него верхом и залпом допила остатки вина.

– Калеб, ты знаешь, что я сейчас сделаю?

– Что? – с улыбкой спросил он. – То, на что мне всегда не хватало смелости. Он с любовью смотрел на нее. При лунном свете она была очень красива и чертовски соблазнительна. Не говоря больше ни слова, Сара принялась вытаскивать шпильки из прически, и ее пышные волосы распались по плечам. Затем она расстегнула пуговицы на лифе платья и спустила его с плеч до самой талии. Слегка покачиваясь на нетвердых ногах, встала и полностью сняла платье. Калеб тоже приподнялся и быстро снял рубашку, штаны из оленьей кожи. И после этого опять лег на спину, наблюдая, как жена решительно освобождается от нижнего белья и отбрасывает его в сторону.

– Я ужасная женщина? – спросила Сара.

– Нет, – охрипшим от желания голосом ответил Калеб. – Ты – удивительная женщина.

– Это все ты, – улыбнулась Сара и опять села на него верхом. – Ты нарочно напоил меня, Калеб Сакс?

Он погладил ее стройные бедра. – Ты абсолютно права. Она тряхнула головой.

– Я не возражаю. Мне хорошо. – Сара наклонилась и страстно поцеловала его, Калеб с радостью отвечал на ее поцелуи, лаская ее интимные места. Она чувствовала себя распутницей, но Калеб остался этим доволен, поскольку обычно она вела себя в постели чересчур сдержанно.

– Калеб, – прошептала она, наклоняясь и предлагая ему свои груди.

Он подставил под них свои ладони, немного приподнялся и стал поочередно нежно ласкать языком соски. Из груди Сары вырвался стон. В следующее мгновение она наклонилась и поцеловала Калеба, чувствуя, как он входит в нее. Полузакрыв глаза, она ритмично задвигалась в такт движениям Калеба, воображая, что скачет на огромном и самом красивом на свете жеребце. Образ Калеба и коня слился воедино: ведь они оба дикие и красивые. Руки Калеба без устали ласкали ее бедра и живот. Сара задвигалась чуть быстрее и через минуту в изнеможении упала на мужа, содрогаясь в оргазме.

– Я хочу, чтобы ты был сверху, – прошептала она.

Калеб с готовностью повиновался и продолжил свои неистовые толчки. Сара учащенно дышала, встречными движениями помогая ему достичь вершины. Наконец он со стоном наслаждения наполнил своей жизнью женщину, которую любил больше всего на свете.

* * *

Остаток ночи прошел в небольших промежутках сна между занятиями любовью. Утро наступило слишком быстро. Сара переживала из-за того, что ночью слишком много выпила.

Калеб поддразнивал ее и советовал как следует отоспаться. Сара быстро оделась, испытывая неловкость от того, что была обнаженной при свете дня, а Калеб не переставал подшучивать над ней:

– Лично для меня это была самая лучшая, самая прекрасная ночь.

– Калеб, прекрати, – смущенно сказала она, застегивая платье.

Он скатал одеяло и повел Сару к лошади.

– Калеб. – Она повернулась к нему с опущенной головой. – Я помню, что… делала что-то непристойное. Это действительно так, или мне кажется?

Он ухмыльнулся, поднял ее и усадил на лошадь.

– Да, ты это делала, – подтвердил он. – И я с удовольствием бы все это повторил. Такое не часто бывает. Ты была великолепна и вела себя как настоящая распутница. – Он взобрался на лошадь позади нее и, заглянув ей в лицо, увидел, что она не улыбается. – Эй!

Сара сидела вся красная, со слезами на глазах. Он чмокнул ее в щеку.

– Сара, не делай из этого трагедию, – сказал он серьезно. – Я люблю тебя. Ты моя жена, моя жизнь.

Это было прекрасно. Извини, это я дразнил тебя. – Он обнял ее за талию. – Что плохого в том, чтобы доставить мужчине удовольствие и самой получить его? Ведь мы любим друг друга.

Сара постаралась улыбнуться. Затем она спрятала лицо на его груди.

– Я люблю тебя, Сара. Спасибо за чудную ночь.

– Я тоже люблю тебя, – прошептала она.

Он направил лошадь к дому. Навстречу им скакал Джеймс.

– О, боже, Калеб, наш сын! Он поймет, чем мы там занимались. Я такая растрепанная!

– Успокойся, Сара. Он спит над нами. Неужели ты думаешь, он не знает, что мы все еще занимаемся любовью?

– Па! Па! Принесли письмо от Тома!

Сердце Калеба чуть не выскочило из груди. Он погнал лошадь навстречу Джеймсу. Сын вручил ему письмо.

– Мы его еще не открывали. Скорее, па! Калеб со слезами на глазах смотрел на конверт, подписанный рукой Тома.

– О, Калеб, он жив! Он наконец прислал письмо!

Джеймс внимательно посмотрел на покрасневшие от бессонной ночи глаза матери и ее спутанные волосы. Он никогда не сможет понять, почему его красивая мама так страстно любит мужчину, который совсем не подходит ей, но Джеймс уважал чувство, которое было между ними, и немного смутился, заметив явные подтверждения того, что они провели бурную ночь.

Калеб спрыгнул на землю и помог слезть с лошади Саре, затем быстро вскрыл конверт.

Сначала Калеб читал письмо Тома про себя, затем бросил взгляд на Сару.

– Кое-что случилось. – И опять уткнулся в письмо.

– Читай вслух, Калеб, а то я умру от нетерпения, – сказала Сара.

– Да, па, скорее читай вслух. Калеб нахмурился.

– Плохие новости, – сообщил он и начал читать:

Дорогой отец, извини, что не писал так долго. В Калифорнии происходили ужасные события. Американцы захватили и поделили между собой ранчо Гальвеса, где я работал. Сеньора Гальвеса убили, а мою Хуаниту обесчестили самым жестоким образом. Она с трудом поправляется и находится сейчас в миссии в Сан-Франциско, где я часто навещаю ее.

– О, боже милостивый, – простонала Сара.

Я работаю то тут, то там, стараясь находиться поближе к ней, – продолжал читать Калеб. – Я молюсь, чтобы наступил день, и мы с Хуанитой поженились. И еще я хочу, чтобы вы с Сарой познакомились с ней. Надеюсь, что мое письмо найдет вас всех в добром здравии. Если бы не Хуанита, я приехал бы повидаться с вами. Но я знаю, что вы меня поймете. Я очень страдаю из-за Хуаниты, но вы за меня не беспокойтесь. Физически я прекрасно себя чувствую.

Отец, извини, что не могу сообщить, куда ты сможешь мне написать. Если я тебе дам название миссии, где находится Хуанита, то боюсь, ты приедешь, чтобы найти меня. Но в этом нет необходимости. Я не сижу на одном месте, и у меня нет адреса. Пожалуйста, поверь, что у меня все в порядке. Когда все образуется и мы с Хуанитой осядем на одном месте, я напишу тебе, где я. Прошу только – молись! Молись не за меня, а за Хуаниту. Я опасаюсь, что она так и не сможет оправиться от потрясения. Для нее это было ужасно. Ведь она еще совсем ребенок. Мне жаль, что приходится сообщать вам такие печальные вещи, но надеюсь в скором времени хоть чем-то обрадовать вас. Не думаю, что мне удалось бы пережить все это, если бы твоя любовь не давала мне силы. Спасибо, что ты научил меня выживать в любых условиях и быть сильным.

Пожалуйста, передай всем мою любовь. Мыслями я всегда с вами вместе. Я еще напишу.

Любящий вас Том.

Калеб опустил письмо и встретил озабоченный взгляд Сары.

– О, боже! Бедная Хуанита! – вздохнула она. – Бедный ребенок!

И тут же она увидела гнев в глазах мужа.

– Негодяи! – прорычал он, отворачиваясь. – Он лжет, Сара. Он не работает и не сидит около нее, ожидая, когда она поправится. Он – сын своего отца. Он заставит американцев заплатить за то, что случилось с Хуанитой. Том не из тех, кто легко прощает. Он среди тех разбойников, которые нападают на американцев в Калифорнии. Я знаю это! Я просто в этом уверен. Все указывает на это!

Сара дотронулась до его руки.

– Калеб. По крайней мере, ты получил от него весточку и знаешь, что он жив. Он просил тебя не волноваться и не ехать туда. Чтобы он ни делал – это его решение. Он должен идти своим путем.

Глаза Калеба наполнились слезами, и он отвернулся.

– Ему придется пройти через ад, Сара. Я знаю, что это такое. Я сам был охвачен жаждой мщения и совершал возмездие, и если он среди этих разбойников…

– Калеб, ты почти половину своей жизни защищал Тома, боялся его потерять. Долгое время он был твоим единственным сыном. Но сейчас ему тридцать пять, Калеб! Ты не можешь поехать и защитить его от всего мира. Он ясно дал тебе понять, чтобы ты не вмешивался. Оставь все как есть, Калеб! Дождись от него еще одного письма. Ради бога, не уезжай… не оставляй меня здесь в вечной тревоге за твою жизнь.

Голос ее оборвался, и она отвернулась. Калеб нахмурился. Он все еще держал письмо в руках.

– Па, я поеду. Я скажу Линде и Джессу, что написал тебе Том.

Джеймс ускакал прочь, а Сара залилась слезами.

– Извини, Калеб. Я такая эгоистка. Но я так боюсь потерять тебя. Я не нахожу себе места, когда тебя нет рядом. Я знаю, что поступаю ужасно, когда встаю между тобой и Томом.

Он вздохнул и положил руки ей на плечи.

– Ты не встаешь между нами. И ты права. Мне не следует отправляться туда. Он не хочет, чтобы я там появился.

– Все, что мы можем сделать… это молиться за него, – всхлипнула она, – и за бедную девушку.

Он вздохнул и поцеловал ее.

– Может быть, следующей весной мы все же сможем туда уехать. Для него это было бы хорошо. Возможно, и Хуанита поправится к тому времени.

Сара обняла мужа.

– О, Калеб. Я так устала. Линда… потом эта бессонная ночь. Я не хочу давить на тебя. Если ты думаешь, что тебе необходимо ехать…

– Нет. Ты права. Я нужен здесь. Кроме того, мы обещали друг другу не расставаться на долгое время. – Он поднял ее лицо за подбородок и поцеловал в губы. – Все будет хорошо. – Он погладил ее по щеке. – Я никуда не поеду.

Они посмотрели друг другу в глаза. Сара дотронулась до его лица.

– Бедный Том. Он наконец полюбил, а теперь вот это…

Калеб прижал ее к себе. Она права: ему остается только ждать и молиться за сына.

* * *

Всю зиму 1847–1848 гг. продолжались набеги на американских поселенцев. Ранчо, обозы и банки – все подвергалось нападению. Поджигались амбары и другие хозяйственные постройки, выпускался на волю скот. Одно лишь упоминание о калифорнийцах вселяло ужас в сердца людей. Единственным утешением служило то, что разбойники не трогали женщин и детей. Хотя появились слухи о том, что кое-где женщины подвергались насилию, а с поселенцами поступали более жестоко, чем это делала банда лос-малос. Возможно, появились другие шайки, которые стремились только грабить, убивать и насиловать, но за все их деяния пришлось бы расплачиваться «плохим», потому что люди обвиняли во всех грехах именно их.

Никто не сомневался, что все преступления, происходящие в Калифорнии, дело рук лос-малос. Поселенцы стали объединяться, чтобы противостоять бандитам. Во многих общинах установился относительный порядок и спокойствие. Проводились собрания, на которых решалось, как можно покончить с разбоем и грабежом в Калифорнии.

Время от времени в миссии Святого Христофора появлялся красивый и прилично одетый Том Сакс, навещавший Хуаниту. Никто не узнавал в этом молодом человеке дикого разукрашенного индейца, возглавляющего банду «плохих». Контраст между ними был поразительный, но отец Хуарес все же связывал их воедино, хотя никому не говорил о своих догадках. Он сочувствовал Тому, который так страдал из-за девушки, а сейчас страдает из-за своей неуемной мести.

Стоял январь 1848 года. После двухмесячного отсутствия Том снова появился в миссии. Отец Хуарес поприветствовал его и провел в святилище, где оставил в одиночестве сидеть на церковной скамье. В ожидании его возвращения Том разглядывал статуи и расписанные на библейские сюжеты потолки. Он не заметил, как священник тихо приблизился к нему.

– Хорошо, что ты опять здесь, сын мой.

Том взглянул на него покрасневшими от бессонных ночей глазами и встал.