- Она влюблена в этого дурня. Странно, но мне не остается ничего другого, как констатировать сей факт и наконец таки найти в себе силы ретироваться, не удерживая её.

Ему это почти удалось. Сейчас он вспомнил сказанные утром слова 'хочу попросить тебя задержаться до следующей недели' и был готов провалиться сквозь землю, раздраженный очередным проявлением недостойной слабости.

'Что мне ей сказать? Какие слова она ждет услышать?' Игорь ещё раз чертыхнулся про себя, одновременно проклиная и боготворя их первый и как он надеялся единственный божественный поцелуй. Ему казалось, её губы таяли на его губах. Истерзанная плоть разрывала сущность, только при воспоминании он неловкой близости, полчаса назад. Но сейчас надо быть сильным. Надо!!!

- Лена, ни о какой любви между нами не может идти речи. Я не свободен и уже люблю. Прошу ещё раз прощения, если позволил тебе думать иначе и каким-то образом подпитывал эти нереальные надежды. Ты права, я не способен на то нежное, всепоглощающее чувство, которое возникает между мужчиной и женщиной и называется любовью. Неспособен, потому что однажды мне разворотили душу, сердце и семью, и я не позволю этому повториться ещё раз. Я не позволю!

Лена не верила жестоким словам. Она ждала услышать что-то подобное. Однако до последней минуты надеялась, что они не прозвучат. На неё было жалко смотреть, с трудом сдерживая слезы, она покрылась краской стыда, готовая выцарапать ему глаза. Ей хотелось крикнуть ему в лицо, все что она думает о нем, все что она думает о его хваленном педагогическом воспитании, о его прощении.

Как же Лена сейчас его ненавидела, каждой клеточкой тела, она ощущалась злобу, гнев. Она корила себя, что позволила себе расслабиться, и отодвинуть на задний план его двуличие, которое так сильно бросилось в глаза при первых встречах. Но самое обидное, что он по-прежнему любит. Игорь не озвучил вслух, но она без слов поняла - он любит ту, что предала, ту, которая попрала его чувство и не нуждается в нем сейчас, ту которая бросила их общего ребенка и ушла не прощаясь, ту...которая завладела его сердцем однажды и навсегда. Он любит другую. Для женщины пока не придуман более оскорбительный удар, чем признание в любви к другой. Тем более, если эта другая сама попрала его чувства.

Лена не знала, как долго сможет выдержать навалившееся на неё признание, и рванула дверцу машины от себя, пытаясь выбраться из этой чертовой машины, так прочно удерживающей её вблизи с таким желанным и таким жестоким человеком.

- Помоги мне, - пискнула она, борясь с ручкой.

- Постой. Я не могу отпустить тебя в таком состоянии, - холодный, чужой голос больно резанул её по ушам.

- Можешь. Мне станет гораздо лучше вдали от тебя.

- Прости, ещё раз. Я не думал, что все зайдет для тебя так далеко.

'Неужели он не может просто помолчать', - Лена сдерживала слезы, но каждую секунду готова была разразиться слезами и истерикой.

- Выпусти меня, наконец, - закричала она, - если ты думаешь, что я очень расстроена твоими словами, то не обольщайся.

Слезы крупными, постыдными горошинами покатились по щекам. Пушистые ресницы мгновенно намокли, слиплись и вызывающе устремились вперед острыми стрелочками. Прикрыв ладонями щеки, Лена безвольно поникла в мягком сиденье. Она не хотела бороться, говорить, смотреть, дышать. Ей не хотелось жить, может быть потом, когда-нибудь, но не сейчас.

На этот раз Игорь не выдавил ни звука. Страшась, её очередной дробной очереди обвинений, он тронул авто. Оставшаяся дорога до университета, обоим не принесла никакого удовлетворения и не внесла ни капли примирения в их отношения.

У него кровью обливалось сердце, от её всхлипов, которые она пыталась душить ладонями, от вида её покрасневшего носика и глаз, ему захотелось ударить себя кулаком в челюсть и выбить из себя все остатки дури. Обнять эту нежную малышку и никогда не выпускать из объятий. Но...это не выход. Казалось гораздо больше факторов разделяющих чем связывающих. Разница в возрасте, статус, его чувства, её чувства, ребенок...Он никогда не умел утишать женщин и до сегодняшнего дня, наивно считал, что обладает даром их не расстраивать.

А ей безумно хотелось, шага, пусть самого малюсенького с его стороны, что простить все, пойти навстречу и покрыть поцелуями это гордое, красивое лицо, глаза, запустить руки в шелковистые волосы. Он молчал. Упорно и бесповоротно.

Не открывая глаз, она поняла, что он паркуется на стоянке перед университетом. Щеки уже успели высохнуть, но озеро горьких невыплаканных слез по-прежнему сковывало душу, продолжая плескаться внутри, причиняя тупую боль.

Игорь открыл перед ней дверцу, подал руку. Она выбралась из машины игнорируя помощь. Хрупкая, почти сломленная переживаниями фигурка устремилась к громадным дверям, не обращая никакого внимания на любопытные взгляды десятка заинтересованных людей. Ей было абсолютно наплевать на всех и вся. Лена никогда раньше не позволяла себе влюбляться и позволив себе это в первый раз, поняла, что на Земле нет ничего коварнее любви и даже легкой влюбленности.


Глава 18


- Доброе утро, Игорь Борисович, - ехидный, слащавый голос Евгений Дмитриевича раздался по кафедре, куда только что степенно вошел Игорь.

- Утро, доброе, - улыбнулся он в ответ.

- Я как погляжу у Вас распрекрасное настроеннице?

- Обычное.

- А вот мне кажется Вы сегодня слишком веселы.

- Вы ошибаетесь, - Игорь старался избежать разговора с самым знаменитым старым сплетником и развратником университета.

Евгений Дмитриевич преподавал на кафедре 'общей химии', но довольно часто торчал в гостях у историков и филологов, так как к тем захаживало больше молоденьких студенток, да и сами кафедры располагались в основном здании университета. Тогда, как его кафедра сидела на последнем этаже одного из малюсеньких корпусов. Никто не любил, и тем более не уважал Евгения Дмитриевича, за его назойливость и похотливость. Трижды за последний год ректор сталкивался с неприятными случаями домогательства со стороны преподавателя. Но каждый раз тому удавалось выходить сухим из воды. Девочки клялись и божились, но с того, как с гуся вода. Раз нет явных доказательств изнасилования, то ничего не было. Напрасно девочки твердили, что старый противный до омерзения мужик лез к ним со своими безобразно слюнявыми губами и пытался лапать их руками. Тот, просил провести экспертизу, выявить истинную причину всех синяков и гематом и только после этого обвинять кристально чистого человека с незапятнанной репутацией во всяких гнусностях.

Ректор просил старого пройдоху написать заявление по собственному желанию, но тот наотрез отказался в первый раз, во второй, а в третий устроил скандал, что дескать в стране напряженка с профессионалам в его области и только крайне недалекий руководитель, может пытаться избавиться от столь ценного кадра. И что если его попробуют убрать окольными путями, он откровенно опозорит университет и вынесет на всеобщий суд свои собственные похождения, так как терять ему тогда будет нечего. Мягко намекнув, что у него есть что порассказать.

- Игорь Борисович, я гляжу Вы на работу не один сегодня приехали.

- Да, Вы как всегда очень проницательны.

- И кто же эта молодая особа, позвольте поинтересоваться?

- Думаю, Вам хорошо, известно, что это наша студентка первого курса.

- Ваша, откровенность всегда меня подкупала, - расхохотался Евгений Дмитриевич, потрясая жирным брюхом, наползшим и поглотившим брючный ремень, - Вы даже не считаете нужным скрывать Ваши отношения?

- Отношения? - Игорь пристально посмотрел на оппонента.

- Ах, да бросьте право слово, прожигать меня глазами, - хохотнул охамевший толстопуз, - Всем давно известно, что у Вы с ней спите.

- Что-о-о? - он неожиданности Игорь даже не повысил голос. У него на секунду приподняли брови, но он быстро взял себя в руки, - Евгений Дмитриевич, попрошу Вас извиниться, если не передо мной - за оскорбления в свой адрес я Вас прощаю - но перед Еленой, Вы просто обязаны будете извиниться.

- Ха-ха-ха, за правду извиняться. Вы в своем уме? Если Вы не сожительствуете со своей студенткой, то позвольте узнать, почему Вы живете под одной крышей.

- Ваша, осведомленность, как всегда ограничивается поверхностными сплетнями - это не моя вина и поэтому я не считаю себя обязанным отвечать на этот вопрос.

Семь голов поворачивались от одного дискутирующего на другого, шариковые ручки застыли в онемевших руках.

- Позвольте догадаться об истинной причине, которую Вы так галантно стараетесь замолчать сейчас?

- Нет. Ваши гнусные предположения оскорбляют не только меня и ни в чем неповинную девушку, но и всех присутствующих в этом кабинете. Я прошу Вас удалиться, дабы не накалять и без того огнеопасную обстановку.

- Ну, Игорек, признайтесь, Вы же спите с этой девчонкой?

Игорь сдерживал гнев, но не знал, как долго он сможет удерживаться от желания дать крепкую затрещину по старой отвратительной роже, круглолицего, краснощекого развратника. Его давно следовало проучить, но почтенный возраст всякий раз спасал того, от драки. Призвав на помощь весь внутренний потенциал выдержки и спокойствия, Игорь глубоко вздохнул.

- В последний раз прошу Вас немедленно уйти из этого кабинета. Вы мешаете сосредоточиться на работе своим коллегам, не говоря уже об оскорблении, которое Вы наносите лично мне.

- А знаете голубчик, почему Вы молча готовы проглотить мое так называемое оскорбление? Потому, что все мои слова истинная правда. У меня конечно нет доказательств, но при такой прилюдной светской жизни, какую Вы безбоязненно демонстрируете, доказательства, лишь излишний балласт. И как Игорь Борисович, Вам не совестно так принижать и оскорблять высокое, гордое имя нашего всеми любимого университета? - гаденькая улыбочка, растянула рот Евгения Дмитриевича в тоненькую полоску.

- Вы, просто ...

- Простите, что вмешиваюсь, - на кафедру вошел твердым шагом старенький проректор Тимур Гамзатович, - и простите, что стал невольным свидетелем части Вашего диалога.

Он смерил недовольным взглядом обоих и покачал головой.

- Прошу, Вас Евгений Дмитриевич, перейти к своим непосредственным обязанностям, а именно к лекции, которая должна начаться через пятнадцать минут.

- Но помните, Вы должны извиниться перед студенткой Еленой Скворцовой, - сухо отметил Игорь.

- Никак нельзя без этого обойтись? - с сарказмом ответил Евгений Дмитриевич.

- Боюсь, что нет, - отрезал Игорь, сверля его гневным взглядом.

- Прошу тебя успокоится, - проректор строго посмотрел на Игоря, - думаю, можно обойтись без извинений, тем более студентка не была свидетельницей сего неприятного разговора. Но впредь, - Тимур Гамзатович уже обращался к Евгению Дмитриевичу, - попрошу Вас воздерживаться от голословных обвинений. Тем более у этой студентки очень тяжелое положение в семье, а Игорь Борисович, просто принял живое участие в судьбе бедной девочки. Помог ей с лечением и занимался посильным уходом во время выздоровления. Насколько мне известно девушка уже поправилась и сегодня должна перебраться в университетское общежитие.

- Сегодня? - переспросил Игорь, он почувствовал глубокое разочарование от такого скорого переезда, ведь Лена должна уехать только в понедельник.

- Да, сегодня. Я справлялся об этом, Скворцова Елена сама изъявила желание переехать и занять место, которое числиться за ней. Разве не Вы выбивали его?

- Я, - согласился Игорь, - только мне сказали оно освободиться не ранее понедельника.

- Вероятно, планы переменились, - пожал плечами Тимур Гамзатович.

- Вероятно, - внимание Игоря уже полностью завладел Владимир Анатольевич, разложив перед ним свой календарный план лекций с пометками. С трудом собрав мысли в кулак, заведующий кафедры кивал невпопад и нервно покусывал губы. Склочный химик почти вывел его из себя и сейчас Игорю больше всего хотелось уединится в кабинете, а не выслушивать нудные тирады, но работа есть работа. Горький вздох, умное лицо, сосредоточенный взгляд и вот он уже делает исправления в заметках молодого преподавателя.


Глава 19


Он с нетерпеньем ждал и страшился первой лекции в потоке с Леной. Эти пять дней Игорь провел, как в страшном сне. Муки совести и желания терзали его изнутри. Он стал раздражителен, молчалив, погрузился в работу с головой и только дочери удавалось пробиваться к нему. Но даже Алина заметила изменения произошедшие в отце и не на шутку испугалась. Однажды ей пришлось пережить уход матери, тогда Игорь был сам не свой, отослал её к бабушке и она со страхом встречала каждое утро. Тогда ей казалось, что папа отказался от неё так же, как это сделал мама и теперь она всегда будет жить с бабушкой. Алина любила бабушку, но папу с мамой она любила больше.