– Да, мэм, – решилась она. – Мы благодарим за это Бога.

Только Он способен сделать так, чтобы лекарство помогло и рука зажила.

Женщина очень странно посмотрела на Белинду, затем поднялась с сена, взяла спящего младенца и поспешила в дом.

Когда они пришли на кухню, Люк уже успокоил девочку. Он вытер заплаканное личико теплой тканью и откинул со лба взъерошенные волосы. Если бы не ее опухшие глаза, никто бы не догадался, что она перенесла такое тяжелое испытание.

Девочка потянулась к матери, и та быстро положила младенца, чтобы взять дочь на руки.

– Я приеду снова через пару дней, – предупредил Люк.

– Сколько... сколько раз нам придется еще пройти через это? – спросила молодая мать.

В ее глазах застыл мучительный страх.

– Сложно сказать, – честно ответил Люк. – Сейчас ожог выглядит не очень хорошо. Нам придется бороться, чтобы предотвратить заражение. Нужно внимательно следить за состоянием девочки. Но я надеюсь... надеюсь, что скоро начнется процесс заживления. Как только это произойдет, малышка быстро выздоровеет. Так часто бывает с детьми, – уверил он мать, погладив девочку по голове.

Люк улыбнулся матери.

– Мы сделаем все, что от нас зависит, – пообещал он.

Она кивнула. Она была слишком измождена, чтобы хотя бы поблагодарить его, и Люк это понял. Он собрал свои вещи, бросил грязные бинты в плиту на кухне, чтобы женщина не увидела то, что напомнит ей о страданиях дочери, и потянулся за пальто.

Когда они вышли на улицу, Люк положил Белинде руку на плечо.

– Спасибо, – сказал он. – Без тебя я бы не справился.

Она слабо улыбнулась.

– Ты не возражаешь прийти сюда еще несколько раз, чтобы помочь мне? – Нет, не возражаю. Я помогу.

– Не очень приятно, да? – Не очень, – признала Белинда.

– Работать с детьми всегда намного сложнее, – сказал Люк, качая головой. – И я надеюсь и молюсь о том, чтобы мне никогда не пришлось лечить своих собственных. Я не знаю, как с этим справлюсь. Это касается и других детей из нашей семьи.

Это было бы ужасно. Бедные малыши просто не понимают, за что им эта боль и для чего нужно лечение.

Люк покачал головой. Белинда поняла, что он тяжело переживает.

– Ты нормально себя чувствуешь? – искренне спросил он, заглядывая ей в лицо.

– Нормально, – ответила Белинда.

– Там ты казалась немного бледной.

Белинда улыбнулась:

– Да и настроение у меня было так себе.

Люк быстро ее обнял и повернулся, чтобы отвязать лошадей.

– Мне нужно ехать к Уильямсам. Они думают, что ребенок заболел корью. Давай встретимся у них в четверг сразу после того, как у тебя закончатся занятия в школе, хорошо? – Хорошо, – сказала Белинда, – я приду.

– Может, в следующий раз будет не так тяжело, – заметил Люк, – но... ничего не обещаю.

Белинда кивнула и взобралась на Коппера. Ей не терпелось добраться домой.

Глава двадцать первая. НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ?


Белинда не стала понукать Коппера, надеясь, что он сам выберет, с какой скоростью бежать домой. Хорошо, что лошадь сама знает дорогу. Белинда не обращала на нее особого внимания, потому что по-прежнему раздумывала о том, чему только что стала свидетельницей. Белинда считала, что операция по ампутации руки Симпсона была ужасной, самой страшной вещью, которую она видела в жизни. Но ожог у маленькой девочки, несомненно, занимал почетное второе место. Он выглядел отвратительно. Думая о том, какую сильную боль испытывает малышка, Белинда сама корчилась от боли.

«Похоже, медсестры из меня не вый дет», – испугалась она. Она слишком болезненно воспринимает чужие страдания.

Наверное, ей стоит последовать примеру Мелиссы и выучиться на школьную учительницу. Художницей, как Эмми Джо, она, конечно, не станет, – у нее совершенно нет таланта. Но потом Белинда вспомнила о Люке, о том, как он предан своему делу служения людям. Она представила, как он носил малышку по кухне, нашептывая нежные слова, чтобы ее успокоить. «Люк нуждается во мне», – подумала она. Он говорил, что медсестер не хватает, а врачи не в состоянии справляться с работой в одиночку. Им не обойтись без помощников. В глубине души Белинда понимала, что это ее мечта, призвание. Конечно, ей больно видеть, как страдают люди. Конечно, многие вещи кажутся ей отвратительными и печальными. Но кто-то должен работать для того, чтобы бороться с болью и страданиями, как это делает Люк. Он не бросит свое дело, и, с Божьей помощью, она тоже не бросит.

Коппер иноходью бежал домой, и Белинда задумалась о Джексоне. Он ей нравился, но ей не удавалось объяснить ему, что любит она медицину. Сейчас она не собиралась думать о мальчиках. Она слишком молода, хотя иногда, как и всякой молодой девушке, ей нравилось пококетничать. Но, откровенно говоря, Белинда не находила ничего хорошего в этих заигрываниях. Если парень на них ответит, то все станет еще сложнее. Белинда понимала: если она собирается стать медсестрой, то ей придется посвятить несколько лет получению образования. И что в таком случае она будет делать со своим женихом? Кроме того, Джексон очень нравился Мелиссе. Она тоже молода, то есть слишком молода, чтобы серьезно задумываться о мальчиках. Но, тем не менее, она о них думала, и положение не становилось легче, оттого что она решила, будто ей нужен именно Джексон и никто другой. Все было бы не так плохо, если бы он придерживался того же мнения. Но, очевидно, его куда больше интересовала Белинда, а ей от этого было не по себе. К счастью, Эмми Джо была увлечена рисованием, и потому Белинда не беспокоилась хоть об этой племяннице. Она радовалась тому, что следующей осенью Джексон больше не будет учиться в их школе. Жить станет легче.

И вдруг воздух пронзил воющий звук. Не успела Белинда понять, что случилось, как Коппер, испугавшись, запрокинул голову и резко прыгнул в сторону. Белинда схватилась за седло и вожжи, но не смогла справиться с лошадью или удержать равновесие. В ужасе она осознала, что взлетела вверх. Казалось, время замерло. И... она с тошнотворным глухим стуком упала на землю, ощутив, что воздух в одно мгновение вылетел из тела. Белинда в беспамятстве лежала на земле. Коппер опять испуганно вскинул голову и галопом умчался домой.

Охотник за кустом у дороги, должно быть, услышал шум.

Только что он застрелил кролика. Вокруг ничего не было видно или слышно, иначе он нипочем не стал бы стрелять. Но когда он услышал шум на дороге, то испугался, что его выстрел причинил кому-то вред. Он быстро побежал на звук, чтобы проверить. Сначала он увидел убегающую лошадь, которая, повернув голову, старалась не наступать на волочащиеся за ней вожжи. Затем охотник посмотрел в другую сторону и заметил на дороге безжизненное тело. Он испуганно вскрикнул и поспешил к нему.

Это была девочка. Она лежала комом, словно выброшенный мешок. Охотник опустился рядом с ней на колени, беспокойно вглядываясь, нет ли сломанных костей или других повреждений. Что делать? Куда бежать за помощью? Как жаль, что убежала лошадь. Он посмотрел на дорогу, надеясь, что животное остановилось, но оно уже исчезало за вершиной холма.

Девочка тихо застонала. Он повернулся к ней, отчаянно надеясь, что она не сильно поранилась, и даже осмелился прикоснуться к ее лицу и пригладить волосы. «Что мне де лать?» – сокрушался он. Она опять застонала и пошевелилась. Охотник внимательно посмотрел в ее лицо: «Кто она такая? Где живет?» Следует позвать на помощь. Найти ее родителей. Но он не может оставить ее одну. Молодой человек осторожно приподнял ее голову. «А вдруг она сло мала шею?» – в ужасе подумал он. Мысли проносились, путаясь и сбивая друг друга. Девочка опять зашевелилась.

Он заметил, как затрепетали ее ресницы. Она приходит в себя? С ней все в порядке? «О, прошу Тебя, Господи, пожалуй ста!» – молился он Тому, Кого никогда не знал и не понимал.

Белинда с трудом возвращалась из нереального мира, в который так стремительно вошла: «Что случилось? Где я?»

Она старалась наполнить сдавленные легкие воздухом. Ей было больно. В груди саднило. Постепенно ритм дыхания восстанавливался. Боль утихала, и мысли начали проясняться.

Она заставила себя открыть глаза. Кто-то склонился над ней, ласково поглаживая лицо, словно уговаривая жизнь вернуться в тело. Она напряглась, чтобы заставить мир, который кружился у нее перед глазами, остановиться. И тут она увидела карие глаза и темные волосы. Она сразу поняла, кто это. Тот самый мальчик с одной рукой. Белинда изо всех сил пыталась отдышаться и сесть. «Да что случилось?» – хотела спросить она.

– Тихо, – мягко произнес он, – тихо. Постарайся не двигаться.

– Что? Что? – вновь начала Белинда, но голос ей отказывал.

Она опустила голову на руку, которой он ее поддерживал, и закрыла глаза в надежде, что мир перестанет вращаться.

Что случилось? Где она находится? Почему она здесь? Медленно, очень медленно она восстанавливала последовательность событий. Она помогала Люку. Они все сделали...

закончили бинтовать руку маленькой девочки. Она поехала домой. На лошади...

– Коппер, – позвала Белинда, стараясь приподнять голову. – Где Коппер? – Тс-с, – шикнул мальчик, – тихо. Все будет хорошо.

Просто подожди несколько минут.

– Коппер! – повторила Белинда.

– Коппер? – переспросил мальчик, удивляясь бормотанию Белинды.

Но потом до него, видимо, дошло:

– Ты говоришь о лошади? Белинда посмотрела на него. Ее голова по-прежнему кружилась: «Конечно, о лошади. Моей лошади. Коппер дол жен быть здесь... гдето здесь».

– Боюсь, Коппер ускакал домой, – произнес мальчик.

– Ах, нет! – простонала девочка, склоняя голову набок.

В голове у Белинды прояснилось, и она начала понимать, что это значит. Кажется, у мальчика отлегло от сердца.

– Нет! – жалобно повторила Белинда. – Мама будет в ужасе.

– Что? – спросил парень.

– Мама... Она страшно испугается, если лошадь придет без меня. Я должна добраться домой... как можно быстрее.

Белинда напрягла все силы, чтобы подняться на ноги, но мальчик ее удержал. Она была удивлена тем, какая сила заключена в одной его руке.

– Не надо, – сказал он. – Пока не надо. А вдруг ты поранилась... Сломана кость или еще что-нибудь. Двигаться опасно.

– Все хорошо, – запротестовала Белинда. – Правда!

– А мне так не кажется, – настаивал парень. Он уставился на ее лицо. Его щеки покраснели от волнения. – Вдруг ты поранилась? Мы же не знаем.

Белинда удивилась, что мальчик так переживает, но не стала об этом раздумывать. Она беспокоилась о матери. Белинда понимала, что, если Коппер прискачет домой без нее, Марти вообразит самое худшее. Она должна добраться домой, и быстро, но сначала полежит минуту, чтобы убедиться в том, что с ней все в порядке. Мальчик прав. Она закрыла глаза и расслабилась. Деревья перестали кружиться у нее перед глазами, дышать стало легче, и боль в груди исчезла.

Наверное, кое-где на теле остались синяки, но боль не назовешь невыносимой. Ничего удивительного, что она испытывает неприятные ощущения. Наверно, они не пройдут еще несколько дней. Но Белинда была уверена, что ничего не сломала. Мысленно она проверила все члены своего тела. Нет, все в порядке, она уверена. Белинда вновь взглянула на мальчика. Он беспокойно разглядывал ее. Его лицо побледнело.

Она решила не сопротивляться руке, которой он ее держал, и четко и последовательно проговорила:

– По-моему, я уже могу встать. Уверена, что ничего не сломала. Хотя, если честно, от испуга чуть не испустила дух.

– Точно? – он все еще не отпускал ее.

– Точно, – убеждала Белинда. – Будь так добр, помоги мне подняться...

– Только осторожно, – предупредил он. – Скажи, если вдруг тебе станет больно.

Он поднялся и осторожно потянул ее за собой. Перед глазами все вновь закружилось, но девочка вцепилась в его руку и прикрыла глаза, пока все не встало на свои места.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил мальчик.

– Прекрасно. Еще минуту, и будет просто замечательно. Нет... боли не чувствую... возможно, есть несколько синяков.

Белинда попыталась улыбнуться. Это было едва заметно, но мальчик ответил ей улыбкой. Его глаза засияли.

– Ты здорово скакала, – смущенно сказал он.

Белинда тихонько хихикнула.

– Здорово скакала? – переспросила девочка. – Ну, знаешь, я не думала, что так получится...

– Видимо, – сказал парень, – это моя вина. Прости.

Его глаза потемнели от огорчения.

– Твоя вина? – удивилась Белинда. – Как это? – Я не заметил тебя на дороге. Я выстрелил в кролика, и лошадь испугалась. Я не знал, что ты рядом, пока не услышал шум. Я... я... но уже было слишком поздно. Твоя лошадь понеслась вперед, а ты лежала...