Джудит Макнот - Раз и навсегда

Мысленно ей уже рисовалась чудесная, хотя и маловероятная картина, как Джейсон, встав на одно колено, признается ей в любви, говорит, как ужасно скучал без нее за ужином… Настроив себя таким образом, она буквально вихрем ворвалась в дом.

Нортроп сообщил ей, что, узнав о ее намерении поужинать в гостях, лорд Филдинг поехал навестить соседей и еще не вернулся.

Разочарованная, она ушла к себе, приняла ванну и помыла голову. Он все еще не возвращался, она легла и без всякого интереса полистала журнал. «Если Джейсон решил таким образом отомстить мне, – с обидой думала она, – то ему это удалось, но просто не может быть, чтобы он пустился во все тяжкие, лишь бы меня проучить».

Уже был двенадцатый час, когда Виктория наконец услышала его шаги в соседней комнате. Она мгновенно схватила журнал и сосредоточенно уставилась в него, как будто это было самое захватывающее чтиво. Через несколько минут Джейсон стремительно вошел к ней. На нем не было галстука, белая рубашка была наполовину расстегнута и открывала поросль темных волос, покрывавших бронзовую от загара мускулистую грудь. Он выглядел таким мужественным и прекрасным, что у Виктории пересохло во рту, но муж сохранял полную невозмутимость.

– Ты не вернулась домой к ужину, – проговорил он, встав возле ее кровати.

– Да, – согласилась она, пытаясь быть такой же невозмутимой.

– А почему?

Она невинно посмотрела на него и повторила его собственное объяснение:

– Я люблю общаться с людьми так же, как ты любишь работать. – Но, не выдержав спокойного тона, запальчиво добавила: – Я думала, что ты не будешь возражать!

– А я и не возражаю вовсе, – сказал муж, к ее разочарованию, и, целомудренно поцеловав ее в лоб, удалился к себе.

Виктория уныло смотрела на подушку, на которой обычно покоилась его голова. Она не могла поверить, что ему совершенно безразлично, ужинает она с ним или нет. И еще ей не хотелось верить, что в эту ночь он намерен спать один. Поэтому она провела полночи без сна, прислушиваясь и надеясь, но он так и не пришел.

Она ужасно чувствовала себя, когда проснулась на следующее утро. Джейсон же, напротив, бодрый, свежевыбритый и прямо-таки излучающий жизненную энергию, вошел к ней и походя предложил:

– Если тебе скучно без компании, Виктория, может, тебе следует на денек-другой съездить в город?

Ее охватило отчаяние, и щетка для волос выскочила из неловких пальцев, но спасли упрямство и гордыня, и она изобразила на лице радостную улыбку. Независимо от того, блефовал он или действительно хотел избавиться от жены на время, она решила поступить так, как он советует.

– Отличная мысль, Джейсон! Наверное, я так и сделаю. Спасибо, что предложил.

Виктория поехала в Лондон и пробыла там четыре дня в надежде, что муж приедет за ней, но когда поняла, что этого не произойдет, час от часу стала чувствовать себя все более одинокой и разочарованной.

Она посетила три мюзикла и оперу и навестила друзей. Ночью она бодрствовала, пытаясь понять, как человек может быть таким душевным по ночам и таким бессердечным в дневное время. Ей не верилось, что он любил только ее тело. Этого просто не может быть! Ведь он постоянно засиживался с ней за ужином, шутил и с удовольствием беседовал на самые разные темы.

Один раз он даже сделал ей комплимент по поводу ее ума и проницательности. Было несколько случаев, когда он интересовался ее мнением о самых разнообразных предметах. Например, не изменить ли интерьер гостиной и будет ли целесообразно отправить на покой пожилого управляющего и нанять более молодого.

На четвертый вечер в театр ее сопровождал Чарльз. После спектакля она вернулась в городской дом Джейсона на Аппер-Брук-стрит, чтобы переодеться перед балом, на который была приглашена. «Нет, хватит, завтра утром еду домой», – решила она в отчаянии. Она была готова признать свое временное поражение, но собиралась по приезде возобновить битву за его привязанность.

Облаченная в изумительное бальное платье из кисеи с серебристым стеклярусом, она вошла в бальный зал в сопровождении маркиза де Саль и барона Арнофф.

Все взгляды обратились в их сторону. Виктории вновь бросилось в глаза, с каким странным интересом люди смотрят на нее. Накануне в театре у нее было такое же неловкое ощущение. Ей не верилось, что повышенное внимание к ее особе вызвано тем, что она посещает увеселительные мероприятия без мужа. К тому же взгляды элегантных дам и джентльменов отнюдь не были укоряющими. Скорее, за ней наблюдали с пониманием, а может быть, даже с жалостью.

К концу вечера появилась Кэролайн Коллингвуд, и Виктория отвела ее в сторонку, намереваясь спросить о причине такого пристального внимания. Но она не успела даже рта открыть, как Кэролайн опередила ее.

– Виктория, – озабоченно справилась она, – все ли у тебя дома в порядке – я имею в виду ваши семейные отношения? Вы еще не разошлись?

– Разошлись? – непонимающе повторила Виктория. – Так люди думают, что мы с Джейсоном разошлись? Значит, поэтому они так странно смотрят на меня?

– В твоем поведении нет ничего дурного, – поспешно заверила ее Кэролайн, с опаской оглядевшись вокруг, чтобы убедиться, что спутникам Виктории не слышен их разговор. – Просто при данных обстоятельствах люди делают определенные умозаключения – считают, что ты не в ладах с лордом Филдингом и что ты, ну, словом, бросила его.

– Что-что? – поперхнулась Виктория. – С чего им пришла в голову такая мысль? Ведь и леди Кэллипер здесь без мужа, и графиня Грэвертон, и…

– Я тоже пришла без мужа, – в отчаянии перебила ее Кэролайн. – Но пойми, у наших мужей мы первые жены, до этого они не были женаты, а твой – был.

– И это играет какую-то роль? – изумилась Виктория, поняв, что нарушила очередное негласное правило. У светского общества всегда находятся таковые, регулирующие поведение при всех обстоятельствах. Но есть и длинный список исключений из этих правил, из-за чего может возникнуть ужасная путаница. И все равно ей было трудно поверить, что «первым» женам в обществе дозволяется поступать, как им заблагорассудится, а «вторым» – запрещается.

– Играет, – вздохнула подруга, – потому что первая леди Филдинг рассказывала ужасные вещи о жестокости лорда по отношению к ней, и некоторые ей верили. А ты замужем менее двух недель, а теперь ты здесь, одна, и выглядишь далеко не самой счастливой из женщин, поверь мне, Виктория. Люди, слышавшие рассказы Мелиссы Филдинг, запомнили их и теперь повторяют то, что она говорила, и в подтверждение этого указывают на тебя.

Виктория ошеломленно смотрела на леди Коллингвуд и чувствовала себя подавленной.

– Я и в мыслях ничего похожего не имела и уж никак не могла себе представить, что это будет так воспринято. Я собиралась обязательно вернуться домой завтра. Если бы не было так поздно, то уехала бы даже сегодня.

Кэролайн коснулась руки Виктории.

– Если у тебя что-то происходит, что-то такое, о чем ты не хочешь говорить, то знай, что всегда можешь пожить у нас. Со мной тебе будет хорошо.

Покачав головой, Виктория поспешно ответила:

– Я хочу завтра уехать домой. Сегодня, к сожалению, я уже ничего не могу изменить.

– Не считая того, что можешь хотя бы постараться выглядеть немножко более счастливой, – усмехнулась подруга.

Виктория решила, что это отличный совет, и начала следовать ему, чуть изменив свое поведение. В последующие два часа она постаралась побеседовать как можно с большим кругом людей, каждый раз мастерски заговаривая о Джейсоне как о весьма достойном человеке.

Когда лорд Армстронг заметил приятелям, что становится прямо-таки невозможно договориться с арендаторами, Виктория тут же привела в пример мужа, который, по ее словам, был с ними в наилучших отношениях.

– Лорд Филдинг так мудро управляет поместьями, – заключила она тоном восхищенной жены, – что его арендаторы обожают его, а слуги – просто боготворят!

– Неужели? – потрясенно переспросил лорд Армстронг. – Надо поговорить с ним. Не знал, что он ублажает своих арендаторов, но раз вы это утверждаете, значит, я ошибался.

Леди Бримуорти, отпустившей Виктории комплимент по поводу ее сапфирового ожерелья, Виктория ответила:

– Лорд Филдинг обожает покупать мне драгоценности. Он так щедр, добр и внимателен. И у него такой отменный вкус, не правда ли?

– Истинная правда, – согласилась леди Бримуорти, восторгаясь баснословно дорогими бриллиантами и сапфирами, украшающими изящную шею молодой графини. – Моего супруга бросает в жар, когда я покупаю драгоценности, – уныло добавила она. – В следующий раз, когда он начнет браниться по поводу моей расточительности, я приведу в пример щедрость Уэйкфилда!

Когда пожилая графиня Дреймор напомнила о том, что приглашает Викторию следующим утром на завтрак, леди Филдинг ответила:

– К сожалению, не могу, графиня. Я вдали от мужа уже целых четыре дня и, честно говоря, очень скучаю. Поистине он – само совершенство во всем, что касается внимательности и доброты!

У графини Дреймор от изумления открылся рот. Когда Виктория отошла, она повернулась к своим подружкам и ошеломленно пожала плечами.

– Само совершенство? – повторила она. – А я почему-то думала, что она вышла замуж за Уэйкфилда.

В эту минуту в доме на Аппер-Брук-стрит Джейсон метался по комнате, как тигр по клетке, проклиная своего старого лондонского дворецкого, который неверно объяснил ему, где миледи проводит этот вечер, и проклиная себя за то, что примчался за ней в Лондон, как ревнивый, снедаемый любовью юноша. Он уже успел съездить к Берфордам, у которых, по словам дворецкого, она могла быть, но не нашел ее среди собравшихся на балу. Не обнаружил он ее и в трех других местах, указанных дворецким.

Виктория настолько преуспела в стремлении оповестить всех о совершенствах своего мужа и доказать свою преданность ему, что к концу вечера гости уже смотрели на нее скорее восхищенно-одобрительно, чем озабоченно. Ее это настолько позабавило, что когда незадолго до утренней зари она вошла в дом на Аппер-Брук-стрит, на ее лице все еще мелькала улыбка.

Она зажгла свечу, оставленную слугами для нее на столе в прихожей, и не спеша поднялась по ковровой дорожке к себе. Она еще зажигала свечи в своей спальне, когда ее внимание привлек тихий звук, донесшийся из смежной комнаты. Моля Бога, чтобы там оказался один из слуг, а не грабитель, она потихоньку подошла к двери. Подняв свечу повыше, она трясущейся рукой собиралась взяться за ручку, как вдруг дверь распахнулась перед ее носом с такой силой, что она вскрикнула.

– Джейсон! – переводя дух, воскликнула Виктория. – Слава богу, это ты. Я д-думала, что это вор, и уже собиралась проверить это.

– Смелый поступок, – усмехнулся он, глядя на высоко поднятую свечу. – Ну и что бы ты сделала, если бы я оказался вором? Пригрозила, что опалишь свечой ресницы?

Виктория постаралась сдержать смешок, заметив зловещий огонек в зеленых глазах. Она поняла, что за иронией Джейсона скрывалась невообразимая злоба. Она невольно попятилась, когда Джейсон двинулся вперед. Несмотря на вполне светскую внешность, ее супруг еще никогда не казался таким грозным и мощным, как в эту минуту, когда наступал на нее обманчиво неторопливыми, но широкими шагами.

Виктория собралась было укрыться за кроватью, но затем застыла на месте и подавила свой безумный, безосновательный страх. Ведь она не сделала ничего плохого, а ведет себя как трусливое дитя! Она решила, что следует обсудить все спокойно и разумно.

– Джейсон, – начала она чуть-чуть дрожащим голосом, – ты на что-то сердит?

Он остановился перед ней, агрессивно уперев руки в бока и широко расставив ноги.

– Еще бы! – злобно процедил он. – Где, черт побери, ты была?

– У… у леди Дануорти на балу.

– До утренней зари? – усмехнулся он.

– Да. А что в этом необычного? Ты прекрасно знаешь, как поздно кончаются эти…

– Нет, не знаю! – жестко оборвал он. – Интересно, почему как только ты вырываешься на свободу, то разучиваешься считать?

– Считать? – повторила Виктория, еще более напуганная. – Что считать?

– Дни, – кисло пояснил он. – Я позволил тебе отлучиться на два дня, а не на четыре!

– Я не нуждаюсь в твоем разрешении! – безрассудно воскликнула она. – И не притворяйся, что тебе небезразлично, где я нахожусь, – здесь или в Уэйкфилде!

– Еще как небезразлично, – нарочито мягким тоном заявил он, демонстративно медленно снимая фрак и расстегивая пуговицы белой рубашки. – И на каждое свое действие ты должна испрашивать моего разрешения. Ты стала ужасно забывчивой, радость моя, – я твой супруг, помнишь? Раздевайся.

Виктория в ужасе отрицательно покачала головой.

– Не доводи меня до крайности, – прошипел он. – Иначе тебе не поздоровится, можешь быть уверена.

Она ни минуты не сомневалась в этом и дрожащими руками с трудом начала расстегивать малюсенькие застежки на спине.