Белла Джуэл - Разбитое сердце

— Когда она родилась, то весила всего лишь 2,3 килограмма, — робко сказала я, и мой голос потеплел, когда я заговорила о дочери. — Она была такая крошечная, и, тем не менее, она пришла в этот мир с жутким криком, показав всем, что у нее есть свое место.

Он вздрогнул всем телом, но не посмотрел на меня.

— Когда ей исполнился год, она уже умела сделать так, что все вращались вокруг ее пальца. Она была сильной, авторитарной, и при этом, настолько жизнерадостной, что ее невозможно не любить.

Его дыхание участилось.

— Когда ей исполнилось три, она ударила соседского ребенка потому, что он назвал ее мерзкой, — я засмеялась, вспомнив, как она тогда врезала маленькому мальчишке. Конечно, ей это не сошло с рук, но я очень гордилась ей. — И, знаешь, что она заявила ему?

Теперь Макс взглянул на меня.

— Она сказала: «только мерзкий человек может такое сказать».

Губы Макса вздрогнули.

— Я с ранних лет всегда говорю ей, что люди, которые так ужасно себя ведут – вот они по настоящему мерзкие. И до этого самого дня, я никогда не думала, что это как-то отложилось в ее голове.

Он внимательно смотрел на меня.

— Она гораздо больше похожа на тебя, чем ты можешь представить. Она боевая, сильная, эмоциональная и чертовски хорошенькая.

Он тяжело сглотнул.

— И она заслуживает того, чтобы ты присутствовал в ее жизни, Макс. Я не имела права лишать тебя этого.

— Ты уже сделала выбор. И, возможно, самый правильный.

Я пристально посмотрела на него, изучая каждый изгиб его лица.

— Если ты действительно не хочешь принимать участие в ее жизни, я уйду, Макс. Когда мамы не станет, я просто вернусь к нашей прежней жизни. Но я хочу, чтобы ты был уверен в том, что делаешь, потому что пока ты упиваешься своей болью, эта маленькая девочка интересуется, кто же ее папа. Решай сам, есть ли у нее шанс узнать тебя.

На этом я развернулась и пошла к двери.

— И, да, Макс, — сказала я, стоя в дверях.

Он посмотрел на меня, глазами полными отчаяния.

— Тебе никогда не нужно было бояться, что огонь в моих глазах потухнет, потому что, если ты не знал,… только ты всегда был причиной этого огня.

И я ушла под звук его болезненного стона.

Он меня услышал.

Прошло две недели.

Две недели с тех пор, как самым жестоким способом отобрали жизнь у маленькой девочки. Две недели с тех пор, как ее короткая жизнь оборвалась.

Я пришел на похороны и, спрятавшись за деревом, наблюдал, как все приносили соболезнования семье, в которой, казалось, совсем не живет любовь. На похоронах присутствовало только пять человек. Пять. За всю свою жизнь они приобрели только пять человек, которые хорошо к ним относились. Но ведь никто не должен жить без любви и заботы. Никто. Даже самые отъявленные подлецы.

— Эй.

Я поднял голову от кружки с кофе и увидел Беллу. Она улыбалась мне, и я собрал всю силу воли в кулак, чтобы улыбнуться ей в ответ. Неделями я старался улыбаться в попытке вернуться к обычной жизни. Мы пытались зачать ребенка, и я видел радость в глазах Беллы. Я делал ее счастливой. Для нее я – все. Я - ее муж, и я поклялся, что буду защищать ее. Что я и делал…

— Доброе утро, Колокольчик.

— Как спалось?

Черт. Ужасно. Я вообще не спал.

— Прекрасно. А ты?

Она засияла.

— Замечательно. Хочешь еще кофе?

— Нет, спасибо. Мне нужно бежать на работу.

Она слегка нахмурилась, затем подошла ко мне, запрокинула мою голову и нежно поцеловала.

— Я собрала тебе с собой обед. Ты придешь домой пораньше?

Я посмотрел в ее глаза, стараясь не выпускать мою боль наружу.

— Да, малышка.

— Я скучаю по тебе, когда ты уходишь.

Я поцеловал ее и поднялся.

— И я скучаю по тебе, Колокольчик.

Я обхватил рукой ее шею сзади и поцеловал в лоб. Она вздохнула.

Я отпустил ее и пошел.

Совершенно опустошенный, лишенный всяческих эмоций.

~*~*~*~

Я больше не мог этого выносить.

Я пытался. Но это было так тяжело.

Даже сегодняшний алкоголь не помогал избавиться от невыносимого состояния оцепенения.

Прошло четыре недели, и я изо всех сил старался вести себя как обычно. Так, словно я никогда не видел в своих снах лица той маленькой девочки. Я никак не мог избавиться от всего этого. Боже, это так тяжело, я просто тонул в своей боли. Я утопал быстрее, чем способен был выплыть.

Я пытался сделать жену счастливой, и делать так, чтобы она не видела моей душевной травмы. На работе я проводил больше времени, чем дома. Я хотел, чтобы она не видела, в каком состоянии я нахожусь. Думаю, что она знала. Иногда я видел озабоченность в ее глазах. Я не знал, как мне еще бороться. Я не знал, как прогнать прочь весь этот ужас. Временами я подумывал о том, что было бы легче совсем исчезнуть. Я так устал.

Но сегодня я прекращу свои старания.

Сегодня я буду пить в своем баре, и метаться из угла в угол, потому что внутри меня была боль, постоянно находившая какие-то пути. Ничто не способно ее убить. Ничто не может принести облегчение. Я просто тихо страдал.

Я выпил так много спиртного, что не чувствовал ног. Однако, боль в сердце все никак не уходила. Почему она не уходит, черт возьми?

— Еще, — пробубнил я бармену, пододвигая свой бокал.

Он, прищурившись, посмотрел на меня.

— Вы уверены, сэр?

— По-моему, я здесь владелец бара, не так ли? — рявкнул я.

— Безусловно. Но сегодня вы в ужасном состоянии, и….

Все, я больше так не могу. Не могу!

Я встал, поднял стул, на котором сидел и швырнул его через стойку бара. Бармен смог увернуться, стул чуть не задел его и полетел прямо в витрину с напитками. Бутылки разлетелись в дребезги. Я оказался весь в спиртном и осколках. Моя рубашка намокла, но мне было все равно. Публика ахнула и начала шушукаться. Затем все смолкли.

— Я – хозяин этого ночного клуба! — закричал я и бросил стакан в бармена. — И если я хочу выпить, мать твою, то буду пить!

— Извините, сэр, я не…

— Хватит обращаться со мной, как со сломанной игрушкой! — завопил я. — Не надо смотреть на меня, как будто я беспомощный!

— Я не хотел…

— Заткнись! Здесь я говорю, а ты молчишь!

— Макс.

Чья-то тяжелая рука легла мне на плечо, я развернулся и начал отбиваться со всей силы. Это был один из моих охранников. Мое зрение помутилось, когда все эмоции, которые я с таким трудом сдерживал все эти месяцы, вырвались наружу, словно яд. В горле все сжалось так, что я с трудом мог дышать. Все замерли и уставились на меня, как будто я разбит и жалок.

— Давай, остынь.

— Не надо мне говорить «остынь»! — заревел я.

— Ты не в себе. Успокойся.

Ее лицо вспышками возникало в моей голове. Снова, и снова, и снова. Пока я не сорвался. Я набросился на бармена с кулаками. Я бил его по лицу снова и снова. Я даже не успел понять, что происходит. Клуб опустел, и несколько пар рук начали меня оттаскивать. На моих руках была кровь, я орал нечеловеческим голосом, размахивая кулаками и пытаясь остановить их. Охранники затащили меня в раздевалку, и я раз за разом пытался их ударить.

— Братан, тебе нужно успокоиться, или я вызову копов. Ты хочешь этого? Ты хочешь, чтобы Белла увидела тебя в таком состоянии?

Это сказал один из охранников. Кто именно, я не знал, так как перед глазами все плыло. Очень больно. Проклятье, как же это больно! Ну почему эта боль не проходит?!

— Да мне вообще насрать теперь! — горланил я, схватившись за голову.

— Нет, тебе не насрать. Что бы там не случилось, всегда есть выход.

— Нет выхода, — прошипел я. От боли я терял рассудок. — Уже никогда не будет все хорошо. Я видел, как она умирает. Я видел, как она умирает прямо у меня на глазах и я не смог предотвратить это!

— Кто? Кого ты видел?

— Маленькую девочку. Тогда, во время аварии. Ее выбросило из машины и она…Я пытался помочь. Я действительно пытался, твою мать! Но я не мог ей помочь. Я пошевелил ее, а этого нельзя было делать! Я не достаточно быстро вызвал скорую!

— Братишка, — сказал охранник голосом, полным сожаления.

— Нет, — завыл я. — Не нужно жалеть меня! Больше не нужно!

Это уже перебор. Все, я потерял контроль. Я больше не могу выносить это. Я больше так не могу. Ни единой секунды. Белла, прости. Но я безумно устал.

Я упал на колени. И в эту самую минуту тот Макс, которым я был, умер холодной и мучительной смертью.

Три долгих дня я не видела и не слышала Макса. Пиппа старалась не оставлять меня и всячески развеселить. Но, чтобы она не делала, мне не становилось легче. Столько времени Макс жил с тяжкой болью в душе, а я не знала об этом. Суровая реальность безжалостно терзала мою душу. Мой бедный, прекрасный муж страдал, и я позволила ему сделать это с собой.

Моей маме становилось все хуже, что еще больше подливало масла в огонь. Сегодня я присматривала за ней. Рядом сидела Имми и смотрела телевизор. Обычно я ограждала ее от подобных ситуаций, но Тине с мужем, Чейзом, нужно было срочно уехать из города, так что мне пришлось взять дочь с собой.

Я изо всех сил старалась уберечь малышку от всего ужаса, который творился с мамой, которой приходилось уделять все больше и больше внимания. Весь последний час она мучилась от рвоты, неважно выглядела. Она продолжала убеждать меня, что все в порядке, и что это случается уже на протяжении нескольких дней, но я все равно каждый день навещала ее. Я никогда не видела ее в таком состоянии: кожа приобрела сероватый оттенок, впалые глаза, и она так сильно похудела, что я по-настоящему запереживала.

— Мам, давай я отвезу тебя в больницу, пусть тебя осмотрят, – сказала я, обтирая ее лицо влажным полотенцем.

— Они лишь скажут очевидные вещи, — хрипло ответила она. — Я умираю, милая, и это неизбежно.

Из моих глаз потекли слезы.

— Да, но они сказали… что есть еще немного времени…возможно, просто у тебя вирусная инфекция.

Она рукой прикоснулась к моему лицу и провела большим пальцем по моей щеке.

— Мы уже говорили об этом. Нечего бояться. Все со мной будет хорошо.

— Но….

Я не успела закончить фразу, когда мама снова согнулась пополам. Я быстро подняла с пола тазик и подставила, чтобы она могла вырвать. Я увидела капли крови в рвотной массе, и в моей груди взорвалась паника. Так нельзя! Я должна отвезти ее в больницу.

— Все, я везу тебя к врачам. Либо ты едешь со мной, либо я вызываю скорую.

Она уже не могла возразить, так как откинулась на спину, и застонала от боли. Я бросилась в комнату, где сидела Имми.

— Пошли, солнышко. Мы должны отвезти бабулю в больницу.

— Я не хочу ехать в больницу! — крикнула девочка.

Имми плохо переносит долгое нахождение в больнице. Обычно я оставляла ее с Тиной или Пиппой, когда мне нужно было отвезти мать, но сегодня они обе были заняты.

— Я знаю. Но никого больше нет, и я обязательно должна отвезти бабушку. Поехали, милая. Не усложняй все, пожалуйста.

— Я не поеду! — вновь закричала она.

Последние полгода она была склонна к истерикам. Мне сказали, что к 4 годам это пройдет. Они солгали. Она вспыльчива по характеру, как мы с Максом вместе взятые. И если она чего-то не хочет, то сделает так, что об этом узнает весь мир.

— Так. Ты едешь, и разговор окончен.

Она бросилась на пол и начала верещать. Покачав головой, я побежала к маме, проверить как она. Ее глаза были закрыты, она была холодной и влажной на ощупь. Черт! Нужно срочно звонить в скорую. Я набрала 911 и сообщила оператору о том, что случилось. Они успокоили меня, что скорая уже выезжает и будет на месте менее чем через 5 минут. Я снова попыталась подойти к Имми, но она начала кричать и убегать от меня.

В полной прострации я сосредоточилась на маме, решив заняться Имми, когда приедет скорая, и я буду твердо знать, что мама в безопасности. Я побежала в комнату матери и увидела, что она не двигается. В приступе страха, я бросилась к ней и упала на колени.

— Мама?

Тишина.

— Что с бабулей? — закричала Имми, заметив панику в моих глазах.

— Ничего, милая. Т-с-с-с, она спит.

Имми заплакала и я понимала, что не могу позволить ей смотреть на все это. У меня остался только один человек, к которому я могу обратиться, который жизнь отдаст за то, чтобы с Имми все было в порядке. Я должна позвонить Максу. Имми не знает его, но по крайней мере, я уверена, что с ним она будет в безопасности.