Дилан прикрыл глаза, когда ее пальцы пробежали по его щетинистому подбородку. Ариэль наклонилась вперед и прошептала:

— Как приятно чувствовать тебя, Дилан. — Дилан обхватил ее руками и притянул ближе, ища губами ее рот. Его язык обвел линию ее полной нижней губы, прежде чем вобрать ее в рот и ощутить ее сладость.

— Как я тосковал по тебе ночами! Умоляю тебя, не заставляй меня снова страдать. — Ариэль застенчиво улыбнулась.

— Я буду стараться, чтобы ты больше не страдал. — Пальцами она ласкала его поросшую волосами грудь, в глазах ее вспыхнул шаловливый огонь. Не стесняясь, она обвила его шею руками и потянула на себя.

— Больше никогда.

Она чувствовала, как изогнулись в улыбке губы Дилана. Она шутливо прикусила его нижнюю губу, после чего оттолкнула его.

— Тебе некуда бежать, — нежно пригрозил он.

— Я не собираюсь убегать. Больше никогда. — Дилан все понял. Только что они совершили гигантский скачок в своих отношениях. Он потянулся и дернул за атласную ленту у ворота ее ночной сорочки. Один рывок, и сорочка расстегнулась, открыв его взору ее пышную грудь.

Дрожь страсти пронзила его тело, но он понимал, что чувства его много глубже. Его сердце болело от ощущения той власти, которую Ариэль приобрела над ним. Однако это была не мучительная боль, а теплая и чудесная.

Он наклонился и поцеловал плавную линию ее плеча, затем длинную стройную шею. Он вдыхал ее жасминовый аромат. Тот же сладковатый запах был и у ее спутанных кудрей, водопадом рассыпавшихся по плечам. Он зажал прядь волос между пальцами и накрутил ее на кончик пальца.

Дилан терпеливо ждал, пока она поцелуями покрывала его ладонь и руку. Он притянул ее к себе и завладел ее губами. В душе его разгорался огонь, поглощая своей силой. Его поцелуй стал глубже, и Ариэль ответила ему тем же…

Ариэль тихо лежала в его руках. Голова ее уютно примостилась у него на груди. В ушах ее громко стучало его сердце. Этот звук действовал на нее успокаивающе. Чувство безопасности, которое он вызвал в ней, сохраняло в ее душе жар их любовных ласк. Она отказывалась думать о завтрашнем дне, о том, что он мог ей принести. Важны были только этот миг и то нежное чувство любви, которое она испытывала. Даже кошмар внезапного появления Брюса не омрачал ее настроения. В этот миг все было прекрасно.

Дилан ждал, когда Ариэль уснет, но по ее дыханию понимал, что она не спит.

Однако он ничего не говорил. Ему было так хорошо лежать, обнимая» ее. Он не хотел разрушать те непринужденные отношения, которые возникли между ними. Они давали то, что так было ему необходимо.

Ариэль любила всегда самозабвенно и свободно, естественно и раскованно, без притворства и жеманства. Дилан начинал понимать ее сущность, сущность той Ариэль, которую он почувствовал в первый раз, увидев выходящей из джунглей под дождем.

«В Англии я задыхаюсь».

Ее слова эхом отдавались у него в голове. Он впервые понял, что она хотела этим сказать. Англия едва не погасила ее внутренний огонь, едва не истребила те качества, которые делали ее самой собой.

Его руки крепче обняли ее, когда Дилан вдруг понял, чего он едва не лишился. Завтра же он распорядится приготовить все к отъезду в Каир. Ему надо отослать письмо Генри и Маргарет.

Но это будет завтра. Этой же ночью он хотел только обнимать Ариэль.

Глава ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Покинув Александрию, они быстро сменили роскошную благодатную зелень города на бесплодную пустыню. Полуденное солнце отражалось от бескрайних песков, раскинувшихся перед ними. Их маленький караван был просто точкой ландшафта, когда они продвигались к Каиру.

Путешествие их было волнительным, вызывавшим веселое нервное возбуждение переходом через пустыню верхом на верблюдах. Даже у Ариэль начало подниматься настроение. Чем дальше она оказывалась от Александрии и Брюса, тем беззаботнее себя чувствовала.

Пустыня была полной противоположностью джунглям, которые так любила Ариэль, но тем не менее и в ней было свое очарование. Сухой жар и пустынный ландшафт раскинулись перед ней, не давая ни малейшей надежды на облегчение, бросая вызов, на который откликнулась так долго дремавшая ее внутренняя сущность. Ариэль пробуждалась, словно цветочный бутон.

До нее доносилась легкая болтовня, равномерный топот верблюдов, изредка издающих пронзительные крики. Тепло и равномерное покачивание седла действовали на нее умиротворяюще, и она пребывала в расслабленном, полусонном состоянии.

Сначала точки на горизонте не вызывали тревоги, но когда они превратились в черные фигуры на лошадях, путешественники насторожились. Проводники уверяли путников, что теперь на караваны больше не нападают, даже свирепый бедуин не осмелится на подобный шаг, но Ариэль интуитивно чувствовала опасность.

Когда незнакомцы приблизились, их численность усилила ее беспокойство. Проводники же продолжали уверять ее в отсутствии опасности. Ариэль видела, как напрягся Дилан. В его глазах появился опасный блеск. Смуглолицые темноглазые арабы окружили их, и Ариэль почувствовала, как нарастает в ней неотступный страх.

Дилан подъехал поближе к Ариэль. Он остановил мужчину, который был впереди них, и сказал:

— Не будьте дураком.

Молодой мужчина не стал доставать револьвер из потайного кармана пиджака.

— Их вчетверо больше нас. Нам следует подумать о женщинах и детях. Не провоцируйте их.

Ариэль оглянулась и убедилась, что Дилан прав. Проводники пытались заговорить с налетчиками, но те на них просто не обращали внимания. Сначала пришельцы не применяли силу, они просто скакали между ними. Ариэль не понравилось то, что они постепенно расположились таким образом, что караван оказался полностью окружен. Один всадник медленно скакал между ними, словно выискивая что-то или кого-то. Наконец всех резко остановили. Начальник каравана попытался заговорить с одним из незнакомцев, но его оттолкнули, словно надоедливое насекомое. Ариэль увидела, что Дилан гневно сжал зубы. Его лицо стало мрачным и угрожающим, но он продолжал молчать.

Когда араб приблизился к ней, Ариэль почувствовала, как зашевелились волоски у нее на затылке. Черные глаза его испытующе заглянули в ее глаза, взгляд в глубине их был ей знаком. Араб пустил своего жеребца вперед, а следом повел верблюда Ариэль. Незнакомец потянулся к ней, и Ариэль услышала, как зарычал Дилан, бросаясь на ее защиту. Все бедуины тотчас же вытащили оружие — ружья и сабли.

Ариэль оглянулась и увидела, как Дилана окружают, не давая ему под угрозой применения оружия тронуться с места. Только глаза и напряженная челюсть выдавали его беспредельную ярость. Ее внимание вновь привлек мужчина, ехавший рядом с ней, когда тот потянулся к ее шляпе и в нетерпении сдернул ее вместе со шпильками.

Волосы Ариэль рассыпались по плечам и спине. Каштановые их пряди отражали солнечный свет, создавая видимость огня. Бедуин наклонился поближе и запустил руку в шелковистые волосы. Дилан рванулся вперед. Прежде чем он успел добраться до них, его схватили четверо всадников.

Ариэль попыталась спрыгнуть на землю, но рука в волосах напряглась, удерживая ее на месте. Увидев, как поднялся револьвер в руке незнакомца и нацелился в голову Дилана, она чуть не вырвала Волосы, бросившись к мужу. Сильные руки схватили ее за талию и перекинули с верблюда на лошадь. Они так сильно сжали ее, что она чуть не задохнулась.

— Пусти меня, — громко вскричала она, лягаясь и молотя кулаками своего захватчика.

Незнакомец жестоко дернул ее за голову так, чтобы его тяжелый взгляд проник в ее сознание.

— Успокойся, или он умрет.

Она замерла, боясь даже вздохнуть. Дилана также перебросили через лошадь, и прежде чем Ариэль уяснила, что происходит, незнакомцы пришпорили коней. Она выгнулась и увидела, что люди, с которыми они путешествовали до этого, становятся все меньше и меньше и вскоре совсем исчезли из виду.

Снова повернувшись к бедуину, она завопила:

— Куда вы везете нас? И почему?

Темные глаза взглянули на нее, и по морщинкам, появившимся вокруг глаз, она поняла, что незнакомец улыбается. Он ничего не сказал и только сильнее пришпорил коня.

Когда они остановились, въехав в лагерь, расположенный в оазисе, был уже вечер. Человек, захвативший Ариэль, спустил ее с лошади, но она не чувствовал ног и в изнеможении упала на землю. Бедуин спрыгнул рядом с ней и глянул на нее сверху. Его одежды развевались на ветру, придавая ему зловещий вид. Ей хотелось куда-нибудь спрятаться, но она не могла. Он подхватил ее на руки и внес в палатку, где небрежно бросил на гору подушек.

Ариэль не двигалась, пользуясь возможностью восстановить силы после долгой езды и изучить человека, возвышающегося над ней.

Она не видела, куда отвели Дилана, и даже не знала, все ли с ним в порядке. Рассудок ее отвергал даже возможность чего-то плохого.

Бедуин молчал. Вскоре появились четыре женщины. Он что-то сказал одной из них, и та поспешила к Ариэль. Очень нежно она заставила ее встать и увела в конец палатки. Отдернув занавеску, она жестом пригласила ее войти.

Ариэль не знала, следует ли ей подчиняться, и обернулась на бедуина. Две женщины снимали с него пыльную одежду. Ариэль быстро решилась и нашла прибежище за занавеской. Подошла еще одна женщина, и они начали раздевать ее.

Сопротивляясь, Ариэль била их по рукам, яростно мотала головой, чтобы выразить свое несогласие. Но женщины только улыбались и продолжали раздевать ее. Их четыре руки были проворнее ее двух, и Ариэль обнаружила, что ее одежда для верховой езды исчезла. Улыбки женщин перешли в хихиканье.

Вскоре были принесены большие кувшины с водой и, к великому неудовольствию Ариэль, ее вымыли с головы до пят, подобно тому, как мать купает ребенка. Стоя в большом медном тазу, Ариэль отплевывалась и кашляла от смущения. Женщины в последний раз обдали ее водой. Волосы упали ей на лицо, и она ничего не увидела. Ее вертели, как куклу, поднимали и опускали ей руки. Унижение закончилось, когда ее досуха вытерли.

Освободив руки, Ариэль отбросила с глаз тяжелые пряди мокрых волос. Ее взгляд встретился со взглядом бедуина. В его глазах отражалось удовольствие. В ее же глазах отражалась тревога.

Рывком, освободившись от рук женщин, Ариэль схватила первое, что попалось ей под руку — пустой кувшин. С гневным воплем она запустила им в бедуина, но тот проворно увернулся. Кувшин разбился, не задев бедуина. Это еще больше разозлило Ариэль.

Униженная, она повернулась к нему спиной, чтобы скрыть не только свою наготу, но и слезы стыда. Она не хотела доставлять ему удовольствие своими слезами. Осматривая комнату в поисках чего-нибудь, чем можно было бы прикрыться, Ариэль не заметила, как бедуин подошел ближе.

Шелк скользнул по ее руке, и она оглянулась, полагая, что это одна из женщин. Но это был высокий араб, подавляющий ее своим ростом. Ариэль выхватила у него из рук платье и отступила, чтобы надеть его.

— Ты самая красивая.

— Ты самый надоедливый. — Она удивилась, что он говорил по-английски, но гнев ее пересилил любопытство.

От его смеха она вздрогнула. — Из-за страха перед этим человеком от нее ускользнула глубокая теплота его смеха.

— Надоедливый, — повторил он, все еще посмеиваясь. — Никто еще не называл меня надоедливым.

— Ну, так ты такой. — Ариэль обратилась к вопросу, мучившему ее с момента их пленения. — Где мой муж?

— Твой муж?

— Да. Человек, которого ты стукнул по голове.

— Да, он очень защищал тебя. Его пришлось успокоить.

Ариэль прикусила губу, стараясь быть, терпеливой.

— Пожалуйста… Он плохо выглядел.

— Ты любишь этого человека? — Она ждала не этого вопроса, но сразу же ответила:

— Да, очень сильно.

— А если он умрет?

— Я… — Ариэль пришлось проглотить душивший ее комок в горле. Сердце ее тяжело и быстро билось в груди. — Я не знаю. Он — моя жизнь.

Ее ответ не понравился бедуину. Он помрачнел.

— Он жив, но надолго ли, я не знаю.

— Я должна пойти к нему, — совершенно просто сказала Ариэль и затаила дыхание.

— Ты ему не нужна.

— Но ты же сказал, что он, может быть, уже мертв. — Ариэль чуть не плакала.

— Нет, я только спросил, что, если он умрет. Шишка на голове причиняет ему легкую боль, не более.

Ариэль растерялась.

— Что ты хочешь этим сказать? Объясни. — В ее тоне смешались гнев и нетерпение. Незнакомец приподнял брови, пристально рассматривая ее.

— Я никому не объясняю свои слова. Особенно женщине.

— Ты невыносимый зануда. Разреши тогда мне кое-что объяснить тебе. Я не собираюсь оставаться здесь, и я не собираюсь дать тебе уйти безнаказанным. — Ариэль сделала паузу, после которой добавила: — Что бы ты ни сделал.

Его взгляд снова стал веселым.

— Ты вольна идти, куда захочешь, малышка. Сомневаюсь, что ты протянешь в пустыне более двух дней. Ты завянешь, как цветок в жару.