Два дня пролетели незаметно. Дунеатли накрыл влажный туман, размазывая огни фонарей, и деревня стала выглядеть призрачной, нереальной, а дома как будто повисли в воздухе. Молли купила букет цветов, огромных желтовато-коричневых хризантем, и посетила в одиночестве, утопая в тумане, могилу матери, обошла магазины, чтобы поздороваться с теми, кого знала, заглянула к Ноне на почту, чтобы сообщить ей, что с Одуванчиком все в порядке, разве что ему не нравятся воздушные налеты. Но, самое главное, она сводила детей в монастырь, куда они будут ходить в школу, и познакомила их с монахинями. Меган, которой исполнилось четырнадцать, этим летом окончила школу и уже работала в цветочном магазине на Скотланд-роуд, но Молли хотела, чтобы ее способная и разговорчивая дочь проучилась еще два года.

Сестра Франциска прекрасно помнила девочек и Джо.

— Вижу-вижу, это настоящая маленькая обезьянка, — заявила она, глядя на лукавое и озорное личико Томми.

Она предложила им начать обучение со следующего понедельника, чтобы дети успели привыкнуть к Дунеатли. Сама она никогда не бывала в Ливерпуле, но полагала, что там все иначе.

— Вы даже не представляете себе насколько, — заявила ей Меган с серьезным видом.


На следующее утро Молли должна была уезжать, но ей было невыносимо тяжело оставить дом, в котором ей было так тепло и покойно, — и двенадцать детей. Финн и Хейзел не были богачами, но и бедняками их назвать было нельзя. Они могли позволить себе нанять помощниц для уборки, готовки и стирки, которой обычно накапливалась целая гора. Еда была простой, но вкусной и сытной.

Детвора ушла в школу, за исключением Финолы и Бернадетты, которые были еще слишком маленькими. Молли обвела взглядом скорбные лица своих детей и сказала, что будет очень сильно скучать по ним.

— Но мы расстаемся ненадолго, — добавила она. — Я обязательно приеду к вам на Рождество, хотя и всего на несколько дней. — Так или иначе, она найдет способ вырваться сюда, пусть даже для этого ей придется взять с собой Ирен.

— Папа как уехал в Ливерпуль, — заметила Меган, — так мы больше его и не видели.

— Ну, со мной такого не случится, — заверила детей Молли, жалея о том, что Меган так и не научилась держать свой большой рот на замке. — Все будет в порядке. У вас есть куча двоюродных братьев и сестер, с которыми можно играть во что угодно, много вкусной еды, и совсем не будет воздушных налетов. — Молли с трудом сдерживала слезы. Она никогда не думала, что настанет время, когда ей придется разлучиться со своими детьми. — Вы здесь будете довольны и счастливы, — срывающимся голосом заявила она.

— А как же Одуванчик? — У Броуди дрожали губы. — Нужно было взять его с собой. Кто будет присматривать за ним во время налетов?

— Я, — сказала Молли. — Одуванчик — городской кот. Он не привык к деревенской жизни. Я боялась, что, оказавшись в незнакомом месте, он убежит. И что бы ты тогда делала, Броуди?

— Заплакала, — просто ответила дочь.

— Вот видишь! Но теперь тебе незачем плакать. Ты можешь помочь тете Хейзел приглядывать за Бабблзом; не забывай, он — брат Одуванчика. Кроме того, я больше не собираюсь прятаться в бомбоубежище. Отныне мы с бабушкой и Одуванчиком во время налета будем сидеть под лестницей.

Молли была сыта убежищами по горло. Многие люди прятались под лестницами. Она повернулась к Джо, который выглядел бледным и растерянным.

— Пока, сынок. Как я уже говорила, мамочка приедет к вам на Рождество и привезет всем замечательные подарки.

— Мне не нужны подарки, мне нужна ты. — Он готов был расплакаться. Если он заплачет, то и она не сумеет сдержать слез.

— А мне нужны подарки и ты, мамочка, — заявил Томми.

И тут раздался крик Хейзел:

— Автобус прибыл, Молли, поторапливайся! Я сбегаю к водителю и скажу, чтобы он подождал тебя.

Молли буквально выбежала из комнаты.

Вскочив в автобус, она села на заднее сиденье и проплакала всю дорогу до Килдэра. Она все еще утирала слезы, когда паром причалил в Ливерпуле.


Ирен закатила истерику, когда на следующий вечер Молли надела пальто и объявила, что отправляется в «Ротонду». Сразу же после начала войны она уже решила было, что осталась без места, потому что правительство распорядилось закрыть все театры и кинозалы. Молли отчаянно пыталась найти хоть какую-нибудь работу, когда правительство неожиданно передумало и провозгласило, что они вновь могут открыться.

— А что, если вдруг начнется налет, а тебя не будет дома? — Ирен смотрела на нее расширенными от ужаса глазами.

Это случалось уже дважды, когда Молли была в «Ротонде»; управляющий вышел на сцену и объявил зрителям, что звучат сирены воздушной тревоги. Но из зала ушли очень немногие. Остальные же, включая исполнителей, предпочли остаться на своих местах.

— По крайней мере, мы умрем, получая удовольствие, — пошутил кто-то.

А вот Молли пришлось второпях подсчитывать выручку, а потом, как сумасшедшей, со всех ног нестись домой по Скотланд-роуд, чтобы успеть к своей семье.

— Ирен, милая, — принялась терпеливо объяснять она, — я ведь не могу бросить работу в театре, верно? Нам же нужно на что-то жить.

Раз в месяц Молли намеревалась отправлять почтовый перевод в Дунеатли. Финн, конечно, станет возражать, ну и пусть. Для нее было вопросом чести самой содержать своих детей.

— Но, Молли, что буду делать я? — взмолилась Ирен.

— Вам придется либо пойти к соседям, либо в одиночестве посидеть под лестницей. Это же совсем ненадолго, и я обустроила там уютный уголок. — В комиссионном магазине Молли купила два раскладных садовых кресла, перенесла вниз с детских кроватей белье и запаслась пачкой печенья и несколькими бутылками лимонада. — А я постараюсь вернуться как можно скорее.


На этой неделе показывали «Газовую горелку», мрачный, тяжелый спектакль с гнетущей атмосферой и сюжетом. Зрители, нервы которых были напряжены больше обычного, ахали и вскрикивали так громко, что Молли слышала их в своем закутке, подсчитывая выручку. Закончив, она отнесла мешочки управляющему и выскочила из театра.

Стояла чудная лунная ночь — лучшее время для налета. С неба было отчетливо видно каждое здание, включая доки — самое сердце города и главную цель вражеских бомбардировщиков. Людей на улицах было немного, хотя пабы, погруженные в темноту, ломились от подвыпивших гуляк.

— Мы развесим свое нижнее белье сушиться на линии Зигфрида[73]! — горланили в одном баре.

— Свет загорится снова над всем миром! — доносилось из другого.

А в Дунеатли, в пабе О’Рейли, посетители наверняка выводят сейчас «Дэнни-боя»[74] или «Черную бархатную ленточку», Финн и Хейзел слушают радиоприемник, почти все дети уже лежат в постелях, а Тедди и Айдан гуляют со своими девушками. На Рождество Тедди должен был обручиться, но Молли не успела познакомиться с его избранницей, Эллен.

Ей вдруг до боли захотелось оказаться рядом со своими детьми. На другой стороне улицы Молли заметила кафе «У Чарли», где подавали рыбу с жареным картофелем, но темнота не позволяла разглядеть, открыто оно или нет. Как жаль, что Гарри погиб, пусть даже у нее с ним дальше разговоров дело бы не пошло.

«Кабы сивому коню да черную гриву, был бы он буланый», — прозвучал у нее в памяти чей-то голос. Почти наверняка это была Нанни.

Мимо медленно проехал трамвай с закрашенными черной краской окнами, лишь спереди едва виднелись лучики фар. Он был похож на порождение дурного сна, и Молли представила себе, что внутри сидят призраки и привидения-плакальщицы, предвещающие скорую смерть. Безлюдная улица и пустынная дорога начинали действовать ей на нервы.

Завтра она съездит к Агате и немного развеется. Пожалуй, Ирен не станет возражать, если она отлучится днем. Но вся беда заключалась в том, что Агата напоминала Молли о том, чего она лишилась со смертью Тома. Фил дослужился уже до детектива-сержанта. В августе они ездили в отпуск в Блэкпул, где, по словам Агаты, если не считать затемнения, ничто не напоминало о том, что совсем рядом идет война. Парк аттракционов работал по-прежнему, и дети повеселились от души. Они всей семьей ходили в кино на «Волшебника страны Оз». В отеле, где они остановились, каждый вечер устраивались танцы и прочие развлекательные мероприятия.

— Так что на затемнение никто и внимания не обращал, — с энтузиазмом рассказывала Агата.

Она прислала Молли банку копченой селедки и леденцы на палочках для детей.

Нет, к Агате она не пойдет. После такого визита она лишь почувствует себя еще более несчастной.


Дети присылали письма, в которых уверяли, что им хорошо живется с тетей Хейзел и дядей Финном. Броуди даже нарисовала девочку в бальном платье и приписала, что ходит на уроки бальных танцев с Керианной, а Томми намалевал льва, пожирающего монахиню. Из его письма следовало, что это — сестра Свастика, которую он не любит. Молли решила, что он имеет в виду сестру Схоластику, которая преподавала в монастыре еще в ту пору, когда она сама училась в школе. И она ее тоже недолюбливала. Меган утверждала, что она — лучшая ученица в классе. «Я знаю очень много такого, чего не знает больше никто», — писала она. Джо очень сильно скучал по своей маме и с нетерпением ждал Рождества.

Несколько строчек написала и Хейзел:

«....Меган вновь влюбилась в Патрика. Она уверяет, что непременно выйдет за него замуж, когда вырастет. Как ты относишься к браку между двоюродным братом и сестрой? Я не стану возражать, если ты не будешь против, а вот Финн сомневается. Броуди усыновила Бабблза и укладывает его спать рядом с собой, завернув в одеяло. Тот вполне доволен и счастлив, поскольку мои дети порядком мучили его. Томми уже чувствует себя, как дома, а вот у Джо глаза все время на мокром месте. Но по вечерам я стараюсь утешить его и уверена, что скоро все будет в порядке».

При мысли о том, что чужая женщина, пусть даже это Хейзел, утешает ее сына, Молли расстроилась. Это должна делать она сама. А тут еще Ирен вывела ее из себя, когда она дала почитать ей письма. Свекровь заявила, что Меган, дескать, — маленькая надоедливая задавака.

— И двоюродные брат и сестра не могут стать мужем и женой. Церковь этого не допустит.

— В таком случае Церковь может убираться к дьяволу. — Молли вспомнила язвительное замечание Гарри о том, что религия — опиум для народа.

Ирен обиделась и удалилась в гостиную. Молли же оставалась в своей комнате, кипя от негодования, пока не пришло время идти в театр. Когда она вернулась домой, Ирен уже лежала в постели. В три часа утра завыли сирены, и женщины забились под лестницу, прислушиваясь к взрывам. Ирен так крепко вцепилась в Молли, что у нее вскоре онемела рука и ей пришлось силой разжимать пальцы свекрови.

— Прости меня, родная, — смиренно произнесла Ирен. — Я вовсе не имела в виду то, что сказала. Меган — замечательный ребенок. Это я виновата в том, что мы с ней не ладили. И еще я очень благодарна тебе за то, что ты осталась со мной, дочка. Я просто глупая старая женщина, которая не имеет права разлучать тебя с семьей. Я же знаю, как сильно ты скучаешь по детям. Поезжай в Ирландию, Молли, — решительно заявила она. — Поезжай прямо завтра. Я как-нибудь справлюсь.

Ирен сама предложила ей выход из положения, но Молли не воспользовалась им. Она просто не могла заставить себя бросить свекровь одну в такое время.


В ноябре налеты случались чаще и длились дольше, пока однажды ночью в конце месяца не наступила жуткая кульминация — во время бомбежки погибло сто восемьдесят человек. Это была жуткая ночь. Казалось, что горит весь Ливерпуль, и небеса покраснели от пламени пожаров. По городу носились кареты «скорой помощи» и пожарные машины, и вой их сирен сливался с взрывами бомб, грохотом рушащихся зданий и зловещим треском пожаров.

Все испытали неожиданное облегчение, когда за первые три недели декабря не было ни одного налета. Молли ездила в город за рождественскими подарками для детей. Иногда компанию ей составляла Ирен. Несмотря на то что жизнь в последнее время стала еще тяжелее, свекровь старалась как можно реже прибегать к помощи Молли, и та видела, что Ирен храбрится из последних сил. Она даже не стала возражать против того, чтобы на Рождество Молли навестила детей, и согласилась пожить у Брайана и Паулины, пока ее не будет.

Впрочем, выбор игрушек в магазинах оказался невелик. Страна перешла на осадное положение, и фабрики переключились на выпуск более необходимых вещей. Молли, правда, удалось купить Томми модель аэроплана с камуфляжной раскраской и пугач, которым он, вне всякого сомнения, будет пугать бедного кота. Броуди обожала наряжаться, поэтому Молли приобрела для нее красивое платье и кардиган с кружевной оторочкой. В свои десять лет Джо читал запоем, и Молли была в восторге, когда случайно наткнулась на новенький сборник приключенческих рассказов для детей и комиксы в магазине подержанных вещей. А чудесному подарку для Меган она была обязана Ирен, которая и отыскала его: туалетный набор, в состав которого входили ручное зеркальце со щеткой, расписанные цветами, и такая же расческа.