Кэти МакГэрри - Раздвигая границы

Я прыснула от смеха, внезапно осознав, как сильно скучала по откровенности Нэнси.

— Жаль, что я не помню. — Пятый холст был совершенно пуст. Ниже лежали нетронутые масляные краски и кисти. — Ты не против?

Нэнси потерла подбородок и окинула меня своим фирменным задумчивым взглядом.

— Ну, он же сказал, что ты не можешь посещать уроки, а рисовать не запрещал.

Я взяла толстую кисть, окунула ее в черную краску и нарисовала круги на холсте.

— У меня впечатление, будто в моей голове большая черная дыра, и она высасывает из меня жизнь. Неважно, как долго и сосредоточенно я смотрю, все равно вижу лишь темноту.

Я выбрала широкую кисть и смешала черную и белую краски, чтобы создать разные оттенки серого.

— Вокруг черного есть серые края, и они постоянно вспыхивают яркими цветами. Но в реальности я никогда не могу ухватиться ни за один из осколков воспоминаний.

Вцепившись в кисть, я уставилась на холст, который теперь отображал мой мозг.

— Хотела бы я, чтобы кто-то наконец сказал мне правду и покончил с этим безумием.

Теплая рука крепко сжала мое плечо, выводя меня из транса. Ух ты, уже пять часов! Отец убьет меня, если я не вернусь домой в ближайшее время. Не убирая руку с моего плеча, Нэнси внимательно смотрела на холст.

— Если это и безумие, то оно гениальное. Ты собираешься его закончить?

Впервые за два года я почувствовала, что могу дышать.

— Ты не против, если я буду приходить к тебе после уроков?

* * *

«На рисунке ниже на пересечении линий АС и AD построен луч АВ. При помощи циркуля на линиях АС и АD точки C и D были отмечены на равном расстоянии от А. Затем циркуль был использован для определения местоположения точки Q, отдельной от точки А, так чтобы Q была равноудалена от С и D. С этими данными найдите размеры треугольников BAC и BAD».

Если бы Эйрис был тут, он бы знал, что делать.

То есть, серьезно, в чем вообще смысл этого вопроса?

Если он здесь есть, то почему не стоит знак вопроса. А эта треугольная фигура внизу, она должна чем-то мне помочь? Мне нужен циркуль?

И почему у ответов внизу были цифры? В задаче не упоминалась ни одна чертова цифра!

«Дыши, Эхо, — сказал бы мне Эйрис. — Ты сама себя заводишь. Сделай перерыв и вернись к задаче позже».

И он был бы прав. Эйрис всегда прав. Господи, как же я по нему скучаю.

Я сбросила учебник по подготовке к АСТ на пол и откинула голову на спинку дивана. Ненавижу эту комнату! Стены покрывали безвкусные цветочные розовые обои, которые по задумке должны были сочетаться со скучными шторами и обивкой. После того как Эшли вышвырнула из дома мою мать, она травмировала всех дизайнеров мира своим ремонтом. И хотя эта ведьма и заклеила стены обоями, чтобы уничтожить любое напоминание о моей матери, я-то знала, что оставалось под ними… роспись в греческом стиле, которую она нарисовала для меня.

Обычно я занималась в машине Эйриса, но Эшли доставала меня, пока я не притащила учебники обратно в дом. Должно быть, я убила многих коров в прошлой жизни, раз карма так меня ненавидела. Может, я умерла два года назад и, сама того не понимая, попала в ад? Обреченная провести остаток жизни с отцом и мачехой и пересдавать АСТ снова и снова.

— Как прошла тренировка с командой поддержки? — спросила Эшли. Злая Ведьма и отец зашли в гостиную, держась за руки. Господи милостивый, я точно умерла, потому что если это не ад, то я ненавижу свою реальность.

— Хорошо. — Я моргнула пару раз. Черт… я всегда моргала, когда лгала. Испугавшись, что они заметят, я опустила голову. Подождите-ка… Папа никогда не обращал внимание на мелочи, а госпожа Безмозглое Пугало не заметила бы летающей обезьянки, даже если бы та врезалась ей в лицо.

Папа уселся в кресло, а Эшли устроилась на его коленях.

Господи милосердный, прости за все мои грехи, но, честное слово, неужели я была такой плохой?

Папа поцеловал ей руку. Сглотнув желчь, я сосредоточилась на камине.

— Ты готова сдавать АСТ в субботу? — спросил он.

Нравится ли курочкам садиться в грузовик с логотипом «КФЦ[25]»?

— Конечно.

— Ты уже учила требуемый список слов. Сосредоточься только на математике. С ней у тебя проблемы.

Проблемы? Мои баллы по математике были значительно выше среднего, но, естественно, этого недостаточно.

Папа продолжил:

— Миссис Коллинз освободила тебя от некоторых занятий, чтобы ты могла подготовиться?

— Да.

— Я заметила буклеты с рекламой Дня святого Валентина в ее офисе. Вы с Люком пойдете?

Когда Эшли пыталась выяснить какую-то информацию, ее голос становился в высшей степени раздражающим. Все собаки Оклахомы взвыли.

— Люк пригласил меня на танцы. Не волнуйся, драгоценная репутация нашей семьи будет сохранена. Миссис Коллинз никогда не узнает, что ты соврала, чтобы выставить себя в лучшем свете.

— Эхо!

Черт. Я скривилась от разочарования в голосе отца. С моих губ рефлекторно сорвалось извинение:

— Прости, Эшли.

Хотя это была правда.

— Все нормально. Когда ты хочешь пойти за платьем?

Что??? Я оторвала взгляд от камина и уставилась на нее.

Отец погладил ей живот, а она поцеловала его в щеку. Ужас!

— Мне не нужно новое платье.

— Конечно, нужно! Все твои вещи либо без бретелей, либо с очень узенькими. Ты не можешь пойти на танцы, выставив напоказ свои шрамы.

— Эшли, — прошептал отец. Его рука замерла на ее животе.

Горло сжалось, как если бы кто-то душил меня, а живот напрягся, будто в него ударили. Я села ровнее, и моя голова закружилась вместе с комнатой. Полностью потерявшись в пространстве, я опустила рукава вниз.

— Я пойду… пойду… наверх.

Эшли слезла с колен отца.

— Эхо, подожди! Я не то имела в виду. Я просто хочу, чтобы ты хорошо провела время. Чтобы потом ты могла смотреть на фотографии с этой ночи и вспоминать, как весело тебе было.

Я прошла мимо нее к лестнице. Мне нужно было вернуться в свою комнату. Единственное место, которое не было полностью испорчено дизайнерскими потугами Эшли. Место, где висели яркие картины моей матери, где над столом были прикреплены фотографии нас с Эйрисом и где мне было уютно.

Сердце заныло. Я хотела большего, чем свою комнату, но это все, что у меня было. Я хотела, чтобы рядом была мама. Может, она и безумная, но она никогда не расстраивала меня. Хотела, чтобы рядом был Эйрис. Хотела, чтобы рядом был человек, который любил меня.

— Пожалуйста, дай мне объяснить! — донесся до меня голос Эшли, которая стояла у нижней ступеньки.

Я замерла на пороге. Если бы она не вошла в нашу жизнь, мама и Эйрис все еще были бы здесь, я не стала бы монстром со шрамами и наслаждалась любовью, а не страдала от ненависти, которая в данный момент кипела в моих жилах.

— Ты мне больше нравилась в роли няни. Надеюсь, когда я окончу школу, то не превращусь в такую же стерву, как ты.

Я захлопнула за собой дверь.

* * *

После этого милого обмена любезностями с Эшли я провела остаток вечера, скрываясь в своей спальне. Лежала в кровати и пялилась на ту часть комнаты, до которой Эшли тоже смогла добраться — на потолок. Пока я приходила в себя в больнице, она закрасила звездное небо, полное разных созвездий, которые мама нарисовала для меня. Когда-то мама проводила часы со мной в кровати и смотрела в потолок, рассказывая греческие мифы. Поскольку у меня осталось не так уж много хороших воспоминаний о матери, я еще больше презирала Эшли за то, что она лишила меня одного из них.

Когда в 23:30 в мою дверь постучали, я несказанно удивилась. В доме у нас все было устроено так, что извинений всегда требовали от меня, а не наоборот. Очевидно, Эшли хотела лично мне продемонстрировать, почему мои нынешние платья не подходят. Нет смысла откладывать неминуемое.

— Входи.

Когда в комнату вошел папа, я подскочила от неожиданности. Он никогда не заходил ко мне в спальню. Первые две пуговицы его рубашки были расстегнуты, узел галстука ослаблен. Вокруг его усталых глаз собрались обеспокоенные морщинки. Он выглядел старым. Слишком старым, чтобы быть женатым на бимбо двадцати с чем-то лет, и слишком старым, чтобы растить еще одного ребенка.

— Ей жаль, Эхо.

Конечно, он пришел говорить от имени Эшли. Боже упаси, чтобы в этом доме хоть что-то не вращалось вокруг нее.

— Ладно. Моим извинениям придется подождать до утра. Я немного устала.

Мы оба знали, что это была лишь отговорка. Мне повезет, если я смогу поспать хотя бы час. Удивив меня еще больше, отец сделал кое-что, чего не делал с тех пор, как я вернулась домой из больницы — сел на мою кровать.

— Я собираюсь связаться с твоим социальным работником. Мне кажется, что твой новый терапевт нам не подходит.

— Нет, — быстро выпалила я, и он это заметил. — Я уже говорила, она мне нравится. С ней легко общаться. Тем более ты сам сказал, что дашь ей еще один шанс.

— С тех пор как ты узнала о нас, ваши с Эшли отношения стали натянутыми. Но теперь ты стала набрасываться на нее чаще, чем обычно. Она беременна. Я не хочу, чтобы она испытывала стресс.

Большой палец на ноге раскачивался взад-вперед, как маятник. Неужели, меня так трудно любить?

— Я буду стараться. Просто разреши мне и дальше видеться с миссис Коллинз. — Мне нужно было дать ему причину отступить. — Это она убедила меня сосредоточиться на друзьях и свиданиях.

Ложь.

Обеспокоенные морщинки частично исчезли.

— Не думаю, что дело в ней. Дело в тебе. Я оставлю эту тему, если ты исправишь свое поведение. Эшли любит тебя. Когда-то ты восхищалась ей.

Да, когда на свое совершеннолетие она позволила мне сидеть допоздна и есть попкорн, хотя мне было всего шесть, или когда она разрешила мне накраситься в первый день моего четвертого класса. Потом случилось нечто безумное… она переспала с моим отцом и запустила процесс разрушения моей семьи.

— Если ты действительно хочешь показать мне, что стараешься, позволь Эшли отвезти тебя на шопинг. Она спланировала этот день и сейчас просто в отчаянии из-за того, что расстроила тебя. Доставь ей это удовольствие, и тогда я разрешу тебе не пересдавать SAT.

Я приподняла бровь. Отец никогда не шел на компромиссы.

— Серьезно?

— Все равно следующая дата экзамена не подходит для крайних сроков подачи документов. Нам придется работать с тем, что уже есть. Твои баллы достаточно высоки, чтобы поступить в один из лучших бизнес-колледжей штата.

Обычно он добавлял «учитывая обстоятельства», но, должно быть, заметил, как я кривилась каждый раз, когда он это говорил.

— Я рад, что вы с Люком снова вместе и что ты идешь на танцы в честь Дня святого Валентина. Ты любила наряжаться и танцевать. Я думал, что эта часть тебя умерла. — Отец посмотрел на мои руки, скрытые за рукавами. — Должен признать, я действительно горжусь тобой.

Да неужели? Я училась на одни пятерки, делала все, что он говорил, а он гордился тем, что я иду на танцы! Посмотрим, зайдет ли он в мою комнату перед ними. Может, даже сделает что-нибудь сумасшедшее на выпускной, например, скажет, что любит меня?

Отец похлопал меня по колену и встал.

— Пап?

— Да?

— Ты хоть иногда проведываешь маму?

Обеспокоенные морщинки вернулись.

— Она больше не моя ответственность.

— Тогда чья, моя? Я ее единственный живой родственник.

Мускул на его челюсти дрогнул.

— Твой социальный работник никогда бы не позволил этому случиться, как и я. — Его взгляд смягчился, челюсть расслабилась. — Ты боишься, что она причинит тебе вред? Больше ей этого не удастся. Не беспокойся о ней.

Но я беспокоилась. Может, она сумасшедшая и пыталась меня убить, но она все равно моя мама. Кто-то же должен о ней заботиться, верно?

Я увидел своих братьев. Кто знал, что такое чудо может произойти? И мне снова позволят их увидеть во вторую субботу февраля. Это нужно было отметить. Я надеялся, что Исайя принесет выпивку, и я собирался хорошенько оттянуться.

Вернувшись вечером последним, я припарковал свой металлический кусок дерьма на улице. Дэйл отрабатывал смену на местном грузовом заводе. Мы не знали, когда он вернется домой. Однажды я совершил ошибку, припарковавшись на подъездной дорожке. Вместо того чтобы отогнать мою машину, Дэйл сбил зеркало с водительской стороны.

Свет горел в каждом окне дома — плохой знак.

Я зашел в крошечную гостиную и заметил кровавые полотенца.