Я промазал и чуть не выругался. Эхо продефилировала к столу с хитрой усмешкой на губах. Мне так хотелось убрать поцелуем эту ухмылку с ее лица. Вместо этого я дернул ее за шелковый рыжий локон. Смех девушки щекотал мне кожу.

— Твоя очередь отвечать на вопрос, — сказала она.

— Валяй.

— Почему ты так хочешь заглянуть в свою папку? — Эхо прицелилась в восьмой шарик и ударила по нему.

Уже много лет никто, кроме Кииши или миссис Коллинз, не задавал мне столь личных вопросов. Я вставил еще пару монет в стол.

— А ты расскажешь, почему хочешь посмотреть в свою?

Эхо снова расставила шарики.

— Ты уже знаешь большую часть. Разбивай.

Чувствуя себя не в своей тарелке, я оперся на кий.

— У меня есть два младших брата. Джейкобу восемь, Тайлеру четыре. После смерти родителей нас разлучили. Они живут в плохих условиях. Я хочу доказать это и выиграть опеку над ними после окончания школы. В этой папке есть их адрес. Если я смогу поймать этих ублюдков на горячем, застать их за тем, как они причиняют вред моим братьям, то смогу забрать мальчишек, и мы снова станем семьей.

Я разбил шар с большей силой, чем намеревался. Мысли не покидало воспоминание о лице Тая в кровоподтеках. Мои братья не станут жертвами, как Бет, и не превратятся в жестоких оболтусов, как я.

Биток отскочил несколько раз, ударив по группке шаров.

— Сплошные. Твоя очередь отвечать.

— Мама ранила меня, но я этого не помню.

Ее голос был равнодушным, но я знал: Эхо хотела заглянуть в свой файл так же сильно, как я в свой. Я поведал свою историю и хотел услышать ее.

— Расскажи то, что знаешь.

Девушка перекатывала кий в руке.

— Мы мало знакомы.

Как, черт возьми, мне заставить ее доверять мне? Она доверяла, до определенной степени, но не так, как мне хотелось. Моя школьная репутация шагала впереди меня, как команда болельщиц перед оркестром. А, если она мне доверится? Что я буду с этим делать?

Я оперся бедром на стол.

— Что, если только один из нас сможет добраться до папок? Я рассказываю тебе это дерьмо не потому, что фанат групповой терапии, а потому, что, если у тебя появится возможность проникнуть в наши файлы, мне нужно, чтобы ты нашла информацию о приемных родителях моих братьев. Фамилию, адрес, номер телефона. Если я загляну в твой, что мне искать?

Разрази меня гром, если она не превратилась в вампира. Вся кровь отлила от ее прекрасного личика.

— Поклянись, что никому не расскажешь.

Что может быть хуже, чем прослыть мазохисткой и самоубийцей?

— Что бы это ни было…

— Поклянись, — прошипела она. Наклон ее головы, то, как вспыхнули и сузились, будто у дикого животного, ее темно-зеленые глаза — все предупреждало меня, что отшутиться будет не лучшим решением.

— Клянусь.

Эхо оставила свой кий у стены и подошла к столу. Судя по всему, игра на сегодня закончилась. Она взяла биток.

— У моей мамы биполярное расстройство. Ну, знаешь, маниакально-депрессивное. Есть два вида биполярного расстройства, у мамы — первый. Не то чтобы это самый худший вариант из возможных, скорее, как пятибалльный ураган или десятибалльное землетрясение. Годами ей ставили неверный диагноз, а когда мне исполнилось шесть… — Эхо толкнула шарик по столу, разбрасывая другие… — у нее случился серьезный срыв, но маму отправили на лечение. Мама была замечательной, пока пила свои таблетки.

Она обняла себя руками и уставилась в стол. Ее нога застучала по полу.

— Я знаю лишь ту малую часть информации, что мне рассказали друзья и папа: мама перестала принимать лекарства, у нее случился маниакальный припадок, я пришла к ней домой, и мама попыталась убить меня.

Я боялся шевелиться, дышать, существовать в этот момент. По телевидению подростков изображали счастливыми, беззаботными. Мы с Эхо никогда не узнаем такой жизни. Мои родители умерли. Система опеки издевалась надо мной, когда должна была защищать. Эхо… Эхо предал человек, который должен был пожертвовать жизнью, чтобы защитить ее.

Она поднесла скрюченные пальцы ко лбу.

— Ты знаешь, каково это — что-то не помнить? Мама любила меня. Она бы не причинила мне боль. Знаешь, каково это, терпеть ужасающие кошмары ночь за ночью? Вот я ложусь спать, моя жизнь идеальна, а потом просыпаюсь в агонии, в больнице, узнаю, что прошло уже два дня, и весь мой мир разрушен. Мне нужно знать. Если я узнаю, то, возможно, смогу снова почувствовать себя целой. Может… — Эхо напоминала мне статую святой, которую мама когда-то поставила у себя в саду. Руки распростерты в стремлении найти ответ у Бога, который ненавидел нас обоих. — Может, я снова смогу стать нормальной.

— Расскажи мне об Эйрисе. — Я искал любую мелочь, за которую можно было уцепиться.

Случилось чудо — моя просьба отвлекла ее от депрессивных мыслей. Она моргнула, возвращаясь к пиканью и биканью видеоаркады.

— Эйрис любил машины. Он буквально вытащил из небытия «Корветт» 1965-го года и потратил не один месяц, работая над ним. Вот почему я преподаю тебе. Мне нужны деньги, чтобы закончить починку машины.

Значит, она не была ботаном, желающим заработать дополнительные баллы или отработать практику. Она хотела почтить память брата — своей семьи. У нас с Эхо больше общего, чем я думал.

— Что с ней не так?

Девушка взяла свой кий и вернула его на стойку.

— Понятия не имею. Возможно, нужны новые свечи зажигания и бензина на двадцать долларов. Или какая-то большая и дорогая деталь. Сегодня я вызвала механика, чтобы он ее осмотрел, но мне почему-то кажется, что этот мужик просто разведет меня на деньги.

— Я знаю одного парня, гения по части машин. Он бы многое отдал, чтобы просто дотронуться до такого автомобиля. Не против, если он осмотрит твою машину?

На губах девушки снова расцвела улыбка сирены, а глаза засияли.

— Я только «за». Определенно да.

Боюсь, что когда Эхо встретится с Исайей, ее радость точно поутихнет.

— Исайя может показаться грубоватым, но он хороший парень. Не хочу, чтобы ты удивлялась, когда он окажется кем-то вроде меня.

Ее смех был подобен музыке.

— Разве ты не тусуешься с миссионерами в свое свободное время? А я-то думала, что, когда все остальные идут домой и надевают свои домашние треники и футболки, ты напяливаешь рубашку-поло и брюки цвета хаки.

Никто, кроме Исайи и Бет, не дразнил меня. Обычно люди обходили меня стороной. Да, эта маленькая нимфа полностью наслаждалась игрой.

— Продолжай, Эхо. Люблю прелюдию.

Она расхохоталась так громко, что даже прикрыла рот ладошкой. Напрасная попытка.

— Ты такой самоуверенный! Думаешь, если девушки тащатся от тебя и дают залезть себе в трусики с первой попытки, то и я последую их примеру? Кроме того, у меня теперь есть твой номер. Каждый раз, когда ты будешь пытаться сделать из себя всего такого мрачного и опасного, я буду представлять тебя в полосатой розовой рубашке с поднятым воротником и чиносах.

Ну уж нет. Я двинулся к ней, чувствуя себя тигром, загоняющим жертву. Эхо попятилась к стенке, но я продолжал наступать. И наконец прижался к ней, ощущая чувственные изгибы ее тела. Я хотел обследовать каждый его дюйм. Ее сладкий запах дурманил голову.

Девушка смотрела на меня с насмешкой, но ее улыбка быстро испарилась, и она прикусила губу. Черт, да она хоть знала, что творила? Как для девушки, которая пыталась держать меня на расстоянии, она делала все возможное, чтобы завести меня.

— Что ты там говорила? — Я опустил голову и вдохнул теплый аромат корицы на ее шее, проводя носом по нежной коже.

Ее грудь быстро поднималась и опускалась. Моя ладонь замерла на линии ее живота, в сантиметре от бедра. Поднять руку или опустить? Оба варианта удовлетворили бы мои желания.

— Ной, — выдохнула Эхо, неосознанно исполняя одну из множеств моих фантазий с ее участием. Если я все сделаю правильно, возможно, мы реализуем еще парочку. Едва задевая губами кожу, я коснулся ее щеки и спустился ко рту. Ногти девушки щекотали мне грудь и тем самым сводили с ума. Желание поцеловать ее стало единственной причиной, чтобы дышать.

Ее руки сильнее надавили мне на грудь, и наши губы соприкоснулись.

— Не могу, — Эхо оттолкнула меня. — Я… я… не могу. — Она больше не смеялась, ее глаза широко распахнулись. — Я на свидании с Люком, и это… — она указала на нас, — неправильно. Ты — Ной Хатчинс, а я не из тех девушек, которые занимаются «этим» с… с…

Я закрыл глаза, чтобы вернуть хоть какой-то контроль над своим телом, и закончил за нее:

— Со мной.

— Да… нет… не знаю. Я хочу нормальных отношений, Ной. Ты можешь мне это дать?

Забавно, при этих словах она тянула за перчатки на своих руках.

— Когда же ты поймешь, что это невозможно для таких, как мы?

Не знаю, кого я хотел ранить больше — себя или ее. Эхо могла притворяться, но она никогда больше не станет девушкой без шрамов. Черт, может, я сказал это, чтобы напомнить самому себе, что такой парень, как я, никогда не получит Эхо.

Девушка резко подняла голову, от нее взметнулась волна такой же ярости, которую я наблюдал в первый день в офисе миссис Коллинз.

— И что прикажешь делать, Ной? Сдаться, как ты? Зависать черт знает с кем, пропускать школу? Наплевать на все?

— Это гораздо лучше, чем притворятся той, кем не являешься. Почему тебе так важно быть с парнем, который кинул тебя, чтобы посмотреть чертов фильм?

Эхо потерла лицо руками, ее злость испарилась.

— Ты отведешь меня на танцы в честь Дня святого Валентина? Стану ли я больше чем очередной девушкой на заднем сиденье твоей машины или окажусь поводом для шуток для тебя и твоих друзей?

Не знаю.

Правда застряла у меня в горле. Я хотел сказать, что она станет кем-то гораздо больше, но не мог. Я ни к кому не привязывался, и вот передо мной стояло прекрасное создание, спрашивая именно об этом.

Девушка откинула назад волосы.

— Все нормально. Не напрягайся так из-за этого. Я твой репетитор, а ты… ты нуждаешься в помощи. Мы будем работать вместе, чтобы залезть в наши папки, и жить каждый своей жизнью. Мне нужно идти. Спасибо за ужин и игру.

Эхо отвернулась, явно собираясь уйти и возвращая меня в реальность.

— Подожди.

Девушка оглянулась. Вокруг ее глаз обозначились темные круги, а плечи ссутулились. Как так получилось, что я не заметил, насколько изможденной она выглядит? Эхо призналась в том, что видит кошмары. Когда ей в последний раз удавалось выспаться? Это не мое дело… и мое молчание тому подтверждение.

Когда я ничего не сказал, лучшее, что случилось со мной за последние три года, ушло. Черт, я был идиотом.

Глава 19

Эхо

Десять тысяч долларов. Cтолько механик захотел за починку машины Эйриса. Потому я подняла цену до десяти долларов в час, и, если мне повезет, Ной будет учиться у меня два часа в неделю. Если отниму федеральные, государственные, местные налоги и страховку, то смогу получить машину к… никогда.

Через щели в жалюзи проникали лучи солнца. Свет падал прямо на фотографию на моей тумбочке со мной, Эйрисом и мамой.

— Привет, красавица. — В мою спальню вошел Люк и закрыл за собой дверь.

Я стремительно подскочила на постели, схватила толстовку и натянула ее на себя и, что важнее, на руки.

— Что ты здесь делаешь?

— Я же говорил, что могу заехать. — Парень прошагал по комнате и плюхнулся на мое лиловое одеяло.

— Нет, что ты делаешь здесь, в моей спальне?

На моей кровати?!

— Мистер Эмерсон и Эшли сказали, что я могу подняться к тебе.

Я приподняла бровь.

— Папа? Сказал, что ты… можешь подняться… ко мне?

— Да. Думаю, ты его недооцениваешь. Теперь он клевый. Совсем не такой, как раньше, когда мы были парой.

— Раньше. Раньше у нас были постоянные отношения. Теперь… мы вроде как встречаемся. — «Быть парой» подразумевало наличие настоящих чувств, а единственная вещь, которую я сейчас по-настоящему хотела, — это чтобы Люк испарился из этой комнаты, особенно с моей кровати, в которой сейчас находилась я. — А как же баскетбол со Стивеном и парнями? — Уже лет десять, с того времени как Люку исполнилось восемь, субботнее утро у него начиналось одинаково.

— Встречусь с ними через полчаса. Я знаю, что ты сегодня собираешься пройтись по магазинам, и хотел поговорить с тобой до того, как ты уедешь. — Парень положил свою ладонь поверх моей и провел пальцем по открытому участку кожи. — Слушай, я собираюсь снова это сказать, поскольку вчера ты ничего не ответила. Мне жаль. Серьезно, Эхо. Я только потом сообразил, что этот фильм напомнил тебе про Эйриса. Клянусь.