Каждую секунду на лице Эшли сменялись волнение и надежда. Когда-то я любила ее, как напомнила мне мама. Возможно, если бы я была маленькой, то смогла без сожалений называть мамой ее. Да, много времени утекло с тех пор. Неудачный брак моих родителей, наша распавшаяся семья, но Эшли… она не была злой.

— Прости, Эшли.

Она нахмурилась.

— За что?

Я заставила себя посмотреть на нее.

— За то, что вечно винила тебя. — В ее глазах показались слезы. Я проглотила свою гордость и добавила: — Мама оказалась не той, кем я ее считала, и я подумала, может, и ты не тот человек, каким я тебя вообразила.

Сначала я хотела извиниться в знак примирения, чтобы наши распри не коснулись малыша Александра, но, стоило словам сорваться с губ, как у меня отлегло от сердца. Я действительно сожалела, и слова о прощении сняли бы тяжесть с моей души.

Женщина положила руку на грудь, и по ее щекам потекли слезы.

— И ты меня прости. Мне очень жаль. Я никогда не хотела причинить тебе боль. Никогда. Иногда я говорю, не подумав, и вижу по тебе, что сказала не то. Но ты должна знать… Я всегда любила тебя. Я стану лучше, Эхо. Обещаю.

Я опустила взгляд на свою дергающуюся ногу. Меня пожирала вина. Она хотела начать все сначала. С чистого листа. Раз так, нам стоит начать с правды.

— А я, в свою очередь, попытаюсь впустить тебя в свою жизнь. Не понарошку — по-настоящему.

Эшли улыбнулась и кивнула, принимая мои условия.

— Миссис Эмерсон, я пришла вас осмотреть. — В дверях показалась медсестра в фиолетовой форме. — Вы не могли бы выйти?

Папа встал.

— Без проблем.

Наверное, нужно было ее обнять. Да… стоило бы. Но я не могла. Оставлю это на тот момент, когда мне искренне этого захочется. Наши отношения с Эшли не станут близкими в мгновение ока. Я протянула ей руку, и она сжала ее.

— Увидимся дома.

— До встречи.

Я чуть не поседела от удивления, когда папа обнял меня за плечи и вывел из комнаты.

— Я давно не говорил тебе, как сильно тебя люблю?

Рядом с палатой Эшли было огромное окно. Папа закрыл за собой дверь, и мы оба посмотрели на забитую парковку. «Понимаешь ли ты, что уже несколько лет не касался меня?»

— Нет.

Он прижал меня ближе, не отводя глаз с мира снаружи.

— Я люблю тебя больше, чем ты можешь себе представить.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала я. — Хотела бы я… — Чтобы Эйрис не умирал. Чтобы мама не была эгоисткой. — Чтобы наши отношения не были такими сложными.

— Я не знал, как вести себя с тобой, Эхо. Ни раньше, ни после того, что случилось с твоей мамой… Мне было трудно смотреть тебе в глаза. Каждый раз, глядя на тебя, я видел, что не справился… И как я мог просить прощения, когда ты даже не помнила, что я сделал?

— Что случилось? — Я посмотрела на него. — С твоей точки зрения.

Лицо моего отца снова омрачилось.

— Пятнадцать минут. Сколько твои сообщения оставались непрослушанными. Услышав панику в твоем голосе, я сразу набрал 911. Я умолял проверить тебя и маму. Мы с Эшли немедленно выехали, но я понимал, что не успеваю. Если бы только я ответил на твой звонок! Я бы сказал тебе запереться в ванной. Ты бы никогда не упала на те витражи. Если бы я проверил раньше почту, ты не лежала бы без сознания к приезду «скорой». — Он закрыл глаза. На его лице отразились искренние муки. — Ты чуть не умерла.

Я прижалась к его груди и крепче обняла.

— Но я выжила, папочка. — Давай, скажи это. — Все нормально. Я тебя не виню.

Папа обнял меня в ответ

— Прости меня. Мне так жаль… — шептал он снова и снова.

Я повернула голову, прислушиваясь к его сердцебиению. А мир за окном продолжал жить. Люди входили и выходили из больницы. Машины куда-то ехали. И как бы я ни радовалась воссоединению с отцом, я знала, что мне тоже пора двигаться дальше.

— Помнишь, как я уехала из города, чтобы продать картины? — Я отодвинулась, но папа продолжал прижимать меня к себе, даже когда немного отстранился, чтобы посмотреть на меня. Понимание того, что несколько недель назад я обрела свободу, причиняло ему боль — я видела это в его глазах.

— Да.

И как мне все объяснить?

— Я проспала всю ночь.

— Эхо, это замечательно!

Он не понял.

— Это навело меня на мысли о собственном жилье. После окончания школы я съеду.

Об этом нужно было поговорить, но я жалела, что на папино лицо вернулась грусть. Он погладил меня по плечу.

— Я знаю, что совершал ошибки. Ты себе не представляешь, сколько ночей я провел, считая те редкие часы, которые тебе удавалось проспать, и гадал, как заставить твои проблемы исчезнуть. Я делал все возможное, но этого было недостаточно. Как бы я ни старался, мне никогда не удавалось исправить то, что произошло.

Образ в моей голове обрел смысл. Я была разбитой вазой, а папин строгий тоталитаризм — клеем. Он думал, что, если хорошенько надавить на меня, я вернусь к норме.

— Ты правда пытался снова наладить отношения с мамой?

Наш разговор заставил меня переосмыслить все, что она сказала мне во время последней встречи.

— Я любил ее, Эхо, — севшим голосом признался отец. — Она была той, кто перевернул мою вселенную. Но тебя и Эйриса я любил больше. Я делал все возможное, чтобы уберечь вас от ее влияния, ее поведения. Стал, как говорится, катализатором, пока наконец не понял, что единственный человек, способный помочь вашей маме, — это она сама.

Отец провел рукой по лицу, а я сделала вид, что ничего не заметила.

— Однажды я пришел домой и обнаружил Эйриса в твоем шкафу — вы прятались от нее. Такое случилось не в первый раз, но я поклялся, что этот станет последним. Мне не удалось изменить вашу маму, но я мог позаботиться о вас. Я нанял Эшли и предупредил вашу мать, что, если она не возьмет себя в руки, я подам на развод. Ты была слишком маленькой, чтобы помнить, но мама действительно пыталась, и были периоды, когда она придерживалась курса лечения. Когда все становилось совсем плохо, я отвозил ее в психиатрическую больницу. И так бесконечно. От хорошего к нормальному, от нормального к плохому, от плохого к больнице, а потом снова к хорошему. Как-то раз я вернулся домой после визита к ней и обнаружил Эшли, которая читала тебе сказку на ночь. Ты сидела у нее на коленях, дергала за волосы и смотрела на нее с таким восторгом. Эшли помогала Эйрису со школьными проектами и записывала на камеру его баскетбольные игры. Даже готовила вам ужин и потом разогревала его для меня. Эшли вернула уют в дом, в котором царило безумие. Клянусь, Эхо, мы не планировали влюбиться. Иногда жизнь меняет наши планы.

Может, у нас с папой больше общего, чем я думала. Мы оба жаждали чего-то нормального. И тут я занервничала.

— Я похожа на маму?

Отец искоса посмотрел на меня.

— Вопрос с подвохом?

Я мысленно молила его понять все самому и не заставлять меня произносить это вслух. Отец снова сжал мое плечо.

— У тебя ее красота, талант и упорство, если ты это имеешь в виду.

Он хотел сказать, что я упряма? Погодите, это он еще Ноя плохо знает.

— Что-нибудь еще?

— Твоя мать ни за что бы не произнесла те слова, что ты только что сказала Эшли… или мне. Ты самостоятельная личность, Эхо, и я горжусь тем, что я твой отец.

Я расслабилась и снова уткнулась в него головой.

— Спасибо, папочка.

— Дай мне еще один шанс. Клянусь, я не буду сильно вмешиваться в твою жизнь. В любом случае Эшли будет поглощена Александром. У нее нет опыта общения с младенцами, с тобой-то она начала нянчиться, когда ты уже научилась ходить на горшок.

В каком безумном мире я жила! Моя сиделка, ставшая няней, ставшая мачехой, только что родила мне брата. Мне так хотелось дать папе тот ответ, которого он так ждал, и сделать его счастливым. Но это было бы нечестно по отношению к человеку, которым я хотела стать.

— Правда, пап, это не имеет никакого отношения к шансам. Наш дом полон воспоминаний. Некоторые замечательные, некоторые… не особо. Я годами надеялась вернуть и боготворила жизнь, которой у меня никогда, в общем-то, и не было. Я боюсь, что, оставшись, я продолжу постоянно оглядываться на прошлое, отвернувшись от будущего.

— Забавно. Эйрис сказал мне то же самое перед началом службы. Обещай, что будешь навещать меня. Ты тоже моя малышка.

Я обхватила папу обеими руками, и он сжал меня в ответ.

— Обещаю.

Глава 57

Ной

Мы сидели в палатке во дворе у Ширли и Дэйла, Эхо лежала на животе и изучала огромную карту Соединенных Штатов. Апрельская ночь была настолько теплой, что девушка завернула рубашку, слегка оголяя кожу. По крайней мере, так она это объяснила, скручивая своими пальчиками синюю ткань на пояснице. Лично я считаю, что она просто хотела свести меня с ума.

— Прости, — сказала Эхо. — Мне не очень нравятся океанские виды: чайки, песок, водоросли. — Она передернулась и показала мне язык. — Не мой пейзаж, но мы можем поехать, если хочешь.

Неделю назад я держал ее за руку в больнице и гадал, вернется ли она когда-нибудь ко мне. Сегодня я наблюдал за ней с нескрываемым восторгом. Эхо была со мной и моей. Я сидел рядом и выводил узоры на открытой коже ее спины.

— Мы поедем, куда ты захочешь, малышка.

Свет от старой лампы замигал, и девушка подняла бровь. Эхо не была фанатом дешевых сокровищ, которые можно было отыскать в «Гудвилле», как и ночевок на свежем воздухе. Но девушка пообещала, что во время нашей летней поездки она все-таки попробует.

— Палатка в хорошем состоянии, — убеждал ее я. — В настоящем магазине она стоит гораздо дороже.

— Как скажешь. — Эхо ткнула пальцем в карту Колорадо. — Я хочу увидеть снежные горы.

Я смахнул ее кудри, наклонился и поцеловал в шею, наслаждаясь тем, как она тает под моими прикосновениями.

— Тогда туда мы и направимся, — прошептал я ей на ухо.

— Ной, — простонала Эхо с удовольствием и осуждением в голосе. — Как мне назначить встречи в галереях, если у нас нет плана поездки?

Ее сладкий запах свел мое тело с ума, когда я укусил ее за мочку уха.

— Я тебя не останавливаю. Планируй. А я буду целовать тебя.

Эхо повернула голову — на ее губах светилась сексуальная улыбках. Моя сирена превратилась в соблазнительницу. Ее ошибка. Я погладил Эхо по щеке и поцеловал в мягкие губы.

Я думал, что она отвернется. Мы играли в эту игру уже около часа: она строила планы, а я ее дразнил. Летняя поездка была для нее очень важна, а Эхо была очень важна мне. Но вместо быстрого чмока — ни на что другое я не рассчитывал, ее губы задвигались в такт с моими. Моя кровь закипела.

Поначалу поцелуй был медленным… но потом Эхо прикоснулась ко мне. Ее руки порхали по моему лицу, перебирали мои волосы. И вот она уже лежала на спине. Тепло ее тела, заманчивая тяжесть во всех нужных местах и нежные губы — эмоции фейерверком взрывались в моей голове.

Она стала моим миром. Захватила мои чувства, чтобы все, что я ощущал, видел и пробовал — сосредоточилось в ней. Поцелуи и касания, и тихо нашептываемые слова любви. Когда моя рука прошла по изгибу ее талии и замерла на поясе джинсов, мое тело кричало продолжать, но разум знал, что пора остановиться.

Вздохнув, я еще раз поцеловал девушку и крепко ее обнял.

— Я люблю тебя.

Эхо положила голову мне на плечо, лаская пальчиками мое лицо.

— Знаю. Я тебя тоже.

— Прости, что не сказал раньше.

Тогда, возможно, нам никогда не пришлось бы расставаться.

— Все в порядке, — прошептала девушка. — Теперь мы вместе, а остальное неважно.

Я чмокнул ее в лоб, и она прижалась крепче. Мир казался таким странным. Впервые в жизни я ни за кого и ни за что не боролся. Братья были в безопасности. Эхо знала правду. Школа и приемные семьи скоро окажутся позади. Есть шанс, что меня примут в колледж. Умиротворение и счастье — эти эмоции не были мне знакомы, но я научусь с ними жить.

— Ты не против? — тихо спросила она, выдавая свое волнение. — Что мы не спешим… в наших отношениях?

— Нет.

И это было правдой. Счастье и умиротворение мне давались легче, чем ей. Эхо, Эшли и мистер Эмерсон постепенно справлялись с новыми отношениями, но от старых привычек сложно отказаться, особенно когда продолжаешь жить вместе. Ребенок не помогал облегчить обстановку. Терапевтические сеансы Эхо не только не сократились, но стали более частыми. Возвращение воспоминаний и ссора с мамой создали новые проблемы, но Эхо могла с ними справиться, пока у нее была миссис Коллинз.

Ее жизнь менялась, и девушка нуждалась в чем-то сильном, надежном и стабильном. Как ни странно, все это она нашла во мне. Кто бы мог подумать, что мое имя будет ассоциироваться с надежностью?