Зак оказался слишком слабым для игры, которую затеял. Скорее всего, у него начали сдавать нервы, и он не выпускал Рэйчел и Дилана из дома, боясь, что их кто-то узнает. А когда он увидел на пороге дома полицию, то сорвался. Остальное — случайность.

Оружие никогда, даже самым дальним краем не должно касаться личных отношений. Окажись оно под рукой в неподходящий момент, можно сделать то, о чём будешь жалеть всю жизнь.

Джейсон вспомнил Астона: когда он жил с ним, где-то в доме всегда было оружие. Случалось, Астон даже носил его при себе. Джейсон никогда сам этого не видел, только догадывался по характерным складкам на рубашке, которые оставались от плечевых ремней. Да, оружие находилось рядом, но, как бы ни были злы и отвратительны их ссоры, оно ни разу не появилось в руках Дэниела. Хотя бы через эту грань безумия они не переступили…

Джейсон сидел в холле госпиталя и ждал. На соседнем кресле скучал присланный Астоном юрист. Он помогал Джейсону в выцарапывании ребёнка из рук бдительных социальных служб. Если бы не он, Дилан, возможно, остался бы в больнице до завтрашнего дня, а благодаря настойчивости юриста и знанию им законов, лазеек в них и рычагов давления, мальчика обещали отдать отцу уже прямо сейчас.

С того момента, как ему это пообещали и он подписал кучу бумаг, прошло уже десять минут, а Дилана всё не было.

— Можем мы пойти за ним сами? — спросил Джейсон у юриста, что-то неторопливо набирающего в телефоне. — Это разрешено?

— Да, нам могут это разрешить, но зачем? Подождите ещё чуть-чуть.

Юрист оказался прав. Прошло две минуты, и через бесшумно открывшиеся двери лифта в холл вышла медсестра с Диланом на руках. Джейсон не видел его около двух недель, но малыш успел немного измениться и как будто вырос. Он не замечал отца: изумлённо таращился по сторонам, приоткрыв маленький яркий ротик.

Джейсон принял его из рук медсестры и прижал к себе. Впервые в жизни он был настолько близок к тому, чтобы заплакать от счастья. В глубине души ему было стыдно за то, что он радуется в день смерти Рэйчел, но он был по-настоящему счастлив сейчас.

Он боялся, что Дилан за две недели забудет его, но мальчик, обычно не шедший на руки к мужчинам и даже начинавший при виде их плакать, сидел у него на сгибе локтя с видимым удовольствием и даже улыбался. Джейсон заметил тоненькую белую полоску недавно прорезавшихся нижних зубов: когда он в последний раз видел сына, их не было.

Перехватив ребёнка поудобнее, Джейсон спросил у медсестры:

— Теперь всё? Мы можем ехать?

— Да, конечно, сэр. Примите мои соболезнования… Но у вас остался чудесный малыш, он станет вам утешением, — медсестра не смогла удержаться от улыбки. — Он очень на вас похож. Вы знаете, чем его теперь кормить? Мы давали ему овощное пюре и молочную смесь. Он пока плохо её ест, но потом привыкнет. Я могу дать вам брошюру одной группы поддержки, она собирается здесь, при медицинском центре. Там есть волонтёры, они могут вам помочь, раз уж Дилан остался без мамы. И психолог у них тоже есть…

— Большое спасибо за заботу, — поблагодарил Джейсон. — Я уверен, что справлюсь.

На выходе из больницы Джейсон попрощался с юристом и пошёл к машине. При его приближении шофёр высочил наружу и распахнул дверцу. На заднем сидении уже было установлено детское кресло.

Всю дорогу Джейсон, почти не отрываясь, смотрел на сына, который уже через пять минут начал дремать от плавного покачивания и мерного урчания мотора. Такой маленький, беззащитный, во всём теперь зависящий только от него.

Джейсон не испытывал ничего похожего на радость по тому поводу, что многие из его проблем решились разом и «делить» Дилана теперь не придётся, как и не испытывал сильного горя из-за смерти Рэйчел. Он, видимо, просто не до конца осознал случившееся… Всё произошло слишком быстро и внезапно. Он гораздо больше думал о том, что ему теперь делать с сыном. Он будет скучать по матери, искать её, просить грудь, которую не сможет заменить бутылка с молочной смесью. Джейсон понимал, что всё рано или поздно наладится и утрясётся — надо пережить первые несколько дней, а там малыш втянется в новый распорядок, но эти несколько дней его пугали.

А что дальше? Ему самому нужно работать, он не сможет уделять Дилану достаточно времени… Получается, ребёнок будет расти с няней, с чужим, по сути дела, человеком?

И Рэйчел… Нужно будет позвонить её родственникам, потом организовать перевозку тела в Мэн и похороны. Ещё будет куча дел, связанных с полицейским расследованием и судом. Да, проблем на него обрушилось изрядно, но они все представлялись пусть и неприятными, но всё же легко решаемыми по сравнению с тем, что было недавно. Сейчас Дилан был с ним, и никто ему не угрожал. И никогда не будет.

Когда они приехали на виллу, Дилан крепко спал и даже не приоткрыл глаз, пока Джейсон вытаскивал его из кресла и нёс в дом. В гостиной уже ждала няня — очевидно, та самая, которую отыскала мисс Вернье. Они все вместе поднялись на второй этаж в детскую: там стояли две детские кровати для детей постарше, а теперь появилась ещё и маленькая постелька с высокими бортиками для Дилана.

Няня заметила, как осматривается по сторонам Джейсон, и прошептала:

— Завтра отсюда уберут лишнее, а то очень тесно. Мы не знали, когда вас ждать, поэтому не стали затевать переезд сегодня.

Судя по уверенному тону, няня за полдня, проведённые на вилле, уже вполне освоилась и скоро наверняка начнёт командовать.

— Может, его лучше разбудить? — спросила она Джейсона. — Если Дилан поспит сейчас, то на ночь его уже не уложишь.

— Можно накормить и выкупать, а потом уложить спать, — согласился Джейсон. — Ему нужна смесь, я пока не совсем представляю, какая именно.

— Я обо всём уже позаботилась, — заявила женщина.

На кормление, купание и укладывание ушло почти два часа, за которые Джейсон успел получше познакомиться с няней. Звали её, как выяснилось, Лори Рамирес. Она очень искренне и вежливо выразила Джейсону свои соболезнования по поводу гибели жены и пообещала заботиться о Дилане, как о собственном сыне. Джейсону показалось, что мисс Рамирес даже рада тому, что в уходе и воспитании ребёнка у неё не будет сильной конкуренции в виде матери. Судя по тому, как она обращалась с Диланом, тискала его и ворковала над ним, подопечный ей понравился. Дилан, и правда, был хорошеньким малышом вроде тех, что появляются на открытках и в рекламе, но Джейсон был уверен, что няня сразу же перестанет считать его сына ангелочком, как только тот проснётся среди ночи и начнёт требовать маму и молоко.

Когда Дилан был наконец уложен спать, Джейсон спустился вниз, надеясь отыскать себе что-нибудь на ужин. Прислуга тут же сообщила, что ужин давно готов, и на кухне ждут только, когда распорядятся его подавать.

Разумеется, к ужину вышел и Дэниел. С ним вместе пришёл Эдер, с которым Джейсон вежливо и несколько натянуто поздоровался. Зимой 2011 года они с ним провернули настоящую авантюру — и всё ради того, чтобы Джейсон через полтора с небольшим года вновь поселился в одном доме с Астоном. Правда, на этот раз в совершенно непонятном качестве.

Джейсон хотел при первой же встрече с Астоном заявить, что они с Диланом завтра уедут. Он планировал подыскать квартиру в тихом нетуристическом районе: жить в отеле с ребёнком ему казалось не очень удобным. В присутствии Эдера Джейсон не стал поднимать этот вопрос: он был слишком личным.

К удивлению Джейсона, первым за столом заговорил Эдер.

— Как я понял, вы не сообщили полиции о письмах с угрозами? — спросил он.

— Нет, я подумал, что раз доказать, что их посылал Зак, невозможно, то и не стоит упоминать. К тому же, теперь это не имеет большого значения. Зака всё равно посадят.

Эдер подцепил вилкой яркий кусочек красного апельсина из салата, но есть не стал. Он озабоченно наклонил голову и произнёс:

— Возможно, что и не посадят.

— Он же стрелял в полицейского! — воскликнул Джейсон.

— Брок не давал показания, ждал адвоката. А когда он их дал, оказалось, что его версия событий очень отличается от той, которую изложил сержант Лиланд. Сержант говорил, что Зак стал сразу же выкрикивать угрозы и выстрелил первым, а Рэйчел бросилась к ребёнку, и в неё он случайно попал. Зак говорит, что никаких угроз не выкрикивал, наоборот, это сержант стал ему угрожать, и он выстрелил только в порядке самообороны уже после того, как Лиланд начал палить в них с Рэйчел.

— Что? — поразился Джейсон. — А пистолет у него совершенно случайным образом был в руках?

— Он сказал, что опасался агрессивных действий со стороны… с вашей стороны и всегда открывал дверь с оружием наготове.

Джейсон был настолько поражён наглостью заявления Зака, что у него даже дар речи на секунду пропал.

— Его слово против слова Лиланда, — произнёс Астон. — Кому поверят присяжные?

— Полицейские обычно вызывают больше доверия, к тому же Лиланд имел право стрелять без предупреждения, — механически ответил Джейсон. — Но здесь ситуация другая: погиб не вооружённый преступник, а не представлявшая угрозы Рэйчел, так что неизвестно, поверят ли ему.

— Так как свидетелей нет, это будет война косвенных улик и адвокатов. У Зака адвокаты будут очень хорошие, я в этом уверен, — сказал Эдер.

— А у Лиланда плохие? — задумчиво свёл брови Джейсон.

— У него будет адвокат, назначенный судом. Большего он позволить не может: у него весьма скромные доходы и четверо детей.

Джейсон представлял, что это значило: назначенные судом «бесплатные» адвокаты считали основной своей задачей уговорить клиента на признание вины с целью смягчения приговора. Лиланд и так не будет отрицать своей вины: его вина в убийстве была несомненной, но вот мотивы… Если Лиланд ни с того ни с сего начал стрелять в мирных граждан — это очень большой срок и отпущенный на свободу Зак. Если же сержант пытался остановить психа, угрожавшего ребёнку и женщине, — это Зак в тюрьме и непредумышленное убийство, срок за которое дадут гораздо меньший. А возможно, вообще признают невиновным. Зак направил оружие на полицейского — тот имел право стрелять на поражение без предупреждения. Он не мог предположить, что Рэйчел бросится под пули.

— Я могу нанять адвоката для Лиланда? Это допускается? — спросил он Эдера. — Вряд ли я могу позволить себе услуги такого хорошего, как Броки, но всё же это лучше, чем ничего.

— Об этом могу позаботиться я, — тут же вставил Астон.

Джейсон опустил голову и сквозь зубы отчеканил:

— Пожалуйста, не начинай всё заново. Я благодарен тебе за помощь, но в некоторых случаях она просто… унизительна, — Джейсон поднял глаза на Эдера и добавил: — Извините.

Эдер слегка кивнул и невозмутимо продолжил:

— Дело не только в адвокате. Ни одно жюри не поверит, что Брок угрожал убить Дилана, на основании показаний полицейского, который обвиняется в убийстве. Вам тоже придётся их дать. Ваше слово и слово Лиланда вместе могут оказаться достаточно весомыми. К тому же, у вас есть сообщения и запись разговора с угрозами.

— Я дам показания, — твёрдо ответил Джейсон. — И чтобы засадить Зака в тюрьму, и чтобы помочь бедняге сержанту. Он… он убил её, но… Я не могу сказать, что это не его вина, но вины Зака здесь больше.

— У нас есть свидетели. Я не хотел, чтобы они давали показания, потому что это вызовет у полиции кучу вопросов, особенно к вам, но раз вы так решительно настроены, дадим им заговорить. На присяжных это может произвести впечатление.

— Какие ещё свидетели?

— Полиция допросила соседку, которая нажаловалась в службу шерифа на Зака, она живёт в доме напротив. Она сказала, что слышала два выстрела почти одновременно, но первый ей показался тише, а второй — громче. Лиланд стрелял из «Глок 17» под патрон 9х19 Парабеллум, у Брока был малокалиберный «Smith & Wesson M&P». Её слова подтверждают версию Лиланда, но показания старушки, которой глубоко за семьдесят и которая находилась в своём доме на другой стороне улицы, мало кого впечатлят. За домом следили люди из нашей службы безопасности в Штатах, оба бывшие военные, которые уж точно в состоянии отличить выстрел из девятимиллиметрового пистолета от выстрела из пятимиллиметрового. Итого, у нас два с половиной свидетеля того, что Зак стрелял первым.

— Я бы хотел, чтобы его заперли за решетку на всю жизнь, но, боюсь, это невозможно, — проговорил Джейсон.

— Да, — согласился Эдер, — думаю, его не посадят больше, чем на два-три года. Адвокаты будут защищать его до последнего и до последнего подавать апелляции. А ещё его адвокаты будут изо всех сил дискредитировать перед жюри вас, чтобы вашим словам поверило как можно меньше присяжных.