— Что это такое? — спросил он, всматриваясь в таблицы и графики.

— Когда ты возвращаешь им «чистые» деньги, они падают на счета в оффшоре. Но потом они загоняют их опять в такую же сеть по отмыванию.

— Замести следы, так? Чтобы для моих людей они выглядели как деньги, полученные от покупателей?

— Видимо, да. Я не могу придумать другого объяснения. Это объёмы денежных средств, которые в каждый конкретный момент находится на том или ином этапе в твоей схеме, — указал Джейсон на распечатке. — На индивидуальных графиках показатели периодически падают до нуля — когда деньги выведены, а новой транзакции ещё не совершено. А это график, построенный для трёх в совокупности: он колеблется, но держится примерно на одном уровне, то есть чьи-нибудь деньги всегда у тебя есть. Это чисто теоретически возможно, потому что процесс занимает несколько недель, и транзакции постоянно наслаиваются друг на друга. Но если построить те же самые графики для предыдущих двух лет, то провалы до нуля будут, как будут и минимумы и пики. Именно начиная с августа график стал относительно ровным.

— Они слишком старались быть средними и не выделятся. И слишком торопились, — произнёс Астон, задумчиво рассматривая графики и думая о чём-то своём.

Потом он посмотрел другие документы. Джейсон наблюдал за ним и видел, как лицо его постепенно мрачнело. Он видел то же самое, что почти интуитивно заподозрил Джейсон и косвенные доказательства чего прислали ему утром: у этих трёх клиентов был общий денежный фонд, из которого они в хаотичном порядке посылали суммы Астону для отмывки. Когда деньги возвращались, их запускали по новой. Три участника схемы по-разному делили пирог: иногда на примерно равные куски, иногда на два маленьких и один большой, но общий итог держался сначала в районе полутора, а теперь сполз ближе к одному миллиону: видимо, траты на комиссионные покрывались не полностью.

Доказать умышленность этих действий было невозможно, но графики наводили на определённые мысли. Джейсон знал, что твердокаменные доказательства Астону и не нужны.

Он не сумел сдержать своего любопытства:

— Что думаешь?

Астон молчал, как будто не слышал. Он ответил чуть ли не через минуту.

— Ты прав. Они пытаются выйти на меня. Я действую через подставные компании, и большинство из них используется для одной-двух операций и закрывается. Эти клиенты работали со мной годами, но данные устаревают за пару месяцев, им нужны новые, поэтому они гоняют деньги снова и снова. Это или ФБР, или…

Астон наморщил лоб, как будто от сильной головной боли, и потёр переносицу. Он молча думал, и Джейсон тоже ничего не говорил, просто ждал.

Отмытые деньги каждый раз приходили клиенту разными путями: в виде оплаты несуществующих товаров или услуг, в виде прямых иностранных инвестиций, в виде кредитной линии и ещё десятком других способов. Скорее всего, те, кто задался целью выйти на след Астона, пытались проанализировать пути поступления средств и раскрутить клубок обратно: понять, где и на каком этапе снимались комиссионные и куда они уходили.

Джейсон снова не выдержал тишины, так напряжены были нервы, и снова спросил:

— Думаешь, они смогли проследить операции до тебя? Я про то, что комиссионные уходят в «Богген Премьер»…

Лицо Дэниела вдруг стало ещё более тревожным, будто он вдруг вспомнил о чём-то очень неприятном и опасном.

— Вот чёрт… В банке в ночь с четверга на пятницу взломали сеть. Был замешан один из сотрудников. Если за этим стоят одни и те же люди…

Джейсон хотел бы сказать, что это могут быть совершенно не связанные друг с другом события, но не решился. Он понимал, что это вряд ли является случайным совпадением. Три клиента начали вести себя странно после того, как Астон выдал одного из крупных партнёров спецслужбам. Он надёжно отгородился от грязных денег лабиринтами подставных лиц, и единственное, что могло хоть привести к нему, был счёт на Каймановых островах, и сеть именно этого банка взломали.

— Возможно, я попался, — удивительно спокойно ответил Астон. В голосе не было ни волнения, ни страха — только решимость и готовность действовать. — Я не пользуюсь этими деньгами, но на прошлой неделе крупный клиент «Стреттон Кэпитал» захотел срочно вывести свои активы. Для нас это было выгодно…

Джейсон кивнул: при обычном выходе из партнёрства в хедж-фонде требовалось уведомление за два месяца, но пай можно было реализовать и ускоренным образом, отказавшись от причитающейся прибыли, полученной на свои вложения за текущий финансовый год.

— Четыреста двадцать миллионов наличными и чеками, никаких облигаций. Мне были нужны свободные суммы на случай, если клиент начнёт предъявлять чеки к оплате; часть я покрыл деньгами из «Боггена», перевод был в понедельник. Тот, кто взломал сеть, мог это узнать… Думаю, для того он туда и полез.

Только в этот момент Джейсон по-настоящему, так что мороз пробежал по позвоночнику, испугался.

Астон был осторожен и обычно не смешивал грязные деньги с легальным бизнесом, кроме как в исключительных случаях. И как раз на этой неделе он это сделал… Сам по себе факт перевода комиссии на анонимный счёт в банке, принадлежащем Астону, ни о чём конкретно не говорил, но когда эти деньги ушли в «Стреттон Кэпитал», владельца которого при должном усердии можно было установить, всё делалось очевидным. Указующий перст был направлен на Астона.

«Модель швейцарского сыра» предложил психолог[50], но Джейсон, знакомый с принципами управления рисками, не мог о ней не знать. Шанс, что в четырёх ломтиках сыра, отрезанных от разных кусков и положенных друг на друга, дырочки расположатся одна над другой, образовав сквозное отверстие, был невелик, но когда такое происходило, часто случалась катастрофа… Как сейчас… Трое клиентов за несколько месяцев провели достаточно операций, чтобы кое-что узнать о путях следования денег; пайщику хеджевого фонда потребовалось срочно продать долю; Астон перекинул деньги, которые обычно не трогал, на счёт фонда; сеть банка была взломана.

Джейсон, как и Дэниел, считал, что трое подозрительных клиентов связаны с тем крупным дилером, которого летом Астон ненароком подставил. Чего они хотели? Возмещения ущерба? Мести? И что теперь делать? Скрываться? Обороняться? Или нападать?

Пока он размышлял, Астон уже начал куда-то звонить. Он отошёл вглубь комнаты, и до Джейсона долетали лишь обрывки рубленых фраз:

— …wir brauchen einen neuen Plan… …das musst du selbst entscheiden… …ist gefährlich für alle Beteiligten. Sie sollen sofort handeln. (…надо задействовать новый план… …реши сам… …опасно для всех. Пусть действуют немедленно.)

Астон ещё разговаривал — судя по всему, с Эдером, — когда в комнату быстрым шагом вошли несколько человек из охраны. Они немедленно потащили Джейсона вглубь дома, в маленькую гостиную, где находилась сейчас мисс Книллинг:

— Отойдите от окон! — говорил ему кто-то прямо в ухо.

Дэниел шёл рядом с ним.

В гостиной, к испугу мисс Книллинг, на Астона начали надевать бронежилет. На Джейсона тоже. Он как будто вовсе утратил способность соображать: просто делал, что говорили, поднимал руки, наклонял голову…

Дэниел перехватил его растерянный взгляд.

— Тебе нужно выбраться с виллы. Поедешь со мной.

Джейсон словно очнулся:

— Я не могу никуда ехать. Дилан…

— Это недолго, — отсёк возражения Астон. — До самолёта.

Кроме бронежилета, Астону выдали ещё и кобуру на плечевых ремнях, и Рюгер — единственный знакомый Джейсону телохранитель — держал в руках пистолет и чем-то там тихо щёлкал, проверяя, вставлена ли обойма. Потом он протянул оружие боссу, и Астон вложил его в кобуру. Джейсон во все глаза следил за этими быстрыми, отточенными, словно бы отрепетированными действиями. У него даже в мыслях не было сейчас возражать или задавать вопросы.

Их в окружении охраны повели дальше. Астон тихо пояснил:

— Это стандартная практика, не бойся, — поймав на себе рассерженный взгляд Джейсона, возмущённого тем, что его начинают успокаивать, как девочку, он добавил: — Возможно, эти предосторожности и не зря. За сутки они могли узнать, где я нахожусь, и поставить своих людей возле виллы.

По длинному коридору они прошли в гараж, где стояли две машины: два чёрных внедорожника охраны и чёрный же бронированный «мерседес».

Джейсону подали знак садиться на заднее сиденье «мерседеса». Дэниел сел туда же с другой стороны. Впереди рядом с водителем уселся Рюгер. Ворота гаража поднялись, и первой наружу выехал автомобиль охраны, за ним машина Астона.

По коттеджному посёлку они проехали быстро и без происшествий. Но буквально через несколько метров после выезда из ворот, в месте, где дорога делала поворот, послышались выстрелы, и едущую впереди машину охраны вдруг резко повело в сторону.

— Weiterfahren! (Продолжать движение!) — скомандовал Рюгер то ли водителю, то ли всем остальным в переговорное устройство, закреплённое за ухом.

И почти в ту же секунду где-то в задней части их машины раздался громкий и резкий металлический стук. Джейсон вздрогнул и обернулся.

В них стреляли!

— Bei uns ist alles in Ordnung. Es wird nichts geändert. Wir halten uns an den Plan. (У нас всё в порядке. Ничего не меняем. Действуем по плану.)

Рюгер хладнокровно отдавал распоряжения в передатчик.

Машина, идущая до этого впереди, теперь оказалась сзади, их «Мерседес» немного притормозил, чтобы перестроиться в прежний порядок, но потом понёсся вперёд на той же огромной скорости.

Джейсон сидел неестественно прямо и смотрел на Астона. Тот, словно почувствовав его взгляд, повернулся. Джейсон снова поразился тому, что в глазах Дэниела не было ни капли страха — только сосредоточенность и готовность ко всему. Ему самому было страшно, и он не понимал, как остальные могли быть настолько спокойными. Их только что пытались убить!

Джейсон не мог бы сказать, кто из них с Астоном сделал первое движение, наверное, оба разом, но их руки потянулись друг к другу, и пальцы сплелись на широком подлокотнике.

Кожа подлокотника была странно холодной, а рука Дэниела — горячей, словно пропитанной какой-то внутренней силой и теплом, и Джейсон сжал её своей так крепко, что самому стало больно и мышцы напряжённо задрожали.

Когда Джейсон вцепился в него, губы Астона едва заметно дрогнули, но он ничего не сказал. Джейсон тоже молчал — он вообще не произнёс ни слова с того момента, как охрана вывела их из дома.

Машина ехала очень быстро, и Джейсон, уже неплохо знавший Форт-Лодердейл и окрестности, понял, что они едут не в сторону аэропорта.

— Ты говорил про самолёт, — сказал он, хриплым, точно внезапно севшим голосом.

— Пока мой самолёт не проверят до последнего винтика, им нельзя пользоваться. Мы едем в аэропорт Майами, там уже ждёт другой.

Джейсон сжал губы. Страх, который немного утих, когда они сжали руки друг друга, накатывал второй волной, ещё более мучительной и холодной, чем первая.

— Спасибо, — вдруг сказал Дэниел. — Если бы не ты… мы бы не знали, чего ожидать.

Джейсон никак не среагировал на слова Астона, лишь нервно облизал пересохшие губы. Он, не отрываясь, смотрел на Дэниела, словно ожидая, что тот скажет, что всё закончится хорошо. В горле стоял комок. Астон сидел с каменным лицом, не выражающим никаких эмоций, но Джейсон понимал, что он тоже боится — и за семью, вероятно, гораздо больше, чем за себя.

О семье должен позаботиться Эдер. Наверное, в это самое время в Европе по его приказу вот так же, как их сейчас, увозили в безопасное место Камиллу и детей.

С момента взлома сети прошли сутки… Слишком много. Какое-то время ушло на выяснение того, кто контролировал хеджевый фонд, ещё несколько часов на то, чтобы установить местонахождение Астона и организовать нападение. Но эти люди, как и Эдер, умели действовать быстро.

Он вдруг представил, что могло бы быть, если бы Астон не был предупреждён. Джейсон понимал, что оказался самым последним ломтиком сыра, перекрывшим сквозное отверстие, которое могло привести к трагедии. И всё ещё может привести.

— Джейсон, — неуверенным шепотом произнёс Дэниел и наклонился ближе к нему.

Он протянул свободную руку и, положив её на затылок Джейсона, мягко, почти без нажима привлёк его к себе. Джейсон не мог сопротивляться в тот момент — и не хотел. Сердце, и без того учащённо бившееся, заколотилось, словно окончательно обезумев. Они соприкоснулись сначала лбами и только потом, через несколько секунд, губами — сначала легко, словно боясь и пробуя, а потом впились друг в друга с той же отчаянной жаждой, с какой только что переплетали пальцы.