Ламберг внимательно слушал, не перебивая.

— Я думал, что она сбежала от него, поняв, что с этим человеком невозможно жить вместе. Я её даже не винил, я только не понимал, почему она не забрала меня с собой. Но ничего этого не было, они никогда не жили вместе, не было даже случайного секса, благодаря которому я мог так неудачно появиться на свет. Он ей просто заплатил. Он хотел ребёнка для себя одного, чтобы ни с кем его не делить.

— Суррогатная мать? — спросил Дэниел, нахмурившись.

— Да, они заключили контракт. Я ему обошёлся в сто двадцать тысяч долларов. Отец знал эту женщину до того, она была или студенткой, или аспиранткой. Он счёл её идеальной кандидатурой: здоровая, умная, красивая. Он говорил, что ей нужны были деньги. Она меня довольно выгодно продала. Ему был нужен мальчик. Тогда уже использовался метод Эрикссона для разделения сперматозоидов на XX и XY. Говорят, что не всегда получается нужный результат, но в моём случае всё получилось. Вот и вся история, Дэниел. Как видишь, всё до отвратительного просто, как на рынке.

Дэниел потянулся к нему и обнял, прижав к груди:

— Ты самое чудесное, самое прекрасное существо на свете, Джейсон. И для тебя не должно иметь значения, как именно ты родился.

Тело Джейсона оставалось напряжённым и скованным.

— Это не может не иметь значения, — безжалостным тоном судьи, зачитывающего приговор, произнёс Джейсон. — Моя мать не питала ко мне ни капли любви, она выносила и родила меня на заказ и отдала, как ненужную вещь. Я рос с отцом, который если и выныривал из своих занятий математикой, то только затем, чтобы проверить, как занятия математикой продвигаются у меня. Он видел во мне лишь уменьшенную копию себя. Я — настоящий я — не был нужен даже собственным родителям.

— Ты нужен мне, — Дэниел гладил его по спине.

— Мне нечего тебе дать… — Джейсон выскользнул из его объятий и подошёл к краю террасы. — Ты жалеешь меня? Зря. Моя жизнь была во многом лучше, чем жизни миллионов других детей, я был сыт, одет, здоров, получил хорошее образование, отец меня ни разу и пальцем не тронул, разве что мог голос повысить.

Дэниел не пошёл за ним на этот раз, он наблюдал за тонким силуэтом на фоне темнеющего неба с кресла.

— Я буду ждать тебя, сколько потребуется. В чём-то ты гораздо взрослее своих сверстников, а в чём-то почти ребёнок. Но рано или поздно ты научишься делиться своими чувствами и принимать чувства других. Я буду тебя ждать.

Глава 21


Лондон, октябрь 2006


Джейсон занимался двумя вещами — учёбой и музыкой. После того как он уволился с работы, времени на игру на фортепьяно оставалось гораздо больше, а ещё он чувствовал потребность в этом. Музыка сама по себе и долгие однообразные повторения нескольких тактов успокаивали его, а ему это было нужно. Он чувствовал, что что-то приближается. Что-то плохое… Даже ночные кошмары, что донимали его зимой и весной, но почти исчезли с появлением в его жизни Дэниела, стали чаще.

После возвращения из Греции Ламберг пропал на две с лишним недели, лишь иногда звонил, но затем чуть ли не месяц провёл в Лондоне, только дважды ненадолго уехав. Они были вместе гораздо больше, чем раньше, на выходные пару раз уезжали из города, много обсуждали начавшуюся учёбу Джейсона, но за всем этим внешне безмятежным течением часов и дней что-то скрывалось. Джейсон чувствовал непонятное ему напряжение во взглядах, которые бросал на него Дэниел, в том, с какой тяжёлой страстью, почти отчаянием он овладевал им по ночам и шептал:

— Скажи, что ты мой…

Порой он смотрел на него так, словно видел в последний раз и прощался. Джейсон иногда начинал думать, что его полгода истекли, и Ламберг уже принял решение расстаться с ним, но за этим опять следовали чудесный спокойный день и страстная ночь.

Джейсон пытался расспрашивать его, что происходит, но Дэниел отмахивался от вопросов, а Джейсон не настаивал, поняв, что эту тему не хотят обсуждать. Он был удобным любовником. Они были очень близки, но в этой близости промелькивали белые пятна, маленькие островки, куда другому нельзя было ступить.

Занятия в Школе экономики Джейсона увлекали, но он не был сильно загружен. Часть материала была ему известна, а новое давалось легко. Он уже начал подумывать о том, чтобы брать больше курсов со следующего семестра, и пару раз заговаривал с Ламбергом о работе. Тот ничего определенного не отвечал и обещал обсудить всё позднее.

Очередная поездка заняла у Ламберга четыре дня. Джейсон даже не знал, что он вернулся, пока не освободился после очередного занятия с преподавателем по фортепьяно. У выхода его ждал Хиршау.

Когда он приехал в квартиру Дэниела, в холле его встретил Николс и сообщил, что мистер Ламберг задерживается. Джейсон уединился в кабинете, куда редко заходил в отсутствие Дэниела. В прошлый раз он обнаружил на полке роскошный альбом по английской геральдике и сегодня собирался продолжить его изучение. Ему нравилась эта своеобразная наука — в ней было очень много от искусства, но была и приятная ему точность как в символах, так и в особом языке. Он неспешно перелистывал страницы, еле слышно напевая что-то про себя, когда на пороге комнаты появился Ламберг.

— С возвращением, — улыбнулся Джейсон и отложил книгу. Он уже привстал, чтобы подойти к Дэниелу и обнять его, но тот с непроницаемым выражением тёмных глаз опустился в ближайшее к двери кресло.

— Спасибо, — сказал Ламберг несколько быстрее и отрывистее, чем обычно. — Хорошо, что ты уже здесь…

— Тяжёлый день? — поинтересовался Джейсон. — Налить тебе что-нибудь?

— Да, ты знаешь…

Джейсон кивнул и встал с дивана. Предпочтения Дэниела в зависимости от времени дня были ему известны. Вечером тот позволял себе немного коньяка и особенно ценил винтажные сорта, заложенные на выдержку еще до эпидемии филлоксеры[9]. Джейсон, не большой знаток алкоголя, не замечал кардинальных отличий этих коньяков от, скажем, пятидесятилетних. Любопытства ради он поинтересовался стоимостью: наиболее любимый Ламбергом «Круазе» стоил от двух до четырёх тысяч фунтов за бутылку в зависимости от сорта и возраста. Но, насколько Джейсон знал, Дэниел их не покупал: его отец и дед оставили богатые коллекции спиртных напитков, которые Ламберг тоже время от времени пополнял на аукционах.

Джейсон пересёк комнату танцующей походкой, мурлыча всё тот же привязавшийся мотив, наполнил бокал на четверть коньяком, картинно развернулся к единственному зрителю, сделал оборот вокруг себя и пошёл к креслу Ламберга.

Тот улыбнулся уголком рта:

— Хорошее настроение?

— Да, сегодня же суббота. Спортзал, бассейн, после обеда фортепьяно, — ответил Джейсон, протягивая Ламбергу бокал. — А что у тебя?

Он склонился к Дэниелу, но тот не поцеловал его, как обычно делал, возвращаясь домой, а отстранил, мягко коснувшись плеча. Джейсон тревожно и непонимающе посмотрел на него.

— Нет, Джейсон. Иначе… я опять не смогу оторваться от тебя. Нам надо поговорить. Сядь, пожалуйста.

Улыбка слетела с лица Джейсона, и он послушно опустился в кресло напротив.

— Я давно хотел тебе сказать. Я даже обещал тебе, тогда, на острове. Я откладывал этот разговор по разным причинам: хотел, чтобы ты спокойно начал учиться, просто боялся последствий — для себя и для тебя. Я не хочу ничего скрывать от тебя. Пожалуйста, прости меня, потому что… Я не хочу причинять тебе боль, но обманывать тебя дальше я тоже не могу.

Джейсон замер, не сводя глаз с Ламберга. Тот поднялся на ноги, подошёл к двери и запер её на ключ. Ключ он положил в карман.

— Дэниел? Что это значит? — спросил Джейсон.

— Я хочу, чтобы ты выслушал меня до конца.

— Я не стану убегать посреди разговора.

— Это может оказаться слишком тяжелым для тебя, — покачал головой Дэниел. — Мне стыдно признаваться в этом, Джейсон, но почти всё, что ты обо мне знаешь — или ложь, или полуправда. Ты сказал, что не можешь мне доверять. Ты был прав. Я не знаю, почему ты мирился с этим. Ты не мог не понимать, ты должен был постоянно замечать несоответствия.

— Я замечал.

— Но ты никогда не упрекал меня, не требовал разъяснений, и я благодарен тебе за это.

— Дэниел, я жду, — жёстко и холодно сказал Джейсон.

Ламберг сделал глоток из бокала и наконец произнёс:

— Меня зовут Дэниел Филипп Артур Астон. Не думаю, что тебе это имя о чём-то говорит. Ламберг — девичья фамилия моей матери.

— Швейцарские банкиры?

— Да. Я предполагал, что ты попробуешь выяснить, кто я такой. Вижу, ты нашёл моего деда, банкиром был как раз он. У него было две дочери, и банк перешёл под управление мужа младшей, моего отца, а потом ко мне. Но это лишь часть моего бизнеса. Отец сам по себе был небедным человеком, когда женился. Занимался в основном инвестициями. Я тоже кое-что успел добавить в семейную копилку. Например, хеджевый фонд. Он на самом деле существует и принадлежит, опосредованно, мне. Если ты захочешь, я всё тебе расскажу. Ты был прав, я гораздо богаче, чем хотел казаться. У меня довольно большое личное состояние, но оно ничто по сравнению с тем, что я тем или иным способом контролирую. В моём управлении находятся огромные суммы и целые индустрии, не принадлежащие напрямую мне.

— Зачем скрывать это от меня? — спокойно спросил Джейсон. — Я бы не заметил разницы между полумиллиардом и миллиардом.

— Я скажу, зачем. Потом. Потому что это ещё не всё.

Джейсон вскинул на него глаза:

— Не всё? Хоть что-нибудь было правдой?

— Да. Я люблю тебя. Это правда.

— Ты от большой любви лгал мне всё это время? — жёстко спросил Джейсон. В его голосе начал появляться знакомый отрешённый холод.

— Да, потому что иначе… Позволь мне рассказать дальше. Ты не представляешь, как мне тяжело это говорить. Я сейчас разрушаю своими руками то, что строил столько месяцев. Наша встреча в Эпплтоне не была случайной.

Дэниел заметил, как испуганно дёрнулась голова Джейсона и задрожали пальцы, прежде чем он успел сжать их в кулак.

— Она была первой, но не была случайной, — повторил мужчина. — Я знал тебя раньше. И ты меня тоже.

— Я не понимаю…

— Ты ведь тоже скрывал от меня кое-что, Джейсон. Правду о своей работе. Ты работал не на финансовых консультантов, а на американскую разведку.

Джейсону кровь бросилась в лицо, и он сжал пальцами виски.

— Я не мог тебе рассказать, не имел права. Но ты… Откуда ты это знаешь?

— Я немного помогал вам.

— О боже… — прошептал Джейсон, вскакивая с кресла. Он сделал несколько шагов по комнате. Ему хватило пары секунд, чтобы сообразить. — Ты не можешь… Ты не можешь быть им… Зачем тебе было встречаться со мной? Именно со мной?

Он беспокойно заметался по кабинету, затем без сил опустился в кресло.

— Джейсон, успокойся, пожалуйста. Налить тебе что-нибудь? — Дэниел протянул к нему руку, но тот отпрянул от него. — Тебе не надо меня бояться.

— Что тебе от меня нужно? — Джейсон сжался в комок. — Я почти ничего не знаю… Мне нечего рассказать. Господи, какой я идиот!.. Дурак…

— Джейсон, пожалуйста… Мне ничего от тебя не нужно… Всё не так…

Но Джейсон, казалось, не слышал его. Он закрыл лицо ладонями и замер.

— Какой я дурак… Почему я не подумал об этом? Как я мог поверить, что человек вроде тебя заинтересуется мной?! Я всего лишь оказался достаточно симпатичным, чтобы можно было заодно затащить в постель. Что тебе на самом деле было нужно?

Дэниел опустился на одно колено перед Джейсоном, крепко взял его за запястья и заставил убрать руки от лица.

— Посмотри на меня! Выслушай меня. Я прошу тебя…

Глаза Джейсона растерянно блуждали по его лицу, и он даже не пытался вырвать рук.

— Только одну вещь, — тихо и размеренно произнёс он. — Только одну вещь. Зачем? Зачем ты сделал всё это?

— Это не какие-то глупые шпионские игры. Меня не интересует твоя работа. Я ничего не пытался через тебя вызнать. Это другое. Поверь мне. Другое. Я несколько лет помогал информацией американцам. Это большой риск для меня, но у меня есть свои причины. Я расскажу, если ты захочешь узнать. Сейчас речь не об этом. У меня не было на твой счёт никаких тайных планов. Я не собирался использовать тебя в своих целях. Никогда. Я всего лишь хотел встретиться с тобой. Именно с тобой.

— Почему? — Джейсон освободил руки и безвольно опустил их на колени.