Уже после нескольких дней работы в офисе Джейсон решил, что если бы он пришёл в компанию Дэниела обычным порядком, то двадцать раз подумал бы, прежде чем в ней остаться. Астон был не самым простым начальником — требовательным, нетерпимым даже к малейшим недочётам, авторитарным, жёстким. В его планах могли в любой момент появиться изменения, и он ожидал немедленной реакции на это всех окружающих, явно выказывая недовольство, когда что-то оказывалось ещё не перестроенным под его новые запросы.

Мисс Мецлер и мисс Вернье, должно быть, обладали железными нервами, раз выносили такую работу годами, а Бренту справиться с постоянными спешкой и напряжением помогал юмор. У них с Джейсоном шла постоянная полушутливая война, что совершенно не мешало им вместе работать и подстраховывать друг друга.

Дамы, как это позднее понял Джейсон, были им слегка разочарованы: они полагали, что он окажется более откровенным и разговорчивым, но — в те редкие минуты, когда у них было время о чём-нибудь поболтать — Джейсон мог говорить о чём угодно, только не о Дэниеле. В приёмной же, да и во всём офисе и, возможно, даже в других офисах, текущее настроение Астона было постоянной новостью номер один. Никому не хотелось с ним встречаться — по какому бы то ни было вопросу — в те минуты, когда он рвал и метал, а вывести его из себя было довольно легко. Если это было возможно, в такие моменты остальные секретари просили Джейсона общаться с боссом: с ним он обходился ничуть не мягче, чем с другими, но зато потом быстро остывал, и остаток дня проходил в относительном спокойствии.

После того как из кабинета Астона вылетал очередной побледневший или, наоборот, покрасневший подчинённый, а босс уже яростно требовал чего-то по интеркому, необходимые документы обычно перекочёвывали в руки Джейсона, и Брент тихонько объявлял:

— Успокоительного мистеру Астону!

Мисс Вернье даже как-то пожаловалась Джейсону на тяжёлый период на работе прошлой осенью:

— Это был настоящий кошмар. Я никогда не была так близка к мысли об увольнении. Мы заходили к боссу в кабинет, как в клетку с тигром. Он три недели никуда не выезжал из Женевы и работал по восемнадцать часов в сутки. Ему даже миссис Астон боялась звонить. Он приехал в таком состоянии из Лондона. Ребята Эдера нас заранее предупредили, что Астон расстался со своим… с вами и находится в ужасном настроении. Мы сначала понять ничего не могли: чего он так бесится, если сам вас отправил в отставку. Только потом сообразили, что на этот раз всё наоборот.


***

К пятнице Джейсон почти совсем выздоровел — оставался только насморк — и, хотя и не пошёл на работу, вечером поехал с Дэниелом к Глендону. Бронированный лимузин Астона отвёз их в Хэмпстед Гарден. Вскоре после того, как машина свернула с шоссе А1 на Бишопс-авеню, она попала в настоящее столпотворение из не менее дорогих автомобилей.

— Боже, что это? — недоуменно произнёс Джейсон.

— Глендон любит закатывать шумные вечеринки, — слегка скептически ответил Дэниел. — Публика собирается весьма разношёрстная. Я обычно отклоняю его приглашения.

Перед выходом из машины Джейсон достал из кармана маленький флакончик со спреем для носа и воспользовался им по назначению. Пора опять становиться безупречным.

Дом Глендона, точнее, его дворец, оказался огромным и отделанным с невероятной пышностью. Публика, как и предсказывал Астон, была неоднородной и отличалась от той, к которой был привычен Джейсон. Разумеется, и тут он встретил множество знакомых лиц, но сама атмосфера и подбор гостей больше напоминали молодёжную вечеринку, чем приём по случаю пятидесятилетнего юбилея миллиардера-финансиста. Среди его гостей были певцы, актёры, фотомодели, дизайнеры, знаменитый автогонщик, пластический хирург, известный своим кулинарным шоу повар. Была там и тоненькая прослойка нефтяных шейхов, русских олигархов, медиа-магнатов, финансовых воротил и промышленников из разных стран. «Старые деньги» тоже присутствовали.

Пока они обходили залы особняка, Дэниел указывал Джейсону на некоторых интересных персонажей.

— Вон тот здоровяк, на голову выше всех, — наследник немецкого машиностроительного концерна, унаследует около шестисот миллионов. Левее него лысоватый тип — президент фармацевтической компании, два миллиарда долларов, с ним ты встречался. Рядом с ним — Джейкобсон, крупный международный инвестор, думаю, он здесь по той же причине, что и я, он не любит такого рода мероприятий. Четвертого в их компании не знаю. Дама в голубом, которая прижимается к Джейкобсону, недавно развелась с одним крупным английским землевладельцем. Зря теряет на него время. Джейкобсон, определенно, не такой дурак и не станет с ней связываться… А вот это интересно! Видишь, азиат возле фонтана? Это Лян, правая рука моего старого приятеля Чэна. Что бы ему тут делать?

— Дэниел, этой правой руке на вид лет сто.

— Ему на самом деле около семидесяти. Впрочем, самому Чэну не меньше. Интересно, как он тут оказался? Он не покидает Китай без веской необходимости. Надо озадачить Эдера и Барнера. Пусть роют.

— С кем он беседует?

— Не помню, как его зовут. Партнёр в крупной юридической фирме. Насколько я знаю, огромные гонорары: его специализация — нефтеперерабатывающая промышленность.

Вскоре Дэниел встретил какого-то весьма настойчивого господина из шведского хеджевого фонда и остановился для беседы с ним. Джейсон предпочёл не слушать их разговоры, а обойти залы ещё раз в одиночку. Он рассчитывал встретить кого-нибудь из знакомых, кто не будет весь вечер перечислять размеры состояний гостей и думать, не пришли ли они сюда с тайной целью. Атмосфера праздника захватила его, он чувствовал внутри какую-то бурлящую радость и одновременно уверенность в себе. Он замечал, как люди в толпе, особенно женщины, бросают на него любопытные взгляды, и это знание приятно грело его и даже веселило — гораздо сильнее, чем это обычно бывало. Здесь, за исключением, может быть, пары десятков гостей, никто не знал, кто он.

Джейсон взял с подноса бокал шампанского и вернулся в больше всех понравившийся ему зал с фонтаном. Дэниела там уже не было. Зато он встретил Генри, приятеля Филиппа Аремберга, очередного его дальнего родственника и завсегдатая "Аннабелc"[20]. Джейсона тоже приняли в этот клуб, когда-то самый аристократический в Лондоне, а теперь просто элитарный: предложил его кандидатуру Филипп, а Астон поддержал. Но с Астоном они никогда не появлялись там вместе; Дэниел ужинал в "Аннабелс" со своими партнёрами, а Джейсон — с друзьями; и ни тот, ни другой не оставались на ночь.

Какое-то время они с Генри провели вместе, перемещаясь от одной группы гостей к другой. Пару раз он мельком видел Астона, но тот в нём пока, судя по всему, не нуждался: когда ему было нужно, то достаточно было одного быстрого взгляда, чтобы Джейсон понял, что надо к нему подойти.

Два с лишним часа пролетели приятно и незаметно. Но Джейсон уже начал немного уставать и на пару минут решил отойти в относительно тихий уголок. Буквально через минуту его уединение было нарушено: он боковым зрением заметил приближающуюся фигуру в тёмно-сером костюме и обернулся. Возле него, открыто и довольно улыбаясь, стоял Петер Клари, точнее, Андреас Эттинген-Эттинген.

— Неожиданная встреча, не правда ли? — мягким, чуть насмешливым голосом произнёс он.

— Почему? Тут можно встретить кого угодно, — спокойно улыбнулся Джейсон. — Странно, что я только сейчас тебя увидел.

— Я немного опоздал. Но я тебя давно заметил. Наблюдаю, — плотоядно усмехнулся Эттинген.

Джейсону стало слегка не по себе, но он ничем не выдал своего беспокойства.

— За мной так интересно наблюдать?

— Не столько наблюдать, сколько слушать последние сплетни, тебя касающиеся.

— Думаю, они гораздо увлекательнее, чем то, что происходит на самом деле, — уклончиво ответил Джейсон, понимая к чему идёт разговор — к своего рода открытому конфликту.

— Тем не менее, я узнал много нового. Это мне кое-что объяснило.

— Надеюсь, теперь между нами больше не будет никаких недоразумений.

— Не могу обещать… — протянул Андреас. — Все эти истории про тебя, они подействовали на меня возбуждающе.

— А как твоя новая работа в генеральном директорате по энергетике? — поменял тему разговора Джейсон.

— По торговле, — аккуратно поправил его Эттинген. — Всё хорошо, спасибо. Говорят, у тебя тоже новая работа?

— Да, и у меня тоже всё хорошо, — ответил Джейсон чуть резче, чем планировал.

— Мне сложно это понять… Он же тебе в отцы годится, — нанёс удар в открытую Эттинген.

— Да, он старше меня, но не настолько. И я, признаться, заинтригован: откуда такой интерес к моей скромной персоне.

— Не такой уж скромной. Твой любовник весьма откровенно тебя демонстрирует. Знаешь, что о тебе говорят женщины? Классический случай: самый красивый мужчина из присутствующих, разумеется, уже занят другим мужчиной. Думаю, твоему банкиру приятно это слышать, для этого он и таскает тебя с собой.

Джейсон выслушал это с каменным лицом, на котором застыла лёгкая полуулыбка.

— Кажется, я заметил одного знакомого, которого давно не видел. Пойду поздороваюсь, — сказал он и, чуть кивнув Эттингену, скрылся в толпе.

Он как только мог быстро обошёл все комнаты, открытые для приёма гостей, но не смог найти Дэниела: или он просто разминулся с ним в толпе, или же тот где-то уединился с хозяином для той самой важной беседы. Джейсон не поинтересовался у Дэниела деталями, но знал, что встреча назначена на конец вечера.

Он зашёл в туалет и позвонил Дэниелу — тот не отвечал. Джейсон ещё раз побрызгал спреем по-прежнему заложенный нос: чёртово лекарство практически не помогало. Вчера оно вроде бы неплохо действовало, а сегодня не было никакого толка. Голова была тяжёлой, и во лбу начинала пульсировать неприятная тупая боль.

Джейсон подумал позвонить Бергу или шофёру, чтобы его отвезли домой, но передумал. Глупо было сбегать. Он не ребёнок, каждый раз прятаться за спиной охраны и Дэниела. И чего ему было опасаться? Что Эттинген мог сделать ему в толпе гостей? Что он вообще мог ему сделать?!

Джейсон чуть смочил лоб холодной водой и вышел из уборной, последний раз бросив взгляд на роскошный интерьер, массу белого мрамора и позолоты.

Андреаса нигде не было видно, и Джейсон вдруг почувствовал странное успокоение — возможно, что на этом всё кончилось. Эттинген вряд ли посмеет попасться на глаза Дэниелу. Однако через полчаса Джейсон почти над самым ухом услышал вкрадчивый голос Андреаса:

— Ты не заскучал, Джейсон?

— По тебе я точно не скучал, — ответил Джейсон, поворачиваясь.

— А по кому же тогда? По Дэниелу Астону?

Джейсон ни слова не ответил и хотел отойти, как Андрес вдруг сказал:

— У меня есть, что тебе сказать. Нам надо поговорить.

— О чём?

— О многом. Мы не просто так встретились. Я могу рассказать тебе кое-что действительно важное об Астоне. И о себе тоже.

— Хорошо. Я слушаю, — согласился Джейсон, догадываясь, что хочет ему сказать Эттинген.

— Не здесь, не в толпе. Я тут нашёл спокойное место, что-то вроде библиотеки.

Джейсон на секунду задумался: идти куда-то вдвоём с Андреасом было не лучшей идеей, но, с другой стороны, он хотел услышать, что тот ему скажет, как объяснит… Он не испытывал страха или беспокойства, скорее, даже наоборот — уверенность и превосходство. Он-то знал, что за тайну ему собирается раскрыть Петер Клари.

Они прошли вместе в другой конец зала и вошли в небольшую галерею. Эттинген открыл первую же дверь — за ней действительно была библиотека, пожалуй, самая маленькая комната из всех виденных в этом доме Джейсоном. Она была отделана в георгианском стиле, тем самым контрастируя с мраморным имперским величием парадных помещений. Люстры в библиотеке были погашены, горели лишь две настольные лампы, стилизованные под канделябры. По одной из стен были расположены три высоких французских окна; через них в комнату проникал свет горевших на улице фонарей. Снаружи накрапывал мелкий дождик.

Они вошли внутрь, и Андреас закрыл за собой дверь на задвижку:

— Теперь нам никто не помешает.

Джейсон прошёл на середину маленькой комнаты и огляделся.

— Я жду. Что ты хотел мне рассказать?

— Я… Мы встретились в Брюсселе не случайно, — произнёс Эттинген и замолчал, наблюдая, какую реакцию вызовут его слова.

Джейсон смотрел на него, ожидая продолжения. Ему было почти смешно: Андреас наивно полагал, что сможет устроить эффектное саморазоблачение. А он сам, услышав эти слова, вспомнил другие. «Наша встреча в Эпплтоне не была случайной». Его сердце вздрогнуло от полузабытой и теперь уже почти сладкой боли, и в голове слегка зашумело. Почти раздражённо он произнёс: