Дэниела передёрнуло от этой мысли.

— Когда он сможет покинуть больницу? — поинтересовался он. — Я хотел бы, чтобы это произошло как можно скорее. Разумеется, я могу нанять медсестёр или сиделок, чтобы они обеспечивали постоянный уход и проводили необходимые процедуры.

— Хм… Общее состояние позволяет отпустить мсье Коллинза уже, допустим, послезавтра утром. Но требуется какое-то время наблюдать за ним, а потом проводить физиолечение.

— Мой дом находится в Колоньи, он может приезжать оттуда в клинику хоть каждый день.

— Это другое дело… Просто я сначала подумал, что раз мсье Коллинз живёт в Лондоне, вы хотите забрать его туда.

— Он живёт в Лондоне, но пока может остаться в моём доме. Я думаю, ему там будет спокойнее и комфортнее, чем здесь.

Доктор на секунду задумался и, поёрзав в кресле, заметил:

— Я подумал, что об этом тоже стоило бы с вами поговорить. Физически мой пациент будет здоров уже через несколько недель, но его эмоциональное состояние оставляет желать лучшего… Я настоятельно рекомендую мсье Коллинзу обратиться к специалистам. Я понимаю, что вы и он стремитесь избежать огласки, но ему необходима помощь.

— Я это понимаю, — кивнул головой Астон. — Но, боюсь, получить согласие Джейсона на это будет тяжело. Я не могу взять и сдать его в реабилитационный центр. Я даже не уверен, что он согласится посещать какие-то индивидуальные занятия.

— Он производит впечатление разумного молодого человека, он должен понимать необходимость лечения.

Дэниел покачал головой:

— Он не хочет даже знать, каково состояние его здоровья. Он избегает любых вещей, которые могут напомнить ему о произошедшем. Вы думаете, он согласится излить душу психотерапевту?

— Подозреваю, что он в этом не уникален. Эти люди знают, как работать с такими пациентами, — пожал плечами врач.

— Я подумаю об этом. Для начала я хотел бы, чтобы он пожил какое-то время в спокойной, нетравмирующей обстановке.

— Вы можете забрать его первого июля. Я подготовлю список рекомендаций по лечению, диете и образу жизни.

Глава 42


Июль-август 2008


Дэниел вышел в сад. Вечером цветы пахли гораздо сильнее, и от воды тянуло прохладой. Сначала он думал дойти до озера, но для этого надо было звать охрану… Нет, ему никто сейчас не нужен рядом. Он хотел остаться в одиночестве. Ему надо подумать.

Две недели назад он уезжал из Женевы с тяжёлым сердцем, оставляя Джейсона одного. Но тот всё равно не хотел его видеть. Астон считал, что настаивать и просить не стоило, надо было просто дать Джейсону время. Он оставил необходимые распоряжения и собирался вернуться в Швейцарию через неделю, когда всё немного успокоится, однако по разным причинам смог приехать только через две: один из его назойливых американских родственников никак не давал спокойно жить, прилагая титанические усилия, чтобы отнять у него контроль над трастовым фондом. Вся торговля оружием была завязана на фонд, и Астон не мог выпустить его из рук.

Дэниел попросил, чтобы Джейсона предупредили о его приезде заранее. Тот ничего не ответил. С одной стороны, это можно было считать прогрессом: в больнице он отказывался его видеть. С другой стороны, таково было отношение Джейсона ко всему. Он замкнулся в себе.

Дэниелу постоянно присылали отчёты о его самочувствии и поведении. И если выздоровление шло хорошо, то эмоциональное состояние его нисколько не улучшалось. Джейсон стал спокойнее, не выходил из себя при малейшем противоречии, но теперь вёл себя как лунатик. Он зачастую не реагировал, когда к нему обращались, или не замечал, что в комнату кто-то входил. Если ему не напоминали, он мог не есть сутками, видимо, не ощущая чувства голода. Он ни с кем не заговаривал и ничего не просил. На звонки по телефону от знакомых отвечал односложно, говорил, что сейчас очень занят, и быстро клал трубку.

При этом он ничем не занимался. Он мог часами сидеть в саду на одном месте. Чаще всего, когда была приятная ему погода — не слишком жарко, но и без дождя, — он устраивался на террасе дома, с ногами забираясь в кресло. Иногда по вечерам, уже после наступления темноты он слушал музыку. Дэниел распорядился прислать ему из лондонской квартиры книги, которые Джейсон не успел дочитать. Тот заинтересовался только одной. Он за два дня прочитал «Систему мира» Нила Стивенсона и больше к книгам не прикасался. Дэниел знал, что Джейсон давно хотел закончить «Барочный цикл», но времени постоянно не хватало из-за учёбы и работы. Вторую часть Джейсон прочитал в Портофино и просил Дэниела привезти с собой третью в Женеву. Он как будто просто завершил начатое дело и за новые книги не брался.

Первые дни он листал альбомы с репродукциями, которых в библиотеке было множество — тут хранилась большая часть коллекции Дэниела. Он рассматривал в основном пейзажи, подолгу задерживаясь на каждой работе, но через несколько дней это тоже перестало его интересовать.

В одной из гостиных Джейсон обнаружил фортепьяно, принадлежавшее ещё бабке Дэниела. Пару раз он подходил к нему и пытался играть правой рукой — левая до сих пор была туго забинтована специальной повязкой.

Он ложился спать и вставал в произвольное время дня и ночи и лишь в последние три дня перед приездом Дэниела стал придерживаться хотя бы относительного графика. Это произошло только после того, как Астон приказал укладывать его в кровать вечером (после нескольких напоминаний он всё же раздевался и ложился) и будить утром — сам он мог проспать и по двенадцать, и по четырнадцать часов, а потом бодрствовать чуть ли не сутки.

Дэниел читал ежедневные отчёты и приходил в ужас: Джейсона разве что не приходилось одевать, умывать и кормить с ложки. Во всём остальном, за редкими исключениями, он не проявлял ни самостоятельности, не заинтересованности.

Поначалу Дэниел относился к этому достаточно спокойно: он был рад тому, что Джейсон просто жив, но со временем эта ситуация перестала казаться ему нормальной. К тому же, она ухудшалась. Если в первые дни Джейсон выражал хотя бы какие-то желания, был способен на относительно долгие разговоры и мог принимать решения (пусть даже это было решение не принимать решений), то через полмесяца он почти совсем ушёл в себя.

Дэниел, приехав, нашёл его в саду. Он сидел на скамейке и наблюдал за струйками маленького фонтана. Джейсон был бледнее и худее обычного, кое-где ещё не сошли следы кровоподтёков. Взгляд был застывшим и пустым. Дэниел поздоровался. Джейсон ответил. Он задал ему несколько вопросов, и на все тот равнодушно и коротко отвечал, так ни разу не повернув к нему головы.

Дэниел знал, что Джейсон не выносит, когда к нему прикасаются или даже подходят слишком близко, но с трудом сдерживал себя. Ему так хотелось обнять его, прижать к себе, утешить… Он выглядел таким спокойным и безмятежным, но Астон понимал, что внутри него живёт и пульсирует болезненный комок воспоминаний, что Джейсон ничего не забыл и, возможно, ежечасно снова и снова переживает выпавшие на его долю страх, боль и унижение.

Они поужинали вдвоём, после чего Джейсон ушёл в свою комнату.

Дэниел отправился побродить по саду и подумать. Это было больно: видеть, как человек, которого он любил, медленно, но неумолимо уходил, удалялся, исчезал, превращаясь… Во что? Дэниел не знал… Если бы те, кто говорил, что Джейсон похож на куклу, видели его сейчас…

Безжизненное послушное существо. Пустая оболочка.

Дэниел опустился на мраморную скамейку, ещё немного тёплую после жаркого дня. Он долго смотрел в сторону дома.

— Вернись ко мне, — прошептал он беззвучно. — Пожалуйста, прости. Я так виноват перед тобой. Я не смог… Я ничего не смог сделать для тебя.


***

Аманда Риккетс подняла глаза от журнала, заметив, как на подъездной дорожке к её дому остановилась длинная чёрная машина. В этом районе города подобные автомобили показывались нечасто, и ещё более удивительно было увидеть такой подъезжавшим к её собственным дверям. За этой машиной следовал чёрный же внедорожник. Он остановился рядом: на небольшой заасфальтированной площадке, где стояла старенькая тёмно-синяя «Вольво» Аманды, места уже не оставалось.

Аманде неожиданные гости не понравились. Она определенно никого не приглашала и представить себе не могла, чтобы кто-то из её знакомых приехал бы в лимузине. Тем более что она мало кому оставила новый адрес.

Она подумала, что, возможно, гости пожаловали вовсе не по её душу. Она снимала этот дом в Чешире, Коннектикут меньше месяца, и приехавшие могли искать владельцев, а не её. Опять же, пара семидесятилетних пенсионеров, отправившаяся жить во Флориду, вряд ли могла иметь таких знакомых.

Шофёр вышел из машины и открыл заднюю дверь. Из неё показался хорошо сложенный темноволосый мужчина ростом выше среднего. Без очков с такого расстояния Аманда не могла разглядеть его лица. Мужчина уверенно направлялся к её крыльцу. Второй, тоже очень высокий, видимо, телохранитель, держался немного сзади.

Аманда встала из-за стола, надела очки и подошла к сетчатой двери на веранду. Когда мужчина поднялся по ступенькам, она распахнула створку.

— Простите, вы ко мне? — спросила она, пристально разглядывая незнакомца.

Вблизи он оказался ещё выше, чем она сначала предположила — она едва доставала ему до плеча. Его вряд ли можно было назвать красивым, но черты лица были необычными и выразительными, и в них были те мужественность и сила, которые зачастую привлекают женщин гораздо больше, чем просто красота.

— Да, я к вам, доктор Риккетс, — голос звучал низко и глубоко. — Меня зовут Дэниел Астон. С вами, по моей просьбе, связывался доктор Жильбер.

— Да, я помню, он недавно мне звонил. И писал тоже, — всё ещё в легком недоумении произнесла Аманда.

— Извините, я бы не хотел разговаривать здесь. Вы не будете возражать, если я зайду? Или, если вам так будет удобнее, мы можем поговорить в другом месте в удобное для вас время.

— Простите! Конечно, проходите. Я немного растерялась.

Аманда вошла в дом и шире распахнула дверь. Она указала гостю на цветастый диван в маленькой гостиной, а сама села в кресло, убрав оттуда ноутбук. Чуть поодаль стоял длинный обеденный стол, почти полностью заваленный книгами, журналами, распечатками и ксерокопиями. На стоявших вокруг него стульях тоже лежали раскрытые книги. Отдельные листы бумаги были разложены и по полу. Аманде стало слегка неудобно за беспорядок.

— Чем обязана вашему визиту? — спросила она. — Я всё объяснила доктору Жильберу.

Губы Астона сложились в сдержанную и слегка грустную улыбку:

— Боюсь, что доктор Жильбер не всё вам объяснил. Вернее, не был достаточно убедителен.

— Случай, о котором шла речь, весьма интересен и вполне вписывается в рамки работы, которую я пишу, но я не могу им заняться. У меня другие планы на эти месяцы. Уверена, вы сможете найти другого специалиста.

— Жильбер подготовил целый список, и некоторые уже дали предварительное согласие. Но я считаю именно вас наиболее подходящим кандидатом. Поэтому я прошу вас назвать цену. Сколько нужно, чтобы вы согласились? — прямо спросил Астон.

— Послушайте, мистер Астон, возможно, вам сложно это понять, — бросила Аманда, — но для некоторых людей не только деньги имеют значение.

— Да, я заметил. Судя по вашей биографии, у вас с деньгами не самые благополучные взаимоотношения, — парировал Дэниел. — Специалист с вашим опытом и талантом давно мог бы устроиться в жизни, как и поступили практически все ваши бывшие однокурсники. Научные исследования и помощь больным — прекрасные вещи, но что это дало лично вам? У вас нет ни семьи, ни устойчивого финансового положения, ни карьеры, ни даже имени в научной среде, потому что вы не могли найти время для написания статей и работ.

Аманда поёжилась под пристальным взглядом Астона. Слышать его слова было неприятно, но это была правда.

— Я как раз решила этим заняться. Думаю, доктор Жильбер передал вам, что сейчас я пишу диссертацию и не могу посвящать время пациентам, сколько бы мне не предлагали заплатить.

— Поставим этот вопрос иначе, — не уступал Астон. — Вы взяли год на написание работы. Пожертвуйте из этого года два или три месяца. Я заплачу столько, что несколько лет вы сможете вообще не задумываться о зарабатывании денег. Вы можете писать дальше ваше исследование, можете работать в больницах совершенно бесплатно — если именно к этому лежит ваша душа, или можете отправиться лечить каких-нибудь страдальцев в Африке. Я совершенно с вами согласен: деньги ничего не значат. Значит то, что мы можем за них получить. Как насчёт нескольких лет покоя и независимости?