— Хочешь вина? — спросил он.

— Нет, спасибо.

Она сбросила туфли и скользнула на диван — и Эрик тотчас же оказался рядом. Как прекрасно это — просто лежать, прижавшись к нему, чувствовать жар его тела и запах дыма, пропитавший рубашку! Эрик покрыл ее лицо поцелуями: губы его были упорны и настойчивы. Дойдя до рта, он остановился на мгновение, затем скользнул языком по ее губам, чуть задержавшись в уголках рта.

Он исследовал ее рот языком, словно бархатную пещеру, полную тайн и чудес. Дрожь пробежала по телу Кортни: все оно как будто пробудилось и запылало огнем. Язык ее скользнул во влажные глубины его рта, сначала робко, а потом все более уверенно. Кортни никак не могла насытиться, поцелуй ее становился все настойчивей. Наконец Эрик со стоном откинулся назад.

— Одно прикосновение волшебной палочки, — прошептал он, — и диван превратится в кровать.

— Спасибо, что не в тыкву! — улыбнулась Кортни, вспомнив сказку о Золушке.

Кортни встала и помогла Эрику разложить диван. Эрик аккуратно постелил льняную простыню и одеяло со старинной вышивкой. Эрик вышел и через мгновение вернулся с двумя подушками, которые положил в изголовье, к огню. Затем исчез снова: Кортни тем временем зашла в ванную и, выходя оттуда, услышала из кабинета его голос:

— Телефон я отключил, и теперь нам никто не помешает.

Глаза их на миг встретились, и обоим вспомнилась прошлая ночь. Но на этот раз все будет по-другому. Ничто не помешает исполнению их заветного желания. Неразрешенные проблемы подождут; тела, сгорающие от страсти, ждать не могут.

Кортни подошла к огню и начала раздеваться — медленно и чувственно, освещенная неверными отсветами пламени. Эрик смотрел на нее, и в глазах его пылал хорошо знакомый Кортни огонь. Никогда еще не видела она во взгляде мужчины такого откровенного восхищения. Кортни забыла обо всех своих страхах и сомнениях; тело ее обрело обольстительную грацию, ибо Кортни думала только о том, что скоро окажется в объятиях любимого человека. Кожа ее сияла матовым блеском, глаза пылали огнем; вся она казалась воплощением любви. Эрик разделся так же медленно, с загадочной улыбкой, заставившей Кортни рассмеяться. Однако притворная веселость не могла скрыть его желания. Сбросив одежду, он протянул руки к Кортни — и она упала в его объятия, всем телом ощущая исходящий от него жар. Его сильные руки взлетели ей на плечи, упали на талию, скользнули по бедрам — и Кортни задрожала.

— Холодно? — спросил он.

— Нет, — прошептала она, задыхаясь от счастья, — хорошо.

Эрик крепче прижал ее к себе; она положила голову ему на плечо, и он зарылся губами в ее пышные волосы. А затем, не сговариваясь, оба опустились на постель, ни на миг не ослабляя объятий. Одна подушка упала на пол, но ни Эрик, ни Кортни этого не заметили. Они лежали неподвижно, тесно обнявшись, глядя в огонь, словно загипнотизированные языками пламени и своей страстью. Эрик положил руки ей на плечи: движения его, сперва мягкие и осторожные, стали властными, обрели особый ритм. Почувствовав, что больше не выдержит, Кортни перевернулась на спину и сжала его в объятиях.

Долгожданный час наступил: мужчина и женщина слились воедино. Кортни чувствовала, как в ее теле нарастает сладкая боль: казалось, еще минута — и она сгорит в огне желания. А Эрик продолжал двигаться, постепенно убыстряя ритм. Кортни слышала биение его сердца, ощущала на своей щеке его горячее дыхание. Вот он застонал, движения стали резкими, судорожными, и через мгновение неиспытанное доселе наслаждение охватило Кортни.

А еще вечность спустя она лежала тихо, уткнувшись Эрику в грудь; ей казалось, что она плывет на облаке по усыпанному мерцающими звездами ночному небу…

Обеими руками Эрик откинул ей волосы со лба и нежно поцеловал в дрожащие ресницы.

— Я знал, что так и будет, — тихо прошептал он.

— И я знала, — ответила она и крепче прижалась к нему.

Глава 11

Кортни проснулась среди ночи от непривычного холода. Не сразу смогла она вспомнить, почему так темно в комнате и кровать кажется какой-то чужой. Холодно было только лицу и плечам: Кортни лежала спиной к Эрику — он обхватил ее рукой за талию, ноги их были переплетены, а лопатками Кортни чувствовала его теплое дыхание. Кортни улыбнулась, глядя во тьму. Как нравилось ей лежать рядом с ним, в его надежных объятиях!

Однако, проснувшись, Кортни не могла больше заснуть. Ей было холодно; нос просто заледенел. Она осторожно высвободилась из рук Эрика и села на кровати. Где-то там, в чемодане с бельем, должен быть купальный халат. Но увы, в непроглядной тьме Кортни не только не видела чемодана, но и не представляла, где его искать. Она встала, ежась от холода, пересекла комнату, открыла дверь в одну из спален и обнаружила на крючке халат Эрика.

«Должен же тут быть какой-нибудь обогреватель», — подумала Кортни. Но, опять-таки, в темноте его не найдешь. Огонь в камине погас, а как его разжечь, Кортни представляла очень смутно. Однако с одной стороны камина лежали поленья, с другой — старые газеты и щепа. «Из такого изобилия горючего материала обязательно что-нибудь да выйдет», — сказала себе Кортни и храбро взялась за дело.

Она свернула в трубку газету, поднесла ее к очагу — и тут вспомнила о спичках. Кортни принялась шарить рукой по полу. Были же где-то здесь! Сумочка ее лежала на столе — но Кортни не курила и не носила в сумочке ни спичек, ни зажигалки.

— Я, наверно, засунул их в карман, — послышался с кровати голос.

Удивленно обернувшись, Кортни увидела, что Эрик сидит на кровати и смотрит на нее. Глаза ее привыкли к темноте: теперь она различала даже растрепанные темные кудри. При виде обнаженного Эрика горло перехватил спазм, и она не смогла вымолвить ни слова.

— Я сейчас достану, — предложил он.

— Не надо, замерзнешь. Я сама найду. Одежда их лежала в беспорядке на двух креслах-качалках. Сперва Кортни обыскала карманы рубашки — безуспешно. В одном из карманов джинсов бренчали ключи и мелочь, в другом Кортни обнаружила маленький плоский бумажник. Наконец, в третьем нашла то, что искала: коробок спичек с эмблемой ресторана, где они обедали месяц или два назад.

— Нашла, — объявила она, повесила джинсы на место и присела на корточки перед камином. Вскоре язычок пламени весело пробежал по газете… и надолго задумался перед грудой щепы.

— Давай помогу, — предложил Эрик.

— Замерзнешь!

— Я закаленный, — весело ответил он. Кортни обернулась, чтобы увидеть, как

Эрик поднимается с постели. Да он совсем не выглядел замерзшим — наоборот… Сердце Кортни сладко затрепетало при виде сильного красивого тела, которое, казалось, излучало жар страсти.

Она молча передала ему спички; Эрик присел рядом, разложил бумагу и щепки в каком-то таинственном порядке — и через несколько минут огонь уже трещал вовсю. Эрик подбросил в камин несколько поленьев и повернулся к Кортни.

— Вот и все.

— Я не хотела тебя будить. Глаза его заискрились смехом.

— Как только ты встала, я почувствовал себя ужасно одиноким. И не только потому, что стало холоднее. К сожалению, я забыл включить обогреватель. Ночами здесь бывает холодно. — Он нежно погладил ее по голове. — Кортни, ты даже не представляешь, как хороша при свете камина.

— Спасибо.

— Ты уже согрелась? Можно, я сниму этот халат?

Кортни кивнула. Эрик развязал пояс, и просторный халат сам соскользнул с ее плеч. Кортни вдруг ощутила какую-то неловкость. Нет, она не боялась, что ее тело разочарует Эрика; скорее, опасалась, что сама она не готова к продолжению ночи любви. Она хотела спать, все тело ныло от усталости. Нет, близость Эрика возбуждала ее, как и раньше, но само желание стало другим: ей хотелось не бурной страсти, а ласки и тихой нежности.

Но Эрик до нее не дотронулся. Он снял с постели подушки и положил их на пол, прислонив к спинке кровати. Они откинулись на подушки и некоторое время сидели, глядя на огонь. Эрик первым нарушил молчание:

— Ты хочешь есть? Лично я умираю от голода.

— Сейчас же глубокая ночь! — возразила она.

— Ну и что? Я всегда говорю, что есть надо, когда хочется. Я привез с собой шоколадный бисквит.

— Чур, мне — кусок побольше, — рассмеялась Кортни.

Эрик скрылся на кухне и не появлялся несколько минут. Наконец он возник в дверях с двумя тарелками. На каждой из них лежало по здоровому куску шоколадного бисквита.

— Вижу, ты поймал меня на слове, — покачала головой Кортни. — Никто до сих пор не угощал меня такими ломтями!

— Не с теми людьми общаешься.

— Может быть.

Они замолчали — у обоих были набиты рты, но не сводили друг с друга глаз. Сколько раз уже Кортни сидела вот так напротив Эрика и ела — но сегодня впервые видела его обнаженным. Сейчас он расслабился, но Кортни знала, что его тело оживет от одного ее прикосновения. Ей хотелось запустить пальцы в курчавую поросль на его груди, провести рукой по мускулистому бедру… но она только любовалась им и молча ела свой бисквит.

— Здесь у меня никто еще не бывал, — заговорил вдруг Эрик. — Это не то место, куда приглашаешь друзей на рыбалку. Может быть, поэтому я и купил домик в Херитедже, а не виллу в Тахо. Иногда хочется сбежать, спрятаться от родных, знакомых, друзей, клиентов… Их так много, и все они чего-то от меня хотят.

«Что он хочет этим сказать? — подумала Кортни. — Что больше он меня сюда не привезет? Деликатно намекает, что я не должна ничего от него ожидать?»

— Ну, я вообще-то не напрашивалась в гости, — осторожно заметила она.

Эрик удивленно взглянул на нее.

— Я не имел в виду тебя! Я говорю о коллегах, друзьях, родных — обо всех, кто постоянно требует к себе внимания.

— Эрик, если наши отношения продолжатся, я тоже потребую внимания.

— Это совсем другое, — настаивал он. — Мне всегда приятно проявлять внимание к тебе. Например, проводить с тобой все свободное время, гулять с тобой, ходить в театр, на концерты, путешествовать вместе…

— Но, Эрик, все это у нас уже есть.

Он нахмурился, не донеся кусок бисквита до рта.

— Ты так думаешь? Кортни, я ждал сегодняшней ночи полгода. Может быть, даже дольше.

— Увлечение может продолжаться и дольше. Особенно если первые пять с половиной месяцев оно было безответным.

— Вот как ты на это смотришь? Просто увлечение?

Кортни беспомощно пожала плечами.

— Я не говорю, что оно не может перерасти в нечто большее. Но сейчас это именно увлечение. Необъяснимое притяжение. Физическое желание. Если хочешь, страсть. — Она отложила кусок бисквита и взяла чашку. — Мы ведь этого и хотели. Разве нет? Внезапная, как молния, вспышка страсти — самое восхитительное, что только может произойти между мужчиной и женщиной.

По-прежнему хмурясь, он взял ее за руку.

— И самое недолговечное. Прекрасное и зыбкое, как сон. Кортни, мне кажется, нас связывает не только мимолетное желание.

— Конечно, — легко ответила Кортни. — Такова уж природа увлечения: каждый раз кажется, что это навсегда. — Ее глаза встретились с его взглядом — удивленным и разочарованным. — Неужели с тобой не случалось такого раньше?

— Случалось… но совсем не так, как сейчас. — Эрик приподнял рукой ее лицо. — А с тобой?

Что она могла ответить? Сейчас ей казалось, что никогда прежде она не испытывала такой обжигающей страсти, такого глубокого наслаждения. Но как же быть с Питером? Сможет ли она просто вычеркнуть из жизни три года? Может быть, у Эрика был не один десяток таких увлечений, но в пылу сегодняшней страсти он забыл обо всем. А для Кортни рана была слишком свежа, разочарование слишком горько.

Но говорить об этом Кортни сейчас не хотела. К чему бередить раны, если можно просто сидеть рядом с Эриком, лежать в его объятиях, растапливать камин в его доме, делить с ним жизнь? И потом разочарования не будет. Эрика она знает гораздо лучше, чем Питера. Полгода она встречалась с ним, едва ли не каждый день разговаривала по телефону, смеялась его шуткам, а порой делилась своими горестями…

Однако, если подумать, что, собственно, она о нем знает? Что он — остроумный собеседник и хороший слушатель? Да, это лежит на поверхности. А о чем он думает, что любит, что ненавидит, как смотрит на жизнь — все это для нее книга за семью печатями. Эрик упорно не хочет говорить о себе. Единственное, что Кортни удалось выяснить, — он не любит, когда от него требуют внимания. Очень содержательно, нечего сказать! Длительные отношения невозможны без открытости и взаимного доверия — а он то ли не доверяет ей, то ли просто не способен на близость.

Кортни молчала, и Эрик ответил сам:

— Конечно, случалось. Мне не стоило спрашивать. — Он поднял вилку и как ни в чем не бывало продолжил есть — только радостный блеск в его глазах угас.