Савин вскочил и помчался в комнату жены. Резко распахнул дверь, остановился на пороге, грозно скрестив руки на груди. Его жесткий, немигающий взгляд не предвещал ничего хорошего. Светлана лежала в постели, равнодушно глядя на экран телевизора. Сейчас она не улыбалась, не мурлыкала под нос дурацкие песенки.

— Как прикажешь понимать твое поведение? — отчетливо выговаривая слова, спросил Савин.

— А как понимать твое? — Светлана даже не взглянула в сторону мужа.

— Мое никак не надо понимать! Порядок в этом доме устанавливаю я! Ты не работаешь, но ни в чем не нуждаешься. Я позаботился об этом. И что же получаю в ответ?

— Ты ничего не хочешь от меня получать вот уже целый год, и мне надоело это, Лева, — тихо сказала Светлана.

Сегодня она целый день ждала звонка Лены с известием от Ала, но так и не дождалась. Пыталась дозвониться сама, но Ленка как сквозь землю провалилась. Даже поздним вечером в ее квартире никто не поднимал трубку. Наверное, и Ал не мог ей дозвониться и теперь переживает, бедный. А ей разве хорошо? Чертова подруга, неужели Данилов так увлек ее?

— Это не разговор! — крикнул Савин. — Мне тоже многое надоело, однако же я терплю, стискиваю зубы и работаю. Для того чтобы ты могла себе позволить все, что захочется… — сказал и в ярости заскрипел зубами — а если ей захочется иметь любовника? — Чтобы ты могла соответственно одеваться и все прочее! Позволь спросить, на что ты тратишь эти деньги?

— Лева, давай поговорим серьезно о наших отношениях. Так больше продолжаться не может, я ужасно устала…

— При чем тут наши отношения? Я хочу знать о твоем отношении… к моим деньгам! И требую подробнейшего отчета о том, на что ты их тратишь!

— После Испании — только на продукты, если тебе это важно знать. Потому что при такой жизни ничего не хочется. Я хочу тебе сказать, что не нуждаюсь в твоих деньгах, дорогой.

— Вот оно как! Позволь поинтересоваться, на что же ты собираешься жить?

— Я же сдаю мамину квартиру. Вот уже десять месяцев. Пятьсот долларов в месяц — получается пять тысяч. На первое время хватит, пока не устроюсь на работу. Но дело не в деньгах, Лева. Тебе не кажется, что мы должны развестись?

— Когда покажется, я сам скажу тебе об этом! Пока что меня интересует только одно: куда уходят мои деньги? Пожалуйста, завтра напиши полный список своих покупок, а я подумаю, нужно ли тебе давать их или нет.

— Вот еще, буду я перед тобой отчитываться! — презрительно фыркнула Светлана. — Это же плата за нашу совместную жизнь. Ты сам так определил. Но я уже сыта ею по горло. И даже если ты будешь платить мне в десять раз больше — я откажусь. Хватит. Поэтому, пока Димка в Испании, нам нужно развестись, чтобы не травмировать ребенка идиотскими сценами вроде теперешней.

— Что, нашла себе другого? — язвительно процедил Савин.

— Теперь это не твое дело.

— Как ты себя ведешь?! Это что еще за разговоры? После Испании ты стала совсем невыносимой!

— А чего ты ждал после того, как сам посоветовал мне обзавестись любовником? Слышать такое от мужа — нормально?

— Но не за мои деньги! — заорал Савин, сжимая кулаки. — Не то я…

— Что ты сделаешь?

— Вышвырну тебя отсюда!

— Ну, попробуй! Для этого нужно хотя бы развестись. Вот я предлагаю поговорить об этом. У тебя ведь год назад появилась любовница, да так увлекла, что ты в упор перестал меня видеть. Я терпела, надеялась, что это пройдет, в конце концов, не только из-за денег я выходила за тебя замуж. Садись, — она с печальной улыбкой хлопнула ладошкой по простыне рядом с собой. — Нам ведь есть о чем рассказать друг другу, а потом решим, что делать дальше.

Если бы он принял это предложение, сел рядом с нею, рассказал о своих трудностях, о том, что — да, ошибся, но теперь надеется, что она простит его, поймет и поможет, будет рядом в трудные дни, она бы простила. Все-таки не чужой человек, много хорошего для нее сделал, много приятного было в прошлом. Ну, ошибся, кто не ошибается? Она ведь тоже небезгрешна… С Алом пришлось бы расстаться. Хоть и влюбилась она в этого безалаберного писателя. Так хорошо, как с ним рядом, никогда себя не чувствовала. Но Ал всего лишь увлечение, а Савин — это семья, надежное настоящее и уверенность в будущем.

— Мне не о чем больше говорить с тобой, — мрачно усмехнулся Савин. — Хочешь получить развод — получишь. И — ничего больше! Мои адвокаты легко докажут, что здесь ничего нет твоего. И подумай, как освободить квартиру твоей матери, тебе ведь придется переехать туда.

Он вернулся в свою комнату, и мрачная усмешка долго не сходила с его губ. О какой помощи можно было просить эту наглую дуру? Оставался один выход: сделать то, о чем просила Марина.

24

— Кажется, телефон звонит, — не открывая глаз, сказала Лена.

— Он и вправду звонит, — подтвердил Максим. — И уже не первый раз за это утро. Но у меня нет никакого желания поднимать трубку.

— А у меня — никаких сил, — улыбнулась Лена. — Мы ведь уснули, когда уже рассветать стало.

— А потом еще два раза просыпались, — уточнил Данилов. — А знаешь, который теперь час?

— Наверное, уже десять, — со вздохом предположила Лена.

— Почти угадала. Половина одиннадцатого.

— Какой ужас! Я обычно встаю в восемь, но сегодня… Ох, ты меня совсем замучил, Максим. Хочешь кофе?

— А можно всего и побольше?

— Всего и так было уже слишком много. На большее я не способна. А вот сварить кофе, наверное, смогу. Если ты донесешь меня вначале до ванной, а потом до кухни.

— Куда прикажешь, моя прекрасная леди, хоть в тундру. Не увезу, а унесу. Телефон замолчал, люди, наконец, поняли, что нам сейчас не до них.

— В тундру не надо, хочу в ванную… Но не сейчас, а через пять минут. Можно еще пять минут полежать рядом с тобой? — Она положила голову ему на грудь и замерла, слушая, как бьется его сердце.

— Лена, выходи за меня замуж, — сказал Данилов. — Мы будем по очереди варить кофе, а еще я могу ходить в магазин за покупками, стирать, убирать, готовить не только шашлыки, но и яичницу. Я люблю тебя.

— Но ты ведь еще женат, — напомнила Лена. — Официально у тебя есть уже одна жена, а иметь двух закон не позволяет, да и я не хочу делить тебя ни с кем. Ты можешь быть только моим и ничьим больше, Максим.

— Я разведусь.

— Тогда и будем говорить о моем замужестве.

— Тоже мне проблема, — вздохнул Максим. — Тогда переезжай ко мне, будем жить вместе. Я всерьез займусь разводом. А когда разведусь, ты сразу же станешь моей женой.

— К тебе, в коммуналку? Максим, а зачем это нужно?

— Ну да, коммуналка… — пробурчал Данилов, мысленно который раз недобрым словом поминая приятеля, создавшего ему столько сложностей. — Но если хочешь, я сниму другую квартиру, не коммуналку, и мы будем жить в ней. Может быть, даже неподалеку отсюда: чтобы ты могла почаще навещать свою маму.

— Да зачем же все эти трудности? — удивилась Лена. — В этой квартире три комнаты, места всем хватит.

— Нет, так не пойдет.

— Боишься мою маму? Она хоть и бывший партийный начальник, но очень современная женщина. Ты ей непременно понравишься. Хочешь, мы вместе поедем завтра в санаторий, и я вас познакомлю?

— Хочу. Решено, завтра поедем. Но жить здесь я не смогу. Просто у меня развился такой комплекс: не могу жить в квартире, где хозяйка — жена. Это исключено.

— Я разве похожа на твою бывшую жену?

— Нет, совсем не похожа. Но дело не в тебе, а во мне. Кстати, у меня есть предложение относительно сегодняшнего дня.

— Интересно послушать.

— Мы сходим в ваш супермаркет…

— Он все еще называется «Универсам».

— Ну и пусть. Накупим всяких продуктов, помидоров, огурцов, маслин, киви, бананов, в общем всего, чтобы заполнить холодильник, а потом отправимся на Москву-реку загорать и купаться. А когда накупаемся вдоволь, вернемся и устроим пир на весь мир. Ну, как тебе моя идея? По-моему, вполне симпатичная.

Лена не успела высказать свое мнение — на письменном столе раздраженно заверещал телефон.

— Смотри-ка, опять кто-то звонит, — удивилась она, поднимая голову. — Наверное, это Ал или Светка. Надо сказать, что вчера я была у мамы и задержалась там, вернулась поздно и сразу легла спать.

— А ты вернулась рано.

— Даже слишком рано. Мама удивилась: куда это я тороплюсь?

— А куда ты торопилась?

— Да просто пожалела одного бедного писателя: звонит, звонит и никак дозвониться не может. Я подумала, что это нехорошо, и помчалась в Москву.

— И примчалась… Я люблю тебя, Лена.

— А теперь надо мчаться к аппарату. Ты не возражаешь, если я завернусь в простыню?

— Возражаю. Без простыни ты выглядишь гораздо лучше.

— Я знаю. Но тебе вредно много смотреть на меня, скоро надоест. — Лена схватила простыню, завернулась в нее и пошла к телефону, который никак не желал умолкать.

Данилов обмотал вокруг себя другую простыню на манер античной тоги и усмехнулся.

— Я похож на древнеримского сенатора?

— Мы оба похожи на людей в бане, — сказала Лена, снимая трубку. — Да?

— Что-то случилось? — услышала она встревоженный голос Алтухова. — Лена, я вчера целый день не мог тебе дозвониться. Ни тебе, ни Максу. Где вы были?

— Мы? — пожала плечами Лена, хитро улыбаясь Данилову. — С чего ты взял, что мы были вместе? Я вчера ездила к маме в санаторий под Тулу, вернулась поздно, устала, по такой жаре ездить куда-то — одно мучение, и рано легла спать. Ты уж извини, Ал, но у меня и свои заботы есть, не всегда же мне дежурить на телефоне.

— А ты и не дежурь, дай мне телефон Светланы, я сам позвоню ей.

— Телефон Светланы может дать только сама Светлана. Поговори с нею.

— Значит, Макса у тебя нет? Его, кстати, до сих пор и дома нет. Я подумал, уж не вернулся ли он к своей Марине? Она позавчера приходила к нему и, похоже, с серьезными намерениями.

— Да?.. И ты думаешь…

— Мы после пикника сидели у него, и тут врывается Марина, выгоняет меня, а что у них там дальше было — понятия не имею. Но Макс после этого исчез.

Дрогнула рука, державшая трубку. Лена отвернулась к стене, тоскливо усмехнулась. А что она, собственно, знает о Максиме? Почему должна верить ему? Оказывается, позавчера к нему приходила жена, а он даже ничего не сказал об этом. А ведь мог бы рассказать, мол, вот, она приходила, но я думал о тебе… Что-то такое говорил, но так, будто это происходило давно. А на самом деле — сразу после того, как он обнимал ее на берегу Москвы-реки. И вообще — женатый человек, говорит, что ушел от жены, а на самом деле целый год не может развестись. Или не хочет? Наобещает ей горы золотые, а потом скажет: извини, жена ребенка ждет, я не могу ее бросить… Такое уже было в ее жизни.

— Але, але! Лена! Куда ты пропала? — кричал в трубку Алтухов.

— Я слушаю, — рассеянно отозвалась она, чувствуя, что Максим не сводит с нее внимательного взгляда. — Нет, я не знаю, где он. Может быть, и звонил, но я же сказала, целый день пробыла в пансионате у мамы.

— Понятно. Леночка, ниточка моя Ариаднина, понимаешь, я тут работаю, как негр на водокачке, столько сделать нужно к завтрашнему дню — даже подумать страшно. Пожалуйста, передай Свете, что я жду ее сегодня в семь на том же месте у магазина «Спорт». А если Макс объявится, скажи ему, что нам срочно необходимо увидеться сегодня, ближе к вечеру. Пусть никуда не уходит из дому, я подъеду к нему. Очень серьезное дело. Передашь?

— Если он позвонит мне…

— Спасибо, ты умница, Лена. И не переживай за Макса, это я зря наболтал, что он может вернуться к Марине. Не вернется. Ну пока, мне работать надо.

— Ал? — спросил Данилов, когда она положила трубку.

В это мгновение Лене очень хотелось, чтобы он исчез. Тогда не нужно было бы избегать его вопросительного взгляда, она бы села на смятые простыни и как следует подумала о том, что же случилось на самом деле и как быть дальше.

— Да, горит желанием увидеться сегодня со Светкой, — опустив глаза, сказала Лена. — Кстати, разыскивает тебя, говорит, очень серьезный разговор есть, он хочет приехать к тебе.

— Светлана красивая женщина, умная, веселая, но ее странная загадочность начинает раздражать меня, — недовольно сказал Данилов. — Пусть обменяются телефонами и звонят друг дружке, сколько им заблагорассудится! Ты ведь не телефонистка у них. А теперь что же делать? Придется вернуться домой, позвонить ему, встретиться… Иначе обидится. Ал — человек импульсивный… Мне так не хочется расставаться с тобой даже на пару часов, Лена! — Он подхватил ее на руки, закружил по комнате. — А теперь я понесу тебя в ванную!