Генри Филдинг

Как и прогнозировал Ирвинг я чуть ли не лишилась сна, все думая, что такое он может мне сделать, чтобы отомстить за вылитый на его голову чай. Подошла пятница, но он все еще не сделал своего шага, и я измученная тревогой, была на грани того, чтобы подойти к нему и извиниться. Наверное, я даже стала более сдержанной с ним в разговорах, не грубила при других, и не насмехалась. Он на это лишь улыбался и качал головой, давая понять, что моя вина не может быть искуплена так. Теперь я понимала, что сморозила глупость, потому что Ирвинг был не тем человеком, с которым можно поступить подобным образом. Если бы подобное случилось с Лендоном, он, скорее всего, просто бы обиделся, или бы сказал, что сам виноват. Да и к тому же не представляю себе ситуации, чтобы Лендон заслужил подобный мой гневный поступок. Лендон бы никогда не позволил бы себе оскорблять меня, к тому же вовсе незаслуженно. И почему он мне не нравится? Ах да, это отдает немного слюнтяйством. А вот Ирвинг, конечно же, более взрослый, но при этом мне постоянно хочется его послать куда подальше. В таких как Ирвинг легче влюбляться, и в то же время, любить их невозможно.

В пятницу, у нас как назло было много уроков, где мы сидели рядом. И Ирвинг намерено, все время то толкал меня, то оставлял на парте мало места, закрывая все своими ручищами. Я не протестовала и он видимо этим пользовался. Во-первых, чтобы мне это дало, а во-вторых, я надеялась показать ему тем самым, какой он урод. Но на Ирвинга мало что действовало. Его мои чувства как человека живого никогда не интересовали.

На литературе нам дали один проект на двоих, часть которого мы должны были сделать прямо на уроке. Нам нужно было сложить план проекта, и я, честно говоря, не знала с чего начать. Меня ужасно раздражало поведение Ирвинга. Да и его присутствие тоже. А самым сильным раздражающим моментом был его одеколон. Мягкий и дразнящий, даже нехотя я прислушивалась к тому, как он пахнет — а пах он замечательно. Я почему-то тут же вспоминала о том, какими были его губы на вкус, тогда в море. И то, как по его губам стекал чай. А так же то. Как близко были тогда наши лица на скале, и как он смотрел на меня.

Плохие мысли — укорила я себя. Очень плохие мысли, которые не давали мне сосредоточиться на работе. На важной работе, за которую я хочу получить нормальную оценку. Кошмар, какая же я зануда!

Нашим проектом было произведение Эдгара Алана По «Ворон». Мы должны были написать об истории написания, и разницей между некоторыми разными версиями перевода стиха-поэмы. Но пока Ирвинг сидел так близко думать целесообразно я не могла. Все вспоминала вечер на кухне, и то, что сделала. И то, что не сделал он потом. Я могла бы поклясться, что он хотел того поцелуя не меньше чем я, у меня лишь по-прежнему не было объяснения тому, почему он так привлекает меня и притягивает. Зная, что ненавижу его, его шуточки, слова и высказывания в мою сторону, а тем более оценку моих поступков, но ничего не могла с собой поделать. Может он и прав, физика тел это нечто совершено иное. Ну разве нельзя страстно ненавидеть и в то же время думать о его губах и глазах, когда он не издевается надо мной.

Вот и сейчас я смотрела на то, как волосы спускаются на воротник его рубашки, и думала, что наверняка приятно пропускать их сквозь пальцы, или нарушать границы прически, которую так тщательно создавал он. Все еще загорелая кожа его скул, была гладкой и нежной, как мне казалось, но я не дотрагивалась до нее. Мне бы хотелось. Зато он трогал мое лицо. Интересно, какой на ощупь показалась ему моя кожа. Я провела незаметно по ней пальцами, будто бы смахиваю пылинку, и почувствовала лишь гладкость. Была ли она и для него такой? Кошмар!!! О чем я думаю?!! Это ведь ненавистник Ирвинг!

— Ты будешь спать, или и мне поможешь? — грубо окликнул меня Ирвинг, но так чтобы не слушали другие. Я с тяжелым вздохом оперлась на локоть, с другой стороны книги, и опустила в нее глаза. На листочке подле Ирвинга, уже был ощутимый список того, что нужно будет внести в проект. Мне от этого действительно захотелось спать. Не знаю почему, но я всю неделю думала о вечеринке. Не думала, что так захочу на нее пойти.

— А что у меня есть выбор? — переспросила я, на что получила надменный взгляд. Можно подумать, он у нас святоша.

— Да, можешь встать, послать меня и учителя к черту и гордо выйти.

— Ну и предложение. Знаешь, я лучше уж буду спать. А то, что ты мне сделаешь? Сдашь меня?

— Не зарывайся, а помоги.

Он до такой степени уже достал меня, особенно тем, что я даже во сне видела, как он мне мстит, что видимо, пришла стадия пофигизма, я начинала психовать. Ирвинг это понял, и немного отступил, перестал давить на меня. Это меня удивило. А я думала, он будет с наслаждением наблюдать за моими мучениями. Фыркнув, я перетянула одну сторону книги на себя. Ирвинг податливо ее отпустил. И уставился на меня с ехидной улыбочкой. Не обращая на него внимания, я прочитала текст под одним из стихотворений. И начала выписывать на отдельный листок то, что посчитала нужным. Все это время Ирвинг рассматривал меня, явно желая смутить. Ну и пусть, я его не боюсь. Зато щеки предательски краснели. А он так и не опускал глаз. Ну почему я даже теперь, краснея от злости и стыда. Все равно помню его губы.

— После уроков нужно зайти в библиотеку и взять некоторые книги для проекта. — сказала я обращаясь к нему. Он молчал, и мне стало слышно, как остальные пары переговариваются между собой, а наша учительница ходит между рядами. Я подняла на него глаза. — Ты меня слышал?

— Так сходи, — равнодушно пожал плечами он, — у меня планы.

— А мне то что. Я не собираюсь обрывать себе руки и тащить книги сама. — у него понимаешь планы! Гаденыш и бабник! Мне стало обидно.

— Ну, раз так тогда сходим. — сказал он после некоторого молчания, и снова посмотрел на меня отрывая глаза от своей ручки. Его ответ прозвучал напряженно, словно он хотел еще что-то сказать.

На перемене он, как и обещал, пошел со мной в библиотеку. Я выискивала книги и отдавала их ему, скучающе рассматривающему обстановку библиотеки, но даже тогда, когда он не смотрел на меня, я будто звук, слышала его напряжение. Оно передавалось мне и сковывало меня, и раздражало.

Я немного отдалилась от него, Ирвинг же остался на месте. Когда я вернулась, возле него стоял один парень из команды по регби. Я его знала, потому что город был маленьким, но он был младше меня на год, потому мы не общались. Его симпатичное лицо растянулось в улыбке, когда я подошла ближе. Краем уха я услышала конец их разговора, который касался тренировки. И тут же он поменялся, когда я оказалась рядом.

— Вы идете на вечеринку к Сьюзи? — спросил нас уже двоих он, но его глаза задержались на мне. Красивые такие синие глаза, с черными густыми ресницами обрамляющими их. Волосы его были русыми, но он не был блондином. Скорее они были недостаточно каштановыми, но и не светлыми. Роста он был почти такого же, как Ирвинг, а значит, тоже на голову возвышался надо мной. Я улыбнулась ему. Эту улыбку также перехватил Ирвинг, но что он думает по этому поводу, я не смогла понять. Его лицо стало пустым, как захлопнутая книга.

— Да. — однозначно ответили мы оба.

Настала тишина, и парень явно помялся, прежде чем спросить:

— Вместе?

— Нет, — рассмеялась я, но уже одна. Ирвинг даже рта не раскрыл. Глянув на него нахмурившись, я добавила. — Конечно же, нет. Я без пары, в отличие от Ирвинга.

— Тогда можно тебя пригласить?

Он явно смутился, что пришлось приглашать меня в обществе Ирвинга, который к тому же буравил нас двоих тяжелым взглядом. Думаю, он был зол, что я не дала ему уладить его дела, а теперь у меня здесь такой разговор, в который втянут и он.

— Да, с удовольствием… э… — я вдруг поняла, что не помню, как его зовут.

— Денис, — тут же услужливо и с сарказмом подсказал Ирвинг, сделав парня пунцовым, как и меня впрочем, тоже.

— Я знаю, как его зовут. — огрызнулась я в сторону Ирвинга и тут же соврала: — хотела уточнить знаешь ли ты где живу я?

— Конечно же, — парень явно расслабился, и его улыбка стала почти сногсшибательной, но я поняла, что мое дыхание вовсе не прерывается от нее. Зато думаю, с ним будет приятно.

— Тогда договорились. В 6?

— В 6, - подтвердил он, и пожав руку Ирвинга, быстренько ретировался, словно боялся что я могу еще отказаться. Да ни за что, особенно после того, что меня пригласили на глазах Ирвинга, прийти теперь одной на вечеринку я не смогу.

Не скрывая удивленной и довольной улыбки, я поставила еще две книги на ту гору, что уже держал Ирвинг, а он продолжал смотреть вслед Денису.

— И ты пойдешь с тем, имени которого даже не знала?

— А что я должна была номер его социального страхования спрашивать? — ехидно в его стиле заметила я.

Лицо Ирвинга было темнее тучи.

— Это кончено же не мое дело, но ведь ты хотела взять девочек с собой.

— А я уже договорилась с мамой что она их привезет и заберет. — тут же отозвалась я, словно этот ответ был уже приготовлен мной. — Да и вообще, какое тебе дело до того, с кем я пойду. Я вот, например не знаю, с кем пойдешь ты, и мне на это от чистого сердца наплевать. Просто не путайся под ногами и не порть вечер.

Глаза Ирвинга предостерегающе сверкнули. И я подумала, что немного перегнула палку. Мне не было наплевать, но откуда ему знать это? Ирвинг не сможет догадаться, о чем я думаю, в данный момент, даже если очень захочет. Ну, при условии, что он не думает о том же. Мы стояли, прислонившись к одному из книжных шкафов, и довольно близко друг к другу. И как всегда когда Ирвинг был рядом, и вот так вот молчал, в моей груди росло теплое чувство, которое я могла назвать лишь одним словом — притяжение. Мне хотелось бы поднять сейчас руку, и наклонить его непокорную голову, чтобы поцеловать. Даже не знаю, как бы он повел тогда бы себя. Мне бы хотелось, чтобы он откинул книги на пол, и как тогда в воде обнял меня. Так крепко, что мои ребра начали болеть, и та боль смешалась с остальными чувствами.

— Ты права, мне нет дела до тебя, и того с кем ты идешь.

Сказав это глухим грубым голосом, Ирвинг пошел прочь, а я посмотрела ему вслед тоскливым взглядом. Ну почему нам было так тяжело разговаривать друг с другом? Почему после каждой такой баталии я чувствовала себя паршиво, словно выжатый лимон. Эта его пустота, когда он бывал рядом со мной, пугала меня. Неужели я такая, что ему не просто скучно со мной, но и противно? Смахнув украдкой слезу, я повернулась и забрала свою сумку. Предстоял еще один урок, который оказался для меня мучительным больше чем когда-либо. Я узнала, что Ирвинг пригласил на вечеринку Вокс, и почему-то не могла этому порадоваться. Мне было тяжело дышать, и тем более думать. А Ирвинг, который сидел буквально через проход, кажется, излучал свет и радость. Я просто не могла смотреть на него и видеть это. Мне было до того тоскливо, что я не смогла поехать домой после уроков, и на тренировку тоже. Я собрала свои вещи, и убежала из класса, только закончился урок, чтобы никто меня не расспрашивал, пойду ли я на вечеринку, что подарю, и правда ли это что Ирвинг идет с Вокс. Я не могла об этом говорить сейчас. Да и потом наверное тоже. Но в данный момент я более чем раньше нуждалась в отдыхе.

Приехав на пляж, я вытащила свое полотенце, которым пользовалась в школе и улеглась на него. Небо было белоснежно-серым, затянутым местами свинцовыми тучами, и лишь в мелких прорехах выглядывала синь. Почти лазурь, но уже далеко не летняя, а такая как бывает осенью. С оттенком индиго. Кажется такие глаза у Дениса, но они не зеленые. Зеленые глаза у Ирвинга, у того кто меня ненавидит, и его глаза самые красивые на свете. Давно уже пора себе признаться, что не только ненависть к нему живет в твоем сердце. Тебе нравиться он, тебе нравиться, как движутся его губы, когда он говорит, но ты не нравишься ему. Разве можно одновременно любить и ненавидеть? Но я его не люблю, не может быть такого. Возможно, я немного его ревную, думаю часто о нем, и поцелуй, который я храню в своей памяти, самый лучший, что был у меня. Но это ничего не значит. Это однозначно не любовь. Наверное, Рашель назвала бы это похотью, на свой манер, я бы назвала страстью, но и она не может быть без каких-либо чувств. Я и раньше не замечала в себе романтики, но это уже перебор. Думать о чувствах к Ирвингу, это почти ненормально. Но и не признаваться себе в том, что я ничего не чувствую, еще глупее.

Сев на полотенце, я положила подбородок на колени и посмотрела вдаль. Почему я сразу же не поняла, что это, то место, куда мы приезжали плавать? Совсем недалеко я увидела камень, за который мы цеплялись. Ни задумываясь о том, что я делаю, я начала быстро стягивать с себя одежду. И вот я вошла в воду. Вода была ледяной, все-таки середина октября, и мне казалось, что я ступаю в резервуар наполненный стеклом, а не водой, но начав плыть, я уже не останавливалась. И все же не судьба мне было добраться до камня. Волны были слишком сильными, и чтобы не было слишком поздно, я повернула назад. Понятное дело, что выбралась я на камни почти обессиленная и озябшая. Волны оказались сильнее и холоднее чем я думала. Небрежно одевшись, я заскочила в машину, и поехала назад к школе. Нужно было забрать с тренировки младших, а также моего ненавистника Ирвинга, о губах которого я не могла перестать думать. Я включила печку, но так и не успела обсохнуть до приезда к школе.