Праздники прошли в тишине, мы с Данилой выпили шампанского и легли спать, на этот раз в разных комнатах, но кажется, не спал ни один из нас. Никто не решался первым начать важный и давно сдерживаемый разговор болезненную для каждого тему. На утро начались поздравления, официальные и неофициальные приглашения. А на Рождество Даня приехал домой вечером и поставил передо мной маленькую коробочку из чёрного бархата. Смотрел с затаённым восторгом.

– Это мне?

– Тебе.

С озорными искорками в глазах, он подвинул коробочку ко мне ближе, и сел у моих ног прямо на пол, ожидая реакции. Коробочку я открыла и замерла, улыбка медленно сползла с лица: на шёлковой подушке лежал тот самый кулон, который я увидела на шее у дочери, с которого всё и началось.

– Откуда?.. Как?..

– Не имеет значения. Пусть это будет рождественским чудом. Для тебя. Потому что ты достойна этого чуда.

– И что мне с ним делать? – Не решаясь притронуться к холодному металлу, спросила я. Провела пальцем поверх него, по контуру.

– Выброси. Раз и навсегда. Из своей жизни. Выброси и забудь, словно не было этой женщины, никогда не было и уже не будет. Нужно с чего-то начать.

– Но как у тебя получилось?

Данила только улыбнулся. Чуть позже рассказал мне, что встретил Алису на новогодней ёлке, что она его узнала.

– Я видела твою фоточку. – Смущаясь и ковыряя носком белоснежной туфельки идеально чистый пол, сказала она.

– Да? И где же? – Присел он на корточки напротив ребёнка и заинтересованно смотрел в её лицо.

– У моей мамы в телефоне. Ты Данила.

– Правильно, Данила. А знаешь, зачем я здесь?

Малышка сделала выразительные глаза и улыбнулась.

– Я принёс тебе от мамы подарок. Только обещай, что обязательно наденешь. Обещаешь?

– Обещаю. – Уверенно закивала она, доверчиво глядя на чужого мужчину с добрым взглядом, который ловко извлёк из кармана пиджака тоненькую цепочку с кулончиком в виде слезы и белым камушком в нём.

– Нравится?

– Нравится, – заворожено рассматривала подарок Алиса, – только у меня уже есть один, что мне с ним делать?

Тут же в доказательство слов, девочка извлекла из-за ворота беленького платья свой кулон.

– А мы с тобой обменяемся. Ты оденешь мамин, а мама твой.

– А ты передашь его моей маме?

– Обязательно.

– Тогда скажи ещё, что я и папа, мы очень скучаем. Чтобы она быстрее заканчивала свои дела и возвращалась к нам.

– Скажу. Ты только жди её и мама приедет.

– Обещаешь?

– Обещаю. – Кивнул мужчина и тут же встал, сменил цепочку, а, заметив, как их приметила бабушка Алисы, тут же попрощался и ушёл.

А я слушала и не верила. Рядом со мной человек, который готов горы свернуть, но ответить ему тем же не могу. И хотела бы, но не могу. Только внезапно пришедшая в голову догадка омрачила вечер.

– Ты разговаривал с Игорем?

– Разговаривал.

– Зачем?

– Он попросил о встрече.

– Зачем?

– Кто поможет твоему оболтусу, если не я? – Усмехнулся он и погладил мои колени.

– Ты ему помогаешь?

– Я пытаюсь помочь вам обоим, только вы упорно сопротивляетесь, правда, каждый по-своему. Оксана, пора что-то решать.

– Я уже всё решила. – Ответила резко и Данила отстранился.

– Но ты до сих пор со мной.

– И тебя это не устраивает?

– Я хочу, чтобы ты была счастлива и… если это будет он…

– Это будет он.

И Данила как всегда кивнул. Кивнул, молча поднялся с пола, и ушёл в свой кабинет.

Иногда я себя ненавидела за то, что мучаю его, иногда оправдывала, и казалось, что есть шанс всё исправить, наладить, забыть. Смотрела в его глаза и забывала обо всём, только он один и существовал. Кормила любимыми блюдами, разглаживала волосы, вдыхала его неповторимый аромат и действительно была счастлива, и он был счастлив, я видела, чувствовала. Таяла под его прикосновениями, и растворялась в нём. А днём у меня был Артём, который помогал отвлекаться от Данилы. Он был моей отдушиной, глотком свежего воздуха, моим родным человеком, которому не нужно ничего объяснять, можно только разговаривать и слушать, смотреть за его работой и наслаждаться жизнью. Я приходила от Данилы то убаюканная под его нежный шёпот, то взбудораженная его очередным признанием. Он не стеснялся говорить, что любит, он и не скрывал этого никогда, даже когда прогонял меня, успокаивал, что так нужно, нужно перетерпеть, пережить. Я честно думала, что с ним не так, была уверена, что он сильный справиться, но ошибалась, мы страдали одинаково, только я смогла найти выход, а он так и блуждает в своих лабиринтах.

В тот вечер была назначена последняя съёмка. Неделя до выставки, нужно доснимать и обрабатывать последние фотографии, последние кадры и штрихи. А я готовилась к расставанию, была странно возбуждена, взволнована, и моё волнение не осталось не замеченным дома. Данила пытался успокоить, гладил по волосам, целовал макушку, прижимал спиной к себе и улыбался, я чувствовала кожей его улыбку и тянулась к нему. Полнолуние что ли, не знаю, но хотелось не просто ласки, нежности, хотелось страсти, эмоций, вдохновения. И я, как самая настоящая самка, льнула к нему, прижималась, чувствуя, как низ живота наливается желанием. Я хотела его, уже на уровне инстинктов, вдохнув его запах, почувствовав его дыхание, уловив его желание. Развернулась и наткнулась на ледяной взгляд прозрачных глаз.

– Не нужно делать того, о чём потом пожалеешь. – Жёстко остудил он мой пыл, но я была готова рискнуть, поэтому решительно выдохнула.

– А если я хочу?

– Ты пожалеешь. Потом. Сразу же. И не сможешь справиться, будешь топить себя. А этого я не хочу.

– А ты не пробовал не обдумывать, а взять и сделать? И пусть будешь жалеть, пусть захочешь забыть, – с нездоровым азартом смотрела я на Данилу, цепляясь за его руки, – главное здесь и сейчас.

– Только не с тобой. Последний раз, когда я вот так же не думал, закончился для нашей семьи крахом. Я не хочу снова разрушить твою жизнь, а ничего другого принести не сумею.

– Иногда нужно разрушать, чтобы начать строить что-то новое.

– Я больше не хочу разрушать, тем более тебя. Подумай об этом и успокойся.

Он отцепился от рук, и, больше не глядя в мою сторону, вышел. Не знаю, что на меня нашло, о чём я думала, но всё казалось возможным. Я поняла, что не смогла оставить его в прошлом и перетягивала из года в год, оставляя для него место в своей жизни. Чувствовала его, хотела, я о нём думала и, признаю, не раз прокручивала в своей голове события, пытаясь понять, всё ли мы сделали правильно. Игоря я люблю, он мой сладкий, дикий и взрывной мальчик, но сейчас я как вампир, выпиваю из него жизнь. Знала, что этим начнётся и этим закончиться, я не должна его контролировать, удерживать, ограничивать в свободе. Он молод, красив и амбициозен, а сейчас похож на выжатый лимон и всё это я. Должна отпустить, понимаю, но держу двумя руками, цепляясь из последних сил. Дети… я погладила живот и тут же получила ответный удар изнутри, малыш тоже меня понимает, но нашему папочке нужно время для самоутверждения и я дам ему это время. И свободу, и развод, а там… там у него будет два выхода и решение он примет сам, иначе я себя никогда не смогу простить.

Машина уже ждала у входа, и я спустилась, была готова к встрече. Внутри всё кипело, я как под кайфом смотрела вперёд, но ощущала чувство полёта, было легко и хорошо, а ещё хотелось сделать что-нибудь непоправимое, запретное, и где мой личный змей-искуситель с яблоком?.. А змей поджидал у входа и его завораживающий взгляд зелёных глаз придавал уверенности. Небрежная полуулыбка заставляла бороться за что-то неведомое, а слегка прикушенная нижняя губы как катализатор для моей фантазии питала почву страсти.

– Ты опоздала на десять минут. – Без приветствий и ожидаемого заигрывания констатировал Артём.

Он стоял на проходе в студию, скрестив руки на груди, весь такой соблазнительный и неприступный. Ворот белоснежной сорочки распахнут больше, чем обычно, обнажая гладкую рельефную грудь, вместо привычных брюк, светлые джинсы, которые держаться на бёдрах, крупная пряжка ремня, х-м… в виде яблока?.. Кажется, сегодня сам Бог велел грешить, и я облизнулась, подходя ближе и нарушая его личное пространство.

– Ты сегодня большой начальник? – Игнорируя всю его строгость, хихикнула, провоцируя, и приткнулась к тому же косяку, но боком, при этом слегка задевала его грудью и животом. Лёгкое, ничего не значащее касание, но оно заставило Артёма дышать чаще.

– Я всегда большой начальник, а ты, – он наклонился так близко, что практически касался моих губ своими, громко сглотнул, понимая, что я не собираюсь отстраняться, – а ты, если не возьмёшь себя в руки немедленно, во всех красках прочувствуешь это.

«Я не боюсь тебя» – кричали мои глаза и надменная улыбка, я провела кончиком языка по пересохшим губам и улыбнулась ещё шире, ещё более вызывающе. «Ты просто не знаешь, чего бояться» – отвечали мне его глаза. Я не сдержалась и громко рассмеялась, а у Артёма ни одна мышца на лице не дрогнула, только лишь губы немного приоткрылись, позволяя горячему дыханию вырваться наружу. И, нет, он не просто змей-искуситель, он ещё и Змей Горыныч, сказочный, опасный, но притягивает моё внимание как магнит, не позволяя потерять полюса, но и не пускающий в зону вседозволенности. Понимая, что данную битву я проиграла, немного отступила назад и протиснулась в дверной проём, не бросив более на Артёма ни единого взгляда.

– Кажется, у кого-то сегодня хорошее настроение?

Артём зашёл в студию за мной следом, окидывая взглядом со спины.

– Да. У тебя. – Снова хихикнула я, обернувшись, и поймав его на подглядывании, но он не смутился. Хочет меня, без сомнения. Никогда не пытался этого скрыть, но и не бросался признаниями, а мне льстит его заинтересованность. Он, молодой и красивый, свободный, независимый, смотрит на меня потемневшими глазами. А разница у нас почти в десять лет, причём не в мою пользу.

– Это хорошо. Сегодня у нас много работы и твоя… игривость, будет только на пользу.

– Всё для тебя. – Снова обернулась я, но уже застать Артёма врасплох не удалось. – А где Юля?

– Её сегодня не будет.

– Почему?

– Ребёнок заболел. Такое бывает.

– Бывает. – Остановилась я на секунду. – Так мы одни?

– Тебя что-то смущает?

«Нет», хотела ответить я, но вместо этого смутилась под плотоядным взглядом этого молодого хищника. Что там мне говорили его глаза?.. Кажется, я начинаю сомневаться в своих силах.

– А может, радует? – Вопреки здравому смыслу я посмотрел на него с вызовом.

– Тогда проблем во взаимопонимании не возникнет.

Артём протянул мне белую прозрачную ткань, которую обычно использует вместо наряда своим моделям, но сегодня я не спешила её забирать.

– Я могу тебе помочь…

– Да, только немного позже. Давай я сейчас переоденусь, накину шёлк, а потом ты придёшь и поправишь всё как нужно.

Артём кивнул, но не сдвинулся с места.

– Как насчёт того, чтобы побыть греческой богиней? Может, хочешь попробовать образ Мадонны? Предлагаю более плотным слоем прикрыть грудь, спустить ткань по боку, обнажая живот, и буквально в один-два слоя укрыть бёдра.

Так и стоял, не желая отступить, и мне не позволял.

– Боюсь, я не в той форме, чтобы так открыто демонстрировать своё тело.

И это правда, как бы я не храбрилась, возраст и беременность никуда не скрыть и я понимала, что как раз этот образ он и хочет обыграть, но не решалась. Прежде на съёмках он так же использовал белый прозрачный шёлк, но моё тело закрывалось полностью, и экспозиция обыгрывалась на игре света и полутеней. Сейчас же, он предлагал отступить от прежнего этапа, и перейти в совершенно новый, на новую ступень откровения.

– Ты меня обижаешь. – Потянул, делая шаг ко мне навстречу. – Я знаю, что говорю и знаю, что хочу увидеть. А тебя я вижу такой, какая ты есть. В тебе море страсти и неизрасходованной сексуальности, она струиться из твоих глаз, шлейфом идёт за каждым движением, словно аромат духов, раскрывается со временем. Именно это я и хочу показать и тебе самой, и всему миру. – Нашёптывал он мне на ухо, убаюкивал своим голосом, возбуждал, заставлял верить, опьянял.

– Мне кажется твоё мнение субъективно.

– Несколько кадров и ты увидишь то, что вижу я.

Он убеждал, а я сопротивлялась, сомневалась. Поэтому и капризничала.

– Ты всегда так говоришь, но ещё ни разу не показал свои работы.

– Я художник и не люблю показывать незаконченные наброски.

Артём уже массировал плечи, разминал мою шею, расслаблял и предлагал забыться, отступить от своих страхов и я позволяла ему вести себя, готова была закрыть глаза и податься на его голос.

– Я переоденусь. – Достаточно резко предупредила, теряя всю магию и интимность момента, почему-то показалось, что сама себя обманываю, что он всё делает для работы, а не для меня. И нет никакого соблазнения, есть только моя необузданная фантазия.