Змея и, чёрт возьми, я ей верю.

– Получай удовольствие, дорогой. – Прошипела мне на ухо и готова была рассмеяться в лицо, но сдержала порыв и просто широко улыбнулась, только от этой улыбки мурашки по коже бегут и не было в ней ничего привлекательного.

Единственное, что могу подметить точно, так это то, что она не просто ревнует меня к Оксане, она её словно ненавидит, только вот непонятно за что. При упоминании о моей жене и глаза у неё азартно загораются, и мышцы на лице напрягаются, вызывая гримасу. Она знает что-то, чего не знаю я?.. В любом случае этот вопрос пока остаётся без ответа, а я продолжил обход галереи. «Восторг», «Вдохновение», «Страсть», «Сумасшествие», «Наслаждение» – работы были настолько живые, настолько реалистичные и без лишних слов говорящие сами за себя, что эти названия можно было и не подсказывать. Мозг и сам выбрасывал нужные эмоции при одном взгляде. А я смотрел как зачарованный и наслаждался, понял, что улыбаюсь, когда мышцы на лице заболели, давно не видел Оксану вот такой… настоящей, свободной, парящей. И ревновал, бешеной, необъяснимой ревностью. Ревновал ко всему: к этим людям, которые сейчас стоят за моей спиной, к этому фотографу, к камере в его руках. Словно сам чувствовал, как Артём ласкал её словами, как прожигал взглядом, ведь нужно быть идиотом, чтобы не заметить, что она не просто модель. В каждой фотографии его эмоции, его желание, его любовь к ней. И даже не зная, кто был в качестве модели, можно чётко разграничить работы на два разных лагеря: с Оксаной и без неё. Я ходил от одной стены к другой и с каждой новой работой чувствовал, как кровь бежит по венам быстрее, как кулаки сжимаются, каким рваным становится моё дыхание. Последней каплей стала фотография, где Оксана разделась, оголила плечи и живот. Единственная работа, на которой она изображена полностью: лежит на диване, закинув ноги на подлокотник, голова откинута назад, глаза закрыты, на губах можно уловить улыбку. Бокал вина в руке, грудь, поднятая на вздохе, ворох ткани, который стекает по бёдрам, раскрывая их и живот… работа одна из последних, возносящая красоту беременной женщины. И сквозь бумагу я чувствую её удовольствие, её спокойствие и хочется кого-нибудь убить, а здравый смысл поддакивает, предлагая застрелиться самому.

Администратора я нашёл в считанные секунды. Милая девушка искренне улыбалась и я постарался, хорошо постарался не выплеснуть на неё своё раздражение.

– Вас заинтересовала какая-то работа? – Участливо начала она, в уме прикидывая, сколько я могу отстегнуть.

– Меня заинтересовали все работы. И я хочу их приобрести. Что скажете по этому поводу?

И тут девушка стушевалась, растерялась и смотрела на меня расширенными от удивления глазами.

– Вы знаете, – невнятно заблеяла она, отводя взгляд, – работы на которых в качестве модели Оксана Лаврова не выставлены на продажу.

– Лаврова? – Вот теперь удивился я.

– Да, именно под этим именем она работала. Так вот, эти работы не продаются.

– А если очень постараться? Можно ведь что-нибудь сделать?

Навис я на стойку, упираясь в неё локтями.

– Извините, но по этому поводу мне ничего не известно. Автор выставляется у нас, но по поводу прав обладания… мы ответственности не несём.

– А можно как-то связаться с автором? – Едва сдерживаясь, напряжённо улыбался я, и девушка, словно почувствовав это напряжение, схватила телефон и быстро набрала номер, не заставляя меня ждать.

Разговаривала она недолго, успела переброситься несколькими фразами по поводу договора с их галереей, а вот по поводу продажи, Григорьев долго ломался, а девушка под моим взглядом настаивала, давила, пока я чётко не услышал: «Скажи, что всё продано!». И последнюю фразу он практически прокричал в трубку, так что отключившись, администратор лишь пожала плечами, понимая, что добавить ей нечего.

– А вы можете выдать мне контакты фотографа?

– Артём Сергеевич сейчас заказы не принимает.

– Ничего личного, хочу узнать кто приобрёл работы и перекупить их. Поможете?

Девушка замялась, но интуиция советовала ей не ломаться.

– Я могу дать вам адрес его студии, а там уже как получиться. Вы можете его и не застать.

– Давайте так, а дальше только мои проблемы.

Конечно, я мог узнать адрес не только его мастерской, но и квартиры и номера телефонов, но подключать людей не хотелось, а поговорить нужно было быстро и чётко. Осознание того, что какой-нибудь урод будет дрочить на мою беременную жену, заставляло действовать без лишнего шума. Я даже не помнил, как добрался по нужному адресу, ехал на автомате, и не видел перед собой ничего, только образы с фотографий, всплывающие в памяти.

Студией оказалось одно из арендованных помещений в крупном торговом центре. Сотня квадратных метров, напичканная специализированным оборудованием и шмотками. А так же милая девушка у стойки, в повседневной комфортной одежде, забавно… никакого пафоса и гламура. Работа.

– Здравствуйте, я хотел бы встретиться с Артёмом Григорьевым. Как это можно устроить?

Я полон позитива и обаяния, с открытой улыбкой и уверенностью в своих силах и девушка не устояла, ответила тем же позитивом.

– Он сейчас снимает. Если у вас есть минут десять-пятнадцать…

– Я подожду, спасибо.

Не затягивая процесс приветствия, тут же отступился и недвижимо стоял, пока за дверью на послышалась суета и шум. Чуть позже из этой же двери в углу помещения выплыла моделька, больше похожая на скелет с кожей, глянула на меня своими безжизненными газами и проплыла мимо, не попрощавшись с такой радушной девушкой за стойкой. Так нельзя. А я, тем временем, не дожидаясь особого приглашения, направился непосредственно к объекту. Артёма увидел сразу, в свете софитов он стоял в обнимку со своей камерой, что-то разглядывая на дисплее. Тут же метнулся к компьютеру, растягивая спутанные провода, пытаясь воткнуть что-то куда-то и замер, увидев меня в дверях. Замер, заглянул в глаза и всё понял. Не пытался отойти, убежать, спрятаться, от начала и до конца, непрерывно отслеживал мой рывок. Он узнал меня, прищурился, успел отодвинуть свой фотоаппарат, а дальше был удар. Один. Мощный. Сбивающий с ног. Удар, который отключил его на несколько минут. Визг помощницы, её маленькие кулаки на моей спине и испуганные глаза. Кричала она что-то непонятное, грозила полицией, что ли, не знаю, было всё равно, мне нужен он. Девушка упала перед Григорьевым на колени, поглаживая по щекам, по волосам, что-то бормотала сама себе, а потом и вовсе начала хлюпать носом.

– Да всё с ним в порядке будет. Давай, плесни водицы.

Подтолкнул ногой бутылку воды, которую она сама же и выронила, когда прибежала на шум.

– Вы кто такой? Вы что себе позволяете? Да что…

Договорить не смогла, один мой взгляд и она отвернулась к фотографу, продолжив своё действо по спасению. Спустя пару минут рыданий и причитаний, он, наконец, пришёл в себя. И я, быстро оттолкнув девушку, присел рядом с ним на корточки.

– Ну здравствуй, Артём Сергеевич. Давно хотел с тобой повидаться, вот, случай и представился. Поговорим?

Резко хмыкнув и потерев ушибленную челюсть, он на удивление спокойно встал и выпроводил девушку, которая уже хотела броситься с объятиями, но осталась не удел.

– Юль, на сегодня ты свободна, студию я закрою сам.

– Артём, ты что собираешься говорить с этим?! – Не скрывая своего призрения взвизгнула эта самая Юля и грозно посмотрела в смою сторону. Смешно и не остроумно.

– Юль, давай, не сейчас, голова раскалывается.

Пытаясь вытолкнуть упирающуюся девушку за дверь, просил Артём. Семейная сцена не иначе, я даже смутился: не погорячился ли с выводами…

– Я за дверью подожду.

– Никаких «за дверью»

. Домой и прямо сейчас.

– Артём!

Но громкий дверной замок щёлкнул, в один миг разрушая все надежды на продолжение. Ещё несколько раз стукнув в дверь с той стороны, видимо ногой, девушка притихла, возможно даже ушла и только после этого Артём обернулся ко мне, криво усмехаясь и снова потирая челюсть.

– Ты всегда вот так без разбору укладываешь людей на лопатки?

– Если дело касается моей жены, то да.

Воинственно начал я и прищурился, наблюдая за его нехитрыми телодвижениями. А именно, как он наливает себе бокал дорогого виски и залпом выпивает, поморщившись.

– Уверен, что есть за что?

– Считаешь, не за что?

– Не знаю. Предъявляй, я отвечу. – С вызовом бросил мне, выпрямился и посмотрел в глаза.

– Кому ты продал свои работы?

Он рассмеялся, как только понял, что я имею в виду. Смеялся долго, пьяно, видимо, алкоголь слишком быстро ударил в голову, а потом так же резко замолчал, согласно кивая головой.

– Так это ты хотел всё купить, да?

– Тебе ещё разок вправить мозги, чтобы дошло?

– Себе вправь. Не я виноват в том, что у тебя с Оксаной не ладиться! – Выкрикнул Артём и с громким стуком поставил бокал на рабочий стол.

– Свои ошибки я исправлю сам, а ты исправь свои.

– Слушай, Игорь…

– Это ты меня слушай, – угрожающе начал я, не имея ни малейшей причины сдерживаться, подошёл к Артёму вплотную, и схватил за грудки, немного встряхивая, – я не хочу, чтобы ты приближался к моей жене. Я не хочу, чтобы ты думал о ней, мечтал и хотел. Я не хочу, чтобы ты виделся с ней и приучал к своему обществу.

– А что хочет она, тебя совсем не интересует? – Борзо, с наглой ухмылкой начал он и тут же получил удар под дых.

– Ты, кажется, плохо меня расслышал?

Немного отдышавшись, он сплюнул прямо на пол и поднял на меня уверенный взгляд.

– А ты? Ты можешь слушать кого-нибудь кроме себя? Ты не видишь, до чего её довёл? Это ты, – тыча мне в грудь пальцем, начинал кричать он, – ты трахался с другими бабами, пока твоя, как ты говоришь, жена, ждала тебя дома! И не тебе сейчас меня в чём-то обвинять!

– Закрой свой рот!

– И ей ты рот так же закроешь?! Тогда я не удивлён, что она не хочет тебя видеть.

– Я сейчас тебя убью. – Кулаки сжались, но угрозы так и остались угрозами.

– Не поможет. Оксану ты не вернёшь.

И тут меня накрыло, пропало желание что-либо с ним выяснять, доказывать, угрожать. Против моих кулаков и слепой ревности у парня было мнение Оксаны, её слова, её чувства. И он защищал её, как мог, как умел, пытался отгородить. И я его оттолкнул, устало опустившись на пол. Роль злого мужа мне явно не к лицу, во всяком случае, если я сам же и накосячил. И крайне удивился, когда Артём плюхнулся рядом, подтягивая ближе бутылку и бокалы. Несколько минут мы просто молчали и пялились в стену напротив. Каждый думал о своём, но мне казалось, что это «своё» было общим, но ревности я больше не чувствовал, может, как раз наоборот, сочувствие?..

– Дурак ты, Игорь. – Усмехнулся он и плеснул из бутылки в два бокала. Один подвинул ко мне. – Любит она тебя а ты… – У парня даже не было слов, сказать, что я ей, запнулся на полуслове, вжимая голову в плечи, эмоции зашкаливали. Да я и сам прекрасно знал, что, изменить только не мог.

– А ты?

– А я тебя не люблю. – Заржал Артём, глядя на меня и я не сдержался, засмеялся в ответ. – Я её люблю. – Добавил позже и осушил бокал. Тут же налил добавки.

– А она?

– Я говорил, что ты дурак?

– Говорил.

– Значит, дважды дурак. Как она может меня любить, когда только о тебе думает, а?

– У вас что-то было?

И Артём замолчал, снова уставившись в стену. Долго молчал, а я его не перебивал. Смешно и глупо: не перебивал его молчание; но именно так и было. Он снова выпил залпом, словно пытаясь побыстрее напиться, выдохнул и покосился в мою сторону с прищуром.

– Знаешь… Нет, – махнул рукой, – ты не поймёшь. Ты не ценишь того, что у тебя есть, что она тебе даёт. Всю себя, всю. И не важно, что не разговаривает, что не подпускает близко. Она думает о тебе, говорит о тебе, беспокоится, а глаза… полные грусти и понимания. Она давно тебя простила, она себя простить не может, что когда-то сказала «да». Ты вообще понимаешь, что она не тебя винит, а себя саму? Винит за то, что старше, за то, что что-то упустила, за то, что ты не её хочешь… ты представляешь вообще, что твориться в её голове?

– Это она тебе так сказала? – Не поверил я и завис. Слышал уже эти слова. Не один раз слышал.

– Нет, блин. Это я сам только что придумал… конечно она! Или ты думаешь, чем мы тут днями занимались? – Опережая мои гнусные мысли, сам ответил на этот вопрос. – Мы разговаривали. Мы общались, смеялись и плакали, да она жила в моей студии несколько недель подряд, только бы домой не возвращаться, где вынуждена думать о тебе, потому что иначе никак. Она любит, но боится подпустить тебя снова, потому что снова сдастся.

– Не так всё. – Закивал я, отрицая. Обвиняла. Меня. Именно меня.

– Да так, так. Она сама себе придумывает причины, ими же и тебя пичкает, и Данилу. Но я-то знаю, что и как. Насквозь её вижу, потому что она не боится мне раскрыться. А знаешь, почему не боится? – Резко развернулся он ко мне, взглядом заставляя спросить «почему».