Не знаю, что на меня нашло, но уже не играла, всё было реально, и моя внезапно нахлынувшая обида и тот факт, что он обратил внимание только оттого, что я внучка своего деда. Дура!

– А как насчёт того, что я тебя больше не отпущу… никогда.

– Так уж и никогда? – Соизволила повернуться я.

Повернулась, сверкнула глазами и тут же растаяла. Он, строгий, деловой, опасный, мой и только мой, смотрел с теплотой и нежностью, и в глазах грусть, желание заботиться, оберегать – всё то, чего я была лишена. Но не любовь. Хоть расстреливайте, но не любовь! Нет, не подумайте, я не претендую на человека, который может разгадать чужую душу с первого взгляда, нет. Только Данила мой, мой человек, мой мужчина и каждый его вздох мне понятен и словно знаком, он как часть меня, и не нужны годы, чтобы понять это, только лишь один его взгляд, не прикрытый маской безразличия.

– Ты выйдешь за меня замуж? – Без улыбки повторил он, сжимая кольцо в широкой ладони.

– Я люблю тебя. – Ответила тихо, в сторону.

– Меня, правда? – Усмехнулся в ответ он, со злом, с негодованием, припоминая мой же укол.

– А почему не тебя? – Разозлилась я за это в ответ. Свернула глазами, отбросила волосы на плечи.

– Не знаю… может, моё положение, мой статус. С чего вдруг? Мы знакомы несколько часов.

Нежность испарилась, ласка растаяла, не оставив после себя и воспоминание, и передо мной человек с железной хваткой, со стальными нотками в голосе, с острым леденящим взглядом.

– Я люблю тебя. – Упрямо повторила, поджала губы.

Молча перевела взгляд на его ладонь, в которой скрывалось кольцо, разжала пальцы (он, конечно, не сопротивлялся), и сама же одела кольцо на палец.

– Моё кольцо и мой жених.

– Вот и умница, – улыбнулся он. – И всегда помни об этом, и никому меня не отдавай.

В этот день моя жизнь изменилась второй раз. Не нужно больше бояться, переживать, планировать, всё это за меня сделает мой мужчина. Именно рядом с ним я поняла, что не хочу бороться за свою жизнь, не хочу преодолевать трудности, я женщина, слабая и ранимая, нежная. И предназначена не для того, чтобы работать как лошадь, а только для того, чтобы любить его, единственного.

Только на следующий день не началась сказка, как, впрочем, и через три дня. Мы словно два хищника, оказавшиеся в одной клетке по чужому принуждению. Вроде и понимаем, для чего сошлись, только не получается всё выполнить по пунктам. Не рождается семья от одного слова «надо». И притираться не получалось. Данила дома практически не появлялся и дело здесь не только в его работе, а во мне, в частности. Казалось, он просто не знал, что со мной делать, о чём говорить и надо ли говорить вообще. Вроде всё просто: будущая жена, всё обсудили, друг друга поняли, но оказалось, что просто бросились на амбразуру и в итоге нам двоим стало тесно. Ему, потому как свободе пришёл условный конец, у меня – в принципе вся жизнь изменилась в один момент. Даже спальня, которую он изначально предоставил, оказалась моим личным пространством. Не общим, а конкретно моим. И от этого всего было сложно. Плюс слова, сказанные, опять же, потому что так положено, стояли поперёк горла. И причины всех этих его мучений всё чётче стали вырисовываться в моём сознании. А в день, когда я решилась на откровенный разговор, Данила пригласил меня посетить свой кабинет. Официально, по деловому, как и все наши отношения за эти несколько дней.

– Оксана, если ты не занята, я хотел бы с тобой поговорить. – Процедил он сквозь зубы и тут же отправился по месту назначения, прекрасно понимая, что я не откажусь, даже если буду умирать. Его слово закон и это не обсуждалось.

В кабинете я оказалась впервые, но не была особо удивлена. Всё основательно, с шиком, почти как у моего деда, и пока я невольно засмотрелась на интерьер, Данила уже удобно устроился в своём кресле за столом.

– Присаживайся, дорогая, назрел один неприятный разговор, и оттягивать обсуждение не имеет никакого смысла.

Сказал он всё это с какой-то ленцой, словно мне одолжение сделал, только я не показала эмоций, спокойно села, поёрзала под его взглядом, устраиваясь.

Как бы Данила меня не назвал: хоть невестой, хоть женой, роднее я за эти дни не стала. Оттого и тон был соответственный. Как приказ, который у меня нет прав обсуждать.

– Могу я начать первой?

– Считаешь, что понимаешь, о чём я?

– Сложно не понять… – Развела я руками.

– Тогда вещай. – Усмехнулся Дементьев. Тут же закурил, делая вид, что полон внимания.

– Ты привёл меня в свой дом, показал, где я буду жить, наверняка уговорил себя, что так нужно, только вот уговоры не действуют. Так?

Он усмехнулся и не спеша выпустил дым изо рта.

– Рад, что не ошибся в тебе. Продолжай. – И снова его показательная лень в голосе. Неприятно.

– Ты не доверяешь мне. Ты вообще мало кому доверяешь и тебя это напрягает: жить под одной крышей с человеком, которого практически не знаешь.

– Было бы странно, если бы я надиктовывал тебе номера счетов в банке, не считаешь? – Вскинул на меня взгляд, который, словно пощёчина, заставлял отшатнуться. Я вжалась в кресло.

– Зачем мучить себя? Может…

– Я не привык отступать от намеченных панов. – Жёстко прервал он и я замолчала. – И я, правда, рад, что ты всё понимаешь. Когда говорю тебе о любви, себя же дураком и ощущаю. Потому что ты всё знаешь не хуже меня самого. И спектакль тот же играешь, что и я. Почему – не спрашиваю. Не интересно.

Я опустила взгляд, не в силах сдерживать набежавшие слёзы. Думаю, если сейчас о любви начну говорить, Дементьев рассмеётся мне в лицо.

– Так вот. – Продолжил он, вдоволь насмотревшись на такую мою реакцию. – Если уж между нами всё предельно ясно, то и повода притворяться не вижу. Любовь это слишком сложно. В семье она не обязательна, можно и без чувств обойтись. С чего бы всё не начиналось, результат один – привычка.

– Так просто?

– А что ты хотела усложнять? Между нами сейчас есть более, чем достаточное чувство: желание. С твоей стороны, возможно, даже влюблённость. – На последнем слове он достаточно громко хмыкнул, ставя меня на место. Всё ведь понимает, всё видит. Только не его это: верить в сказки. – Только сути это не меняет. Всё проходит.

– Суть ясна. К чему ты ведёшь? – Так же, по-деловому, решила продолжить я и смогла посмотреть отрыто. На Данилу глянула, и поняла: он до этого глаз с меня не спускал, после каждой своей фразы проверял, как меняюсь, пытался понять, что чувствую, что думаю. И это не просто смутило, это так, словно я кого-то поймала на подсматривании. И он понял, почувствовал, но холодно ухмыльнулся, не переставая оценивать взглядом.

– А суть, дорогая моя, в том, что если между нами всё предельно ясно и с твоей стороны никаких иллюзий нет, то и повода продолжить ломать комедию, я не вижу. На данном этапе, ты интересна мне только лишь с одной стороны. Как пойдёт дальше – зависит от тебя.

Я посмотрела, но ответить так ничего и не смогла. А Дементьев не стал зря терять времени. Из-за стола поднялся, обошёл его и стал напротив меня. Приткнувшись к столу, слегка на него присел. Он продолжал курить, заполняя кабинет белым непрозрачным дымом, жёстко улыбался, давая мне возможность осознать смысл своих слов. Только я и без него всё поняла, оттого и взглянула резко и открыто: я не боялась. А Данила принял этот взгляд, упрямо оттопыривая подбородок, затушил сигарету о пепельницу и теперь смотрел выжидающе.

– Я вижу, готова к реальной жизни. – Хохотнул издевательски.

От стола отпрянул, подошёл ко мне ближе, потом сделал ещё один шаг и стал вплотную, устраивая свои ноги между моих.

– Я разговаривал с твоим гинекологом. Меня заверили, что всё в порядке. – Отметая всякие сомнения тихо проговорил он, провёл кончиками пальцев по волосам, дотронулся до подбородка, заставляя поднять на него взгляд.

– Я хочу тебя. Сейчас.

– Я…

Дементьев отрицательно качнул головой, сделал неудачную попытку улыбнуться и резко дёрнул меня за руку на себя. Усадил на стол, не обращая внимания на разложенные на нём документы, и широко развёл мои ноги в стороны.

– Так случилось, что в сексуальном плане претензий у меня к тебе гораздо меньше.

И приоткрытыми губами провёл мимо виска. Едва касаясь, так, чтобы я только дыхание его почувствовала. Потом языком по скуле, вычерчивая тонкую горизонтальную линию и тут же, уловив момент, когда я расслабилась, заставил прогнуться, больно потянув за хвост волос. И он упивался своей властью. Я упиралась обеими руками позади себя, а Дементьев рассматривал, приценивался. Одну руку опустил на шею, несильно её сдавив, провёл большим пальцем по подбородку, оттянул им нижнюю губу и приблизился лицом к моему лицу, но не прикоснулся, не поцеловал. Его рука ослабила хватку на шее и потянулась вниз, падая на моё тело тяжёлым грузом, так, чтобы я прочувствовала её ход, так, чтобы запомнила его силу. На секунду широкая ладонь смяла грудь, опустилась на талию, а затем быстро к колену, и уже оттуда снова, с той же тяжестью, вверх, задирая широкополое платье. Когда Дементьев нащупал бельё, жадно смял его в кулаке, но не порвал, не дёрнул, а лишь поддел большим пальцем, отодвигая в сторону. Всё это время смотрел прямо в глаза, не желая упустить мгновение моей паники. Ведь сейчас он был другим. Совсем не таким, как в прошлый раз. Как я поняла, настоящим. Сам ведь сказал, что врать не получается. А я смотрела на него в ответ, боясь пошевелиться и хоть как-то проявить неуважение. Хотела его безумно, но не понимала этой игры, её сценария, оттого и покорялась, изредка пытаясь поймать приблизившиеся губы. А дальше всё очень быстро: его расстёгнутая ширинка, резкое глубокое проникновение, мой стон и его триумф. Ведь он понял, что даже так мне нравится. Без розового налёта, без пафоса и сахарной пыльцы, которая могла бы сгладить впечатление. Чёткие глубокие толчки, под которыми я не могла устоять, медленно опадая на массивный стол. Помню потолок, странной формы люстру, ведь Данила на меня больше не смотрел. Просто получал животное удовольствие, вбиваясь, вжимаясь в меня. Со стола от тряски слетали редкие предметы, громко ударяясь о пол, бумаги, скатилась ручка. Рукой Дементьев смёл монитор, о который секундой ранее я ударилась головой. Ему не было интересно, больно мне или нет, хотя стоны вполне чётко определили этот вопрос. И меня сейчас не было, точнее, сложилось такое впечатление, что ему всё равно, кто сейчас лежит на столе. Главное – цель, а целью стало получение наслаждения. Оргазм. Сбитое от бешенного ритма дыхание. И всего за несколько минут он выполнил все пункты плана. Кончил в меня, отдышался, из нижнего ящика стола достал салфетки, вытер себя, толкнул упаковку ко мне. Когда отметил полное отсутствие движения, и поймал на себе мой взгляд, усмехнулся. Вернулся в обратное положение, навис, опираясь обеими руками по сторонам от моего тела, склонился над лицом, будто бы принюхиваясь, определяя, его ли это самка. Поцеловал больно, грубо, прикусывая губы.

– Да, детка, вот такая суровая правда жизни. Трахаться на рабочем столе, не снимая брюк.

Он и сам взорвался от своих слов, нахмурился, губы растянулись в сплошную твёрдую линию. Бурно дышал, навис надо мной так, что между телами оставалось не более сантиметра, руки сжались в кулаки.

– И пока я большего тебе не смогу.

А потом так же резко разогнулся и посмотрел с некоторой долей презрения. Кого презирал, сказать сложно, да и всё равно. Между нами стена. И Данила не собирается разбивать её, предлагая действовать мне.

Он вернулся к рабочему месту, нажал на телефоне незамысловатую комбинацию цифр.

– Нужно прибрать в кабинете. – Приказным тоном отдал распоряжение кому-то из охраны.

К тому моменту я поднялась и нетвёрдо стояла на ногах, пытаясь определить, что чувствую. Данила перевёл на меня потемневший взгляд.

– Приведи себя в порядок. – Бросил небрежно. – Прислуга в этом доме не для того, чтобы заглядывать в нашу постель. И… иди к себе.

И тут же занялся своими делами.

– А мне кажется, ты значительно переоцениваешь возможности этого стола. – Гневно проговорила я в его широкую спину и, так и не дождавшись ответа, из кабинета вылетела, не желая задерживаться и на секунду.

Прямо перед дверью столкнулась с мужчиной, которого и вызывал Данила, тот словно ждал, пока я выйду. Мерзко было от понимания того, что все они знают, что моги бы там увидеть, потому и топтались у входа. Внутри у меня клокотала обида, а внешне я даже не пыталась скрыть эти же чувства. И в спальне показательно громко хлопнула дверью, хотя это едва ли кого-то впечатлило. Но плакать не хотелось, уж не знаю почему. Да и злость на Дементьева быстро переросла в понимание его сущности, его ко мне претензий и я готова была полностью оправдать его поведение. Только вот мириться не хотела. Приняв душ, вернулась к своему обычному времяпрепровождению в последние несколько дней – лежанию на кровати. И с мыслями о вариантах перемен в отношениях, уснула, не смотря на дневной час. А проснулась от ощущения присутствия, отчего сразу же поёжилась и подобрала ноги. Глаза открыла и наткнулась на внимательный изучающий взгляд. Данила с лёгкой улыбкой вздохнул и провёл по моей ноге, поверх пледа.