Но не это главное. Рисунок заботливо вставили в рамочку, под стекло, и берегли все эти годы, как огромную ценность. У Арины не было его фотографий, но она сумела сохранить для сына единственно доступное для нее изображение отца.

Макар вдруг вспомнил, как лучатся зеленые глаза, стоит Арише увлечься работой, как она хмурит тонкие брови, когда не все получается, как улыбается в случае успеха — едва-едва, но в этот миг именно он чувствует себя сверхчеловеком, потому что нравится ей.

Как же он ее любит!

Глупо, что не признался вчера, когда имел такую возможность.

Где же она — его любимая, сама дорогая в мире женщина?


Прижав к себе сына, Макар уселся вместе с ним на скрипучую кровать. Спросил с паузами, так как воздуха не хватало:

— Мама не приезжала?

— Задержалась наша Ариша.

Макар поднял голову и уперся взглядом в серьезное лицо Николая Васильевича.

— Она еще утром в Любашевку собиралась.

— Знаю.

Скупые ответы тревожили все больше.

— Я звонил. Беспокоился. Она… Все в порядке?

— Утром будет. Сказала, когда приедет, все объяснит.

Макар ничего не понимал, кроме того, что Николай Васильевич не собирается делиться с ним секретами — даже если что-то знает. Что же, винить его в этом он не мог. А вот попросить…

— Я могу здесь переночевать?

Мгновения, пока дедушка Арины думал, показались Макару часами. Однако он терпеливо ждал вердикта, совершенно позабыв, что теперь у него есть самый искренний в мире адвокат.

— Конечно! Это же наш общий дом. Правда, дед?

Женя обхватил его руками, словно боялся потерять. Николай Васильевич лишь головой покачал.

— В гостиной постелю.

— Там хорошо, — одобрительно закивал Женя. — Телевизор есть.

— Чуть не забыл, — спохватился Макар. — Я же подарки привез.

Подкрепившийся Женя увлекся компьютерной игрой, но мужчины задержались за столом. Некоторое время молчали, но Макар знал, что Николай Васильевич не привык ходить вокруг да около, поэтому ждал подробных расспросов. Однако, мужчина его удивил, задав лишь два:

— Это ты навсегда или временно?

— Навсегда.

— А Аришу мою любишь?

— Больше жизни.

Старик кивнул и поднялся.

— Тогда я — спать. Старею.

— Наговариваете на себя.

— Не, я не тороплюсь. Мне еще за всеми вами надо чуток приглядеть.

— Я — не против. — Макар тоже поднялся. — Прогуляюсь немного перед сном. А на утро у нас с Женей планы. Будильник у вас… нас есть?

Николай Васильевич почесал пятерней затылок.

— Есть. В Женькиной комнате. А ты — парень не промах. «У нас». Мне нравится.

Макар же отправился к женщине, которая дала жизнь его отцу.

Эпилог


Плотнее закутавшись в ветровку Николая Васильевича, Макар застегнул верхнюю пуговицу на курточке Жени. Еще не хватало, чтобы тот простудился от холода и тумана, нависшего над рекой. Сын во что бы то ни стало хотел научить отца удить рыбу, и Макар с интересом прислушивался к тихому мальчишескому щебету.

А ведь спать хотелось ужасно. Приходилось то и дело скрывать за ладонью зевки, чтобы Женя не подумал, что Макару неинтересно. Не выспался он не только потому, что встал в пять утра. Все дело в том, что лег он только в два часа ночи.

Макар отправился в Джулии Рудольфовне, чтобы поинтересоваться, почему она сделала то, что сделала, но оказался свидетелем спектакля, равного которому не видел ни разу в жизни. Это был настоящий кошмар.

Удивление от того, что внук явился без предупреждения, быстро сменилось яростью, что тот остановился не в бабушкином доме. Кем его только не называли: несмышленышем, обманутым ослом, неблагодарным дурачиной, подкаблучником — и это самые приличные из выражений.

Макар не стал отвечать на явную провокацию, лишь посочувствовал ученикам, которым не повезло учиться в школе, которой эта женщина руководила много лет. А что пришлось выслушивать от нее Арине, мужчина боялся даже представить. В детстве и юности он не обращал внимания на бабушкины бзики, потому что всегда оказывался чем-то занятым, да и на глаза той старался не попадать. А еще приезжал слишком редко и ненадолго, чтобы понять — таким, как Джулия Рудольфовна, необходимо запретить воспитывать детей.

Отец редко говорил с сыном о своей матери, но порой, еще будучи школьником, Макар слышал, как в разговоре родителей проскальзывало странное выражение: «Юлька, Юлька». Лишь во время серьезного обсуждения судьбы внука Валерий проговорился, что именно так любил называть жену его отец — дед Макара, которого бабушка выгнала из дома. Именно бывшего мужа она считала ответственным за то, что так и осталась учительствовать в Любашевке, когда должна была покорять мир. Тот работал в поселковой больнице и не хотел оставлять своих пациентов. Но упрямая женщина изводила его вначале жалобами, а затем — насмешками. Дед Макара, которого он едва помнил, навсегда покинул семью, и теперь жил за границей. Только сейчас стало понятным, почему после развода тот никогда не разговаривал с внуками. Бабушка запретила ему это. А потом у мужчины появилась новая семья, и новые заботы. Только раз в году, в день рождения сына, он звонил ему, чтобы поинтересоваться, как все они живут. Еще одна жертва Джулии Рудольфовны.

Выслушав гневную тираду, Макар спросил об одном: почему бабушка солгала о Жене. Только слепой не заметит, что мальчик — Барабаш. Джулия Рудольфовна остановилась посреди комнаты, в гротескной позе, бледная, с искаженным от гнева морщинистым лицом, и дрожащим голосом заявила:

— Никогда. Никогда у меня не будет общих с Анькой правнуков.

Макар вспомнил, что именно так звали бабушку Арины, и ужаснулся силе женской ненависти.

— Но ребенок не виноват! Он — наша кровинка. И этого не изменить!

Джулия Рудольфовна замотала головой так сильно, что уложенные седые волосы разметались по голове, и бабушка стала выглядеть еще страшнее. Макару стало не по себе.

— Все можно, если очень захотеть. Брось ее, уезжай. Негодница соблазнила тебя, я знаю. Как когда-то ее бабка соблазнила Колю. Моего Коленьку. Только моего. Я уверена, что в другой жизни…

Макар больше не мог смотреть на все это, и слушать тоже. Он ушел, но еще какое-то время бродил темными улицами. Вспомнил, что не поинтересовался деньгами, которые отец пересылал Арине, и которые по праву принадлежали его сыну, но возвращаться не стал. И не планировал. Макар сумеет обеспечить свою семью без замаранных ненавистью купюр.

— Папа, смотри! Клюет!

— Вижу.

Поплавок его удочки на самом деле дергался, и довольно сильно. Макар сосредоточился на рыбалке, выбросив из головы неприятную встречу. Осторожно потянул, подсек, а затем быстро дернул удочкой. На крючке трепыхалась серебристая рыбешка.

— Ты поймал! Поймал! — Когда средних размеров рыбка оказалась в ведре, а Макар все еще улыбался от неожиданного, общего счастья, мальчик повис на шее отца со словами:

— Па, ты нас больше не оставишь так надолго? Я познакомлю тебя с друзьями.

Еще мгновение назад радостные глаза вдруг стали тревожными. Макар погладил разрумянившиеся щечки.

— Обещаю, что постараюсь быть рядом так часто, как только смогу. Понимаешь, у взрослых бывают командировки. День, два…

— Это не страшно. Это я понимаю. Ты же будешь мне звонить?

— Буду. Мы же семья.

Мальчик обнял его и прошептал очень тихо:

— Я тебя люблю. И мама тоже. Ты только меня не выдавай, ладно?

— Обещаю.

— Она иногда плакала ночью, когда думала, что я сплю. Но ведь ты не хотел ее обидеть, правда?

Макар поднял сына, встав на ноги.

— Не хотел. И не обижу больше. Слово даю.

— Хорошо, — Женя кивнул и устроил головку на мужском плече.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍* * *

Ариша стояла и смотрела на мужчину с мальчиком на руках — самых дорогих для нее людей. Самых важных. Значимых. Любимых.

Она не плакала. Улыбалась. Поскольку знала, что бы ни случилось теперь, они все преодолеют вместе. Женщина поняла главное — только любящий человек мог сделать то, что совершил Макар. Никто, больше никто не сумеет убедить ее в противоположном. Даже сам Макар, если неожиданно решит, что так для нее лучше. Арину не смущали все эти противоречия, она разобралась с ними вчера и добавила парочку весомых аргументов уже сегодня, когда увидела рядом — отца и сына — на их с Макаром месте.

Она изменила традиции и не стала ждать утра. Приехала ночным поездом, после того, как дед сказал, что Макар увиделся с Женей. До дома шла пешком, чтобы подготовиться к встрече. Придумывала, что скажет и сделает. И не застала дома.

Она точно знала, где искать дорогих ее сердцу рыбаков. Картинка, которую Арина застала, сама просилась на полотно. Но пока Арина лишь достала телефон и запечатлела парочку.

Ступая очень тихо, подошла к ним со спины. Хотела обнять сразу обоих, но вдруг передумала. Решила сначала поговорить. Макар еще не в курсе, что ей известно все. А еще…

— Мама!

Женя потянулся к ней и обнял второй рукой. Они оказались лицом к лицу, и Арина не сумела сдержать счастливую улыбку: столько искреннего чувства светилось в глазах Макара, столько радости было на красивом лице.

Как же ей хотелось его поцеловать! Но Арина коснулась губами лишь детской щеки.

— Вот, приехала. Не ждали?

— Очень ждали. Правда, папа?

Сердце замерло…

— Правда, сын.

…и пустилось вскачь. А Женя уже отвлекся.

— Мы про удочки забыли! — и бросился к ним, оставив взрослых наедине.

Арина взглянула на Макара и поняла, что он встревожен, хоть и молчит, не спрашивает. Видимо, что-то понял по ее лицу. Она огляделась.

— Неужели, все то же бревно? Надо же. Присядем?

Макар кивнул, снял ветровку и постелил ее на влажный от тумана ствол. Ариша устроилась поудобнее и постучала ладонью рядом с собой. Макар сел. А потом вдруг обнял ее. Собственнически так, но заботливо. И Ариша доверчиво прижалась головой к его плечу.

— Удобно?

Она кивнула в ответ. Помолчала, а затем начала:

— Ты уверен?

— В чем?

— Мне все известно, Макар. — И чтобы он понял, добавила. — Об Антоне. Клара проговорилась.

Арина чувствовала, как напряглось сильное тело, а потом теплая рука легла на ее голову.

— Не думай об Антоне. Не было его. Я — Женькин отец, и этого не изменить, и не оспорить. Не откажусь никогда. И от тебя не откажусь. Потому что…

— Почему? — ей как-то удалось это вымолвить. А ведь обещала себе не плакать.

— В моей жизни больше нет никого более важного, чем ты и Женя. И не будет. Я себя знаю. Веришь?

— Верю. Скажи еще.

Макар слегка отстранился, чтобы взять в ладони ее лицо. Поцеловал веки, кончик носа, а потом губы.

Так горячо! Так сладко!

— Люблю тебя, моя Аринушка. Век любить буду. Ты это услышать хотела?

Слезы катились, и катились, и Макар вытирал их пальцами, осушал губами. Арина вдруг улыбнулась.

— Еще бы малиновка запела.

Макар снова ее поцеловал. Они оторвались друг от друга лишь тогда, когда их сын завопил:

— Мама, папа, посмотрите: я карася поймал!

* * *

Настал день их венчания. Когда утром пошел первый в этом году снег, и вся Любашевка нарядилась в такой же белоснежный наряд, какой сейчас красовался на Арине, Ираида Силантьевна промокнула платочком глаза и заявила, что это — к счастью.

Для Арины же погода не имела никакого значения. Важно, что в этот чудесный момент рядом с ней и Макаром в небольшой местной церквушке стояли важные для них люди: Женя, дед, учительница рисования, Валерий с Наташей и двумя младшими детьми и, конечно же, Стелла Семеновна. Она прибыла в поселок в темно-зеленом костюме с норковым воротником и кокетливой шляпке с пером.

Чтобы не вызывать лишнего ажиотажа, больше никого не звали.

Они сдали проект Орехову, получили вознаграждение и уволились. Джулия Рудольфовна, к счастью, продолжала избегать их всех. Конечно, не ради спокойствия родных, но с этим приходилось мириться. В таком возрасте не меняются. Антона не приглашали по понятным причинам.

Как-то по дороге в магазин Арина встретила бывшую школьную подругу, и та снова попыталась ее оскорблять, но девушка спокойно заявила провокаторше, что это она, Клара, ошиблась, когда следила за парнем, считая его Антоном. Ибо это был Макар. В ответ на ругань обозленной женщины и ее доводы, девушка добавила, что Антон слишком боялся, что ему навяжут сына, поэтому и попросил любовницу об услуге. Благо, что к тому времени Наташа уже просветила невестку насчет планов пасынка и его подружки. Теперь, когда Клара и сама сомневалась в том, что видела и слышала, Арина надеялась, что больше никто не посмеет потревожить ее сына. Важный, в новом сером костюме-тройке, Женя стоял рядом с отцом и держал в руке коробочку с ее первым в жизни обручальным кольцом.