- Герань. Без понятия, как она выглядит. Просто шутку когда-то услышал про городских ребят, - пожал плечами, выбираясь наружу и оставляя Диану одну в салоне.

Мерзко, сыро, а под ногами чавкала грязь. Двинулся к воротам, сжимая связку ключей и ощущая, как капли начали пробираться под ворот осенней куртки. Лило так, что через пару секунд я уже был весь в грязи, продрогший и злой, поворачивая ключ до щелчка в замке. Калитка открылась без труда, впуская меня на территорию дома Загорских.

Мы здесь бывали всего раз. Пресловутые посиделки с жаренным мясом и задушевными разговорами тогда закончились маленьким конфликтом. Пока я открывал ворота, прогонял в голове последнюю нашу встречу с Егором, где он в очередной раз вменял мне вину за отношения с его сестрой.

«Ты наиграешься в отношения, а ей потом как? У вас десять лет разницы, Ник. Прекрасно знаешь, что Диане отведено не так много времени. Зачем все это?».

Да если бы я знал, зачем. Меня не смущала разница в возрасте, она была почти не ощутима. Ди могла дать фору любой молодой девчонке по базбашенности и вкусу к жизни. Были моменты, когда отвлекался от собственного груза проблем. Жил, дышал, представляя нормальным человеком. Мне нравилось это. Пока суровая действительность не начинала дышать смрадным дыханием в затылок.

Тихий шорох шин по дорожке, едва ворота оказались открыты, заставили немного очнуться от мыслей. Диана парковала машину, а я рассматривал верхушки небольших садовых деревьев, парочки кустарников и аккуратные клумбы, заботливо подготовленные к зиме до следующего сезона. Наверное, Катя постаралась. Супруга у Загорского старалась поменьше болтать и больше делать. Все бы так поступали, сколько проблем удалось избежать.

- Егор сказал, что все работает. Лично проверил, так что сейчас немного согреемся и займемся ужином, - крикнула Ди, шагая в сторону небольшой ванной со своей сумкой и гремя там на полках.

Свою куртку она небрежно бросила на тумбе в коридоре. Я потянулся к ней, аккуратно расправляя и вешая рядом со своей. Снаружи что-то грохнуло. Из-за этого не попал петлей в крючок, едва не уронив одежду.

- О, гроза, - радостно сообщила мне Загорская, выискивая что-то.

Сумасшедшая женщина. На улице природная катастрофа, а она бегает от окна к окну, пытаясь увидеть сверкающие вспышки на небе между темными тучами.

Я огляделся, рассматривая обстановку вокруг. В прошлый раз особо шанса не представилось. Приехали, посидели, уехали, не оставаясь ночевать. Катя предлагала постелить в гостевой спальне наверху, однако мне не хотелось больше задерживаться. Наши с Егором отношения без того были натянутыми, ссориться с ним не было никакого желания. Точнее было, но не при Диане же. Тем более, я его уже послал один раз в эротическое пешее с его претензиями.

Квадратная кухня, санузел с душем и туалетом, пара спален, гостиная с камином. Лестница на второй этаж вела до чердака, где сделали комнату для гостей. В сравнении с имением Воронцовых – просто домик для прислуги какой-то. Мне кажется, наша домработница жила на квадратах побольше. За домом маленькая баня, в окружении плодово-ягодных культур и все на относительно небольшом участке территории в окружении высокого металлического забора.

Вот только в отличие от помпезного «поместья» моей семьи, это место было куда приятнее. Всюду развешаны фотографии, расставлены безделушки по полкам. На подоконниках цветы в горшках и нет ни одного темного закутка, где страшно оставаться маленькому ребенку, боящемуся монстров.

- Что с тобой? Испугался молнии? – меня со спины обвили руки Ди. Она прижалась крепче, отвлекая от рассматривания статуэток слоников рядом с семейным фото Загорским. Давно ушедшие родители Дианы и Егора, а рядом они в обнимку стоят.

- Много у вас таких снимков? – спросил я, касаясь гладкой деревянной рамки.

- Конечно, три альбома еще. От моего беззубого детства до последних моментов жизни папы. Он умер на два года позже мамы, - рассеяно ответила Загорская, отпуская меня и обходя, дабы взять в руки фотографию с полки. – Большая часть снимков у Егора. Катя перетащила сюда после продажи квартиры родителей. А я не была против, пусть лучше у них хранится.

Потому что тоже умрешь?

Этот вопрос, я вслух не озвучил. Внутри все скрутило от очередного осознания этого. Можно об этом знать, только готов не будешь никогда. Всегда ведь есть надежда, пока человек дышит и способен улыбаться.

- У меня ничего не осталось, - хмыкнул я, шагнув спиной вперед, глядя на удивленную Диану. – Все к ебеням сгорело.

- Вообще ничего? – удивленно переспросила она, стоило отрицательно мотнуть головой.

- Большая часть имущества ушла в благотворительные фонды согласно завещанию деда, когда я загремел в клинику. Компания, несколько квартир, дом в этом поселке. А тот, в котором жила Лена, - при упоминании имени тетки, меня буквально перекосило. – Сгорел вместе с ней и многочисленными воспоминаниями.

Неправда, они по-прежнему оставались со мной. Хотя я бы не отказался отфильтровать данные, дабы больше никогда не вспоминать свое детство.

- Ты редко говоришь о семье, - Диана поставила фотографию обратно на полку и вздохнула. – Только о своих приступах, чувствах. Даже в дни наших анонимных бесед.

Вот тут я натурально заржал. Обхватил себя руками, прислонившись плечом к стенке и принялся громко смеяться. Семья – какое интересное слово. Кучка людей, связанных генетическим родством. Они ярмо, которое человек вынужден тащить по жизни из-за навязанных устоев общества. Ради морального облика и сомнительных традиций.

- В интернете по нам достаточно проехались, - хмыкнул, глядя Диане в глаза. – Только ленивый не обсудил. Многие ставили ставки через сколько я гикнусь или превращусь в подобие тех, кто меня породил.

Помню, как один из партнеров отца отвернулся от меня, стоило нам пересечься в дорогом ресторане. Он просто сделал вид, будто мы не знакомы. Самые первые дни после смерти Лены, когда новости обрушились на московский бомонд. Благопристойная семья Воронцовых на самом деле психи! Вчерашние подружки, расхаживающие с моей теткой по приемам и мероприятиям, резко забыли десятки лет дружбы. Массовая амнезия посетила львиную долю людей, топящих за мораль. Точно крысы с тонущего корабля, они бежали от меня, словно от чумного.

Я ждал этого, был готов. Не питал никаких иллюзий, поскольку прекрасно знал сущность тех, кто нас окружал. Оно касалось и бедных, и богатых. Прислуга, работники, охрана – все резко исчезли с поля зрения. Так быстро, что как-то резко остался один на один с самим собой. Больше не было ни деда, ни Лены. На ухо никто не шептал наставления, не требовал вести себя соответственно нашему статусу. Только я и спасительные таблетки, дающие мне спать по ночам. Но затем их тоже стало.

Все эти два с половиной года я прост плыл по течению. Куда, зачем, почему. Меня наставлял Рома, Аня, потом Гриша. Они выбирали путь, толкали в нужную сторону. А я просто подчинялся, ибо привык так поступать. В конце концов, просто вернулся к тому, от чего отказался., пытаясь начать новую жизнь.

Забавно, но похоже не так уж неправы были все те, кто ушел. И Диана уйдет. Раньше или позже. Не станет возиться, как только узнает правду. Копнет чуть глубже, затем сбежит. Не нужен ей такой груз, в этом ее брат чертовски прав. Оно всегда так. Даже святая Блажена в какой-то момент обессиленно опустит руки, а Рома предпочтет заняться своей жизнью, устав возиться со мной.

Хлопая себя по карманам джинсов в поиске пачки сигарет, ощутил дрожь в руках. Несколько раз пришлось чиркнуть зажигалкой, поскольку в ослабевших пальцах не было сил на то, чтобы прокрутить чертово колесико. Выпить пару таблеток, запить алкоголем и забраться под одеяло, как часто делал раньше. Возможно сердце не колотилось бы с такой силой, кровь не стучала в висках и чувство безысходности хотя бы ненадолго отступила подальше.

- Пойдем, - внезапно ворвалась в мои мысли Ди, хватая за руку и тяня к выходу.

Я только сделал одну затяжку, готовясь к тяжелому разговору. Сейчас вывалю ей на голову все свое внутреннее дерьмо, потом удовлетворенно укачу в закат. Она справится, обязательно. Жажды жизни в ней больше, чем у большинства здоровых людей. Отсыпать бы ей своих лет сорок-пятьдесят. Пусть родит, совьет гнездо, и не со странным мальчиком без крыши в голове. Нормальным парнем.

- Куда? Там дождь! Холодина, куда пошла. Простынем, - возмутился я, прерывая момент самоистязания.

Диана с упорством носорога вела меня на крыльцо. В одних носках, не давая обуться или хотя бы накинуть что-нибудь поверх тонкого свитера. С крыши ручьём стекала вода, пока дождь щедро поливал землю, образуя огромные лужи. Я не понял, в какой момент она отпустила меня и спустилась с крыльца, раскинув руки. Бросилась вперед с визгом, вставая на газон босыми рядом с домом, подняв голову к небу.

- Эй, тебе нельзя болеть, - мой голос сорвался. Загорская отбросила мокрые пряди с лица, поманив меня пальцем.

- Иди сюда.

Чокнутая, прекрасно ведь знает, как опасна в ее случае даже банальная простуда. Я отбросила потухшую сигарету в ближайшую клумбу, решительно двинувшись к ней. Пойду, но лишь бы вразумить. Перед глазами вспыхнули строчки из научных статей. Как протекает боковой амиотрофический склероз, какие существуют противопоказания и каким образом можно отстрочить развитие болезни. Именно об этом собираюсь напомнить Диане, подбегая к ней. Вот только она не дает шанса. Обхватывает меня за шею, прижимаясь всем телом.

- Давай сегодня не будем думать ни о чем, - выдыхает Загорская, скользя ладонями по плечам. – Ты когда-нибудь танцевал под открытым небом?

Нет, никогда. Мои пьяные вечеринки в клубах и тусовки во всевозможных заведениях, где можно было легко достать барбитураты, просто не в счет. От момента прибытия до первой таблетки проходило немного времени. Потом разум отключался, а я поддавался всеобщему безумию, утопая в литрах алкоголя и с трудом поднимаясь утром на очередную Ленину встречу с ее подружками. Она ведь очень любила показывать своего племянника, получившего белый билет в армию и отказавшегося поступать в университет.

Мы делаем шаг в сторону по мокрой траве. Носки, джинсы, все промокло насквозь. По лицу стекали капли, а ледяные порывы ветра первые несколько минут заставляли дрожать от холода. Я сжимал руку Дианы, следуя ее уверенным указкам.

- Хочешь попробовать? - внезапно спросила она на очередном круге, отчего едва не запнулся.

- Я?

- Да.

Выбор, который Ди мне дала, ничем особенным не отличался. Вот только она отдаленно не представляла, какого это. Никто и никогда меня не спрашивал. Я не просился на свет, не хотел быть Воронцовым. Один единственный раз сделал собственный выбор, но Рома забрал его, вытащив из горящего дома. Аня вздумала помогать, не спрашивая, как и Игорь с Гришей. Маша желала дружбы, и даже Блажена казалась навязчивой. Им было от меня что-то нужно, каждый тянул в свою сторону поводок. Менялись хозяева, намордники и ошейники, но вот возможности решить за себя не было никогда. Точнее, я об этом не думал.

Поначалу неуверенно, затем смелее я передвинул ладонь Диане на талию, сжимая влажную ткань джемпера. Второй рукой переплел наши пальцы в замок и сделал первый шаг. Совсем короткий, но свой собственный. Туда, куда хотел. Без наставлений и нравоучений, просто по желанию, не боясь ошибиться.

Это было весело, нам было хорошо вдвоем. Пару раз чуть не запнулись во время очередного поворота, насмехаясь над собственной неуклюжестью. Стоило замереть на месте, как я наклонился, касаясь лбом ее лба и выдохнул:

- А дальше? Что мне делать дальше?

Диана поняла, о чем я спрашивал. Только объяснять ничего не стала. Только тихо прошептала у самых губ. Эти слова я скорее почувствовал, чем услышал.

- Жить дальше, Никит. Идти туда, куда захочется. Помня, что была Диана Загорская, которая тебя любила и, возможно, сделала чуточку счастливее.

Эти слова разрушили меня окончательно. Никакого шанса, никакой надежды. Осталось только горькое чувство предстоящей потери и, осознания, что ничего нельзя изменить. Я не дурак, все понимал сразу. Только принимать не хотел.

Я потянул Диану в дом, прижимая к себе крепче. Мне хотелось доказать ей, что она ошибается. Невозможно жить дальше, когда теряешь что-то хорошее в своей поганой жизни. Я не церемонился. Несколько раз прикусил больно ее губу, сжимая кожу пальцами до синяков, словно стараясь оставить как можно больше следов. Будто таким образом заставлял понять всю глупость сказанных ею слов.

Мы поднимались по лестнице наверх, натыкаясь на каждый угол и разбрасывая повсюду остатки одежды. Камин, ужин были забыты вместе с неразобранными вещами и пакетами с продуктами внизу. Скользя ладонями по ее спине, я непроизвольно провел кончиками пальцев вдоль позвоночника, слыша тихий вдох. Падая на кровать, я навис над ней, глядя в глаза и открыв рот, попытался выразить все накопившееся на душе за раз, уместив в одну дурацкую ванильную фразу.