Это была первая ночь, когда я провел острой палкой по своей руке, пытаясь найти свободу от невозможности своей жизни.

Воспоминание закончилось, и я задрожал.

Я не мог быть рядом с Хейзел. Я не мог держать себя под контролем. Она уже потеряла свою дочь, и я не хотел украсть ее жизнь.

«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».

Мой контроль ушел. Я был машиной. Призраком. Было глупо пытаться изменить свой жизненный путь. Мне нужно было очиститься. Мне нужна была боль. Мучение. Я не мог жить в теле, пока моя душа разрывала себя на кусочки.

Бросившись вниз по лестнице на этаж «Обсидиана», я искал тех, кто пришел пораньше.

«Ты не найдешь искупление здесь».

Мой разум метнулся в неизвестность, вскармливая меня альтернативами, о которых я не думал.

«Возвращайся. Ты принял, кто ты. Возвращайся. Поезжай домой».

Мои руки сжались от мысли вернуться в Матушку Россию. Вернуться в место, где моя жизнь была разрушена. Я отрекусь от всего: отвернусь от Зел, признаю, что не могу быть исцелен. Никогда. Все, за что я так упорно боролся, было гребаной шуткой.

У Призрака не было семьи. Призрак не чувствовал боли.

Так почему мне так чертовски больно?

Мое зрение заволокло туманом. Я не мог ничего делать. Ненавидя себя за слабость, сгорая от стыда из-за своих потребностей, я вытащил ручку из кармана и вонзил себе в ладонь.

Боль окатила меня волной тепла, за которой последовал укол высвобождения. Это гарантировало небольшой проблеск рациональности в хаотичном шторме замешательства.

Я знал, что должен сделать.

«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».

Зел владела мной больше, чем кто-либо, и я не выживу без нее. Клара ушла. Хейзел, была всем, что у меня осталось. Я хранил от нее секреты. Так много гребаных секретов.

Я не был достоин ее. Я не был безопасен.

Но я мог изменить все это.

«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».

Мое сердце умерло в груди от мысли предать ее. Она будет нуждаться во мне. Она заслужила плечо, чтобы поплакать, и другого человека, чтобы разделить бремя горя. Но я не мог. Еще не мог. Не мог, пока я существовал на грани Призрака и здравомыслия. Я не мог обнять ее. Не мог утешить ее боль.

В момент, когда опущу свои щиты, я сверну ей шею.

Я не мог дать Зел то, что ей нужно. Я не был цельным.

А я хотел, черт побери, заслужить ее.

Мой гнев обратился наружу, фокусируясь на кураторах, что испортили мне жизнь.

«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».

Условный рефлекс, что пульсировал в моем мозгу, был прав. Мне нужно убить. И сейчас у меня была жертва. Я покончил с тем, чтобы быть изгоем. Я покончил с тем, чтобы быть ненормальным.

Я думал, что Клара была моим исцелением.

Я ошибался.

Гребаное исцеление все время было внутри меня. Я держал в себе ключик, чтобы излечить себя, вернувшись в свое прошлое и уничтожить их.

«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».

— К черту это. — Я опустил все свои стены. Я приветствовал безжалостность условного рефлекса с распростертыми объятиями. Я улыбнулся льду, что заполнил мои конечности, и наполнил голову туманом. Я позволил своим мускулам вспомнить то, на что я был запрограммирован.

Я превратился в Призрака.

И потерял себя.



Матушка Россия.

Ежовые рукавицы прошлого, от которых я не мог сбежать. Холод, пустота и возвращение к пристанищу моих мучений.

Я только смутно помнил, как попал сюда. Я выкупил все билеты в первом классе, чтобы быть уверенным, что никто не коснется меня. Я запер себя в извращенной личности убийцы и никто, даже стюардессы, не подходили ко мне.

В момент, когда приземлился, я украл внедорожник, чтобы рассекать по снежной пустыне. Я никому не сказал: «Прощай». Просто исчез.

«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».

Условный рефлекс пульсировал все сильнее и сильнее, признавая свое место. Я вернулся к своим кураторам, и моя выучка была в гребаном восторге, чтобы принять машину, которой я был.

У меня не было никаких вещей кроме денег, паспорта и моих воспоминаний, но это было все, в чем я нуждался. Ведомство украло меня, когда у меня не было ничего, и я вернулся ни с чем.

И затем я заставлю их заплатить.

Снова и снова.

Я был готов пуститься во все тяжкие и танцевать в крови. Лед вернулся в мои вены, бушуя как сибирская зима. Я принял то, кем я по-настоящему был, кем они заставили меня стать.

— Ты не плохой человек. Я люблю тебя, поэтому ты не можешь быть плохим человеком, иначе, как бы я любила тебя. — Голос Клары доносился до меня с сибирским ветром.

Я потряс головой, когда свежая, парализующая волна горя угрожала затмить ярость. Я не мог позволить себе скорбеть. Еще нет. Не когда мне нужно было так много сделать.

«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».

Сделав глубокий вдох, я сознательно вытолкнул Клару из своих мыслей.

Я стоял на территории Ведомства, спрятанный за деревьями. Надо мной гремел гром, за которым следовали молнии, освещая все вспышками белого.

Мурашки поползли под моим черным одеянием. Дом. Ад. Мое место превращения из ребенка в убийцу.

Снег бушевал как ледяные слезы, сверкая в глухую ночь, опадая мокрыми каплями дождя на землю и скрывая множество грехов. Россия была такой, как я ее помнил — холодная, безжалостная, непригодная для жилья.

«Убей. Разорви. Заставь истекать кровью. Уничтожь».

Австралия, Хейзел, Клара — все это казалось сном. Я чувствовал себя так, будто никогда не покидал этот ужасный пустырь, и все внутри меня говорило бежать.

Под пульсацией условного рефлекса, я хотел лишь бежать, бежать как можно дальше и не оглядываться. Я не хотел быть здесь. Я хотел быть, черт побери, свободен от всего этого.

Мои мышцы напряглись. «Ты будешь свободен. Убьешь их всех. Заставишь их отдать тебе свободу, забрав их гребаные жизни».

Выпрямив спину, игнорируя вой ветра и кусачий мороз, я готовился к битве. Сегодня я выйду победителем. Заберу то, что было моим.

— Ты всегда был слабаком, Фокс. Надо выбить это сострадание из тебя.

Воспоминание пришло из ниоткуда, когда я уставился на горгулий, украшающих здание, так похожее на то, что я возвел дома.

— Ты больше ничей. Ты сирота, бродяга, неизвестный. Теперь мы твоя семья, твое убежище, твои хозяева. Никогда не забывай это.

Ряды окон, за которыми в клетках содержались новые и старые завербованные, светились в темноте. Мое сердце забилось сильнее от мысли, что они разрушили еще больше жизней, пока меня не было.

— Время работать, Фокс.

Я перевернулся, стиснув зубы из-за сломанной лучевой кости в левой руке. Я не мог вспомнить ничего.