Эрин Уатт - Разрушенный дворец

Я тоже смотрю ему прямо в глаза.

– У нас такая форма, – повторяю я. – Если тебе она не нравится, высказывай все претензии Берингеру.

Стив показывает пальцем на мои ноги.

– Ты можешь надеть брюки. Уверен, что в нынешние времена это совершенно приемлемый вариант для школьной формы.

Это глупый разговор, и я подхожу к дверям.

– У меня нет брюк.

Ну, вообще-то, есть. Но это безобразные, адски чудовищные штаны цвета хаки, и плевать, что они стоили триста баксов. Я ни за что не надену их на себя.

– Ну конечно, у нее есть брюки, – весело смеется Дина. – Но мы все знаем, почему она не хочет их носить. С юбкой легче иметь дело.

Стив снова хмурится.

– Она права, – говорит он мне. – Я помню себя в юности. Девчонки в юбках всегда были доступными. Такой ты хочешь быть? Доступной Эллой?

Дина хихикает.

Сжав лямку рюкзака, я поворачиваю дверную ручку. Если бы у меня было оружие, то я бы пристрелила Дину.

– Я иду в школу, – холодным тоном говорю я. – Мне уже пришлось пропустить день занятий, чтобы ты мог покататься по Бэйвью. Но сегодня я не собираюсь опаздывать только потому, что у тебя какие-то претензии к моей школьной форме.

Стив подходит и кладет ладонь на дверь.

– Я пытаюсь помочь тебе. Девчонками, которые так откровенно одеваются и ведут себя, только пользуются. Я не хочу, чтобы к тебе так относились.

Я рывком распахиваю дверь.

– Девчонки, которые так откровенно одеваются и ведут себя, просто хотят секса. В этом нет ничего аморального, странного или ненормального. Если я захочу заняться сексом, то так и будет. Это мое тело.

– Но не пока ты живешь в моем доме, – грохочет голос Стива, который чуть не бежит за мной по холлу.

Смех Дины преследует нас до самого лифта.

Я с силой жму кнопку «вниз».

– Тогда я перееду.

– И мне придется вернуть тебя обратно. Ты этого хочешь? – Я молчу. Он досадливо вздыхает, а потом, смягчив тон, говорит: – Я не стараюсь быть плохим парнем, Элла, но ты моя дочь. Каким отцом я буду, если позволю тебе вести беспорядочный образ жизни и спать с парнем?

– Мой парень – сын твоего лучшего друга, – напоминаю я ему.

Быстрее бы уже приехал этот лифт, но, как назло, он ползет на сорок четвертый этаж мучительно медленно.

– Я знаю. Почему, думаешь, меня так тревожит, что вы встречаетесь? Дети Каллума неуправляемы. И у них есть опыт. Я не хочу, чтобы ты водилась с ними.

– Звучит несколько двулично, не находишь?

– Да. – Он вскидывает руки. – Я этого не отрицаю. Но последнее, чего мне хочется, – это чтобы ты встречалась с парнем, который похож на меня в старшей школе. Я не проявлял к девушкам никакого уважения. Мне лишь хотелось залезть им в трусики. – Стив выразительно смотрит на подол моей юбки. – Закончив с одной, я переходил к следующей.

– Рид не такой.

Стив смотрит на меня с жалостью.

– Милая, я тоже говорил всем девушкам, с которыми хотел заняться сексом, что для меня они особенные и единственные. Поверь мне. Я бы сказал все что угодно, лишь бы девчонка ответила мне «да». – Я собираюсь открыть рот, чтобы возразить, но Стив продолжает. – И, прежде чем ты скажешь, что Рид не такой, позволь мне напомнить тебе, что я знаю этого мальчика уже целых восемнадцать лет, а ты – всего лишь несколько месяцев. Так кто из нас более осведомлен о нем?

– Он не такой, – настаиваю я. – Это не Рид давит на меня, а наоборот.

Стив нервно смеется. Покачав головой, он говорит:

– Черт, а парень умен, стоит отдать ему должное. Я до такого даже не додумался бы.

Я растерянно моргаю.

– Притворяется, что сопротивляется, и позволяет тебе самой принимать решения. Должно быть, ему это очень нравится. – Стив становится серьезным. – Нет, Элла, тебе придется поверить мне на слово. Рид так много уже всего повидал, что тебе не под силу его изменить. В Асторе полно других мальчиков, куда лучшего него, с которыми ты могла бы встречаться. Может, ты найдешь себе кого-нибудь другого, тогда и поговорим!

Я даже не пытаюсь скрыть свое потрясение.

– Я не такая. Я не предаю людей и не откажусь от Рида.

Я не такая, как ты.

– Что ж, давай посмотрим, как долго продлятся его «чувства» к тебе, когда он не сможет тебя получить? Не будь такой доступной, Элла. Это тебя не красит.

Если бы я была ребенком, которым меня, по-видимому, считает Стив, то прокричала бы ему какое-нибудь оскорбление. Одно уже даже готово сорваться с губ. Мне так и хочется сказать Стиву, чтобы он перестал судить обо мне по себе, такому жалкому и несчастному. Но я ничего не добьюсь, если буду перечить ему. Наконец приезжает дурацкий лифт.

– Мне пора в школу, – сообщаю я ему и вхожу в кабину.

– Занятия заканчиваются без двадцати четыре. В четыре я жду тебя дома.

Двери лифта закрываются.

Когда три минуты спустя я выезжаю из подземного гаража, в висках стучит. Головная боль, вызванная переживаниями, перестает мучить меня, только когда я приезжаю в Астор-Парк.

Какая ирония: место, которое я когда-то ненавидела больше всего на свете, сейчас кажется мне спасительным убежищем.

Самые худшие выходные в моей жизни, честное слово.

Всю субботу я просидел с Хальстоном Гриером, перепроверяя каждую деталь по моему делу. Мой адвокат утверждает, что ДНК, моя ДНК, которую нашли под ногтями Брук, – самое серьезное доказательство, которое есть у копов. Он также признался, что мое оправдание, будто бы Брук поцарапала меня в гневе, может никак не повлиять на присяжных, если дело дойдет до суда, особенно вкупе с видеозаписями с камер наблюдения.

Я даже не помню, чтобы она меня поцарапала. Брук потребовала денег, я рассмеялся в ответ, тогда она замахнулась, чтобы дать мне пощечину, но ее рука так и не коснулась моего лица. Она пошатнулась. Я подхватил ее и оттолкнул от себя. Наверное, тогда Брук и поцарапала меня.

Все это дело – какой-то бред. Я не убивал эту женщину. Но то, что я не увидел на себе следов от ее ногтей, еще не значит, что она не царапала меня. Я предложил пройти тест на детекторе лжи, однако Гриер сказал, что, даже если я пройду его успешно, результаты полиграфа в суде не рассматриваются. А вот если я провалю его, предупредил он, то полиция отыщет способ слить результат прессе, а уж та разнесет меня в пух и прах.

В воскресенье я бродил по дому, скучая по Элле, но не потому, что хочу уложить ее в постель, как думает Стив. Мне не хватает ее компании, ее смеха, ее дерзких замечаний. Стив нашел ей занятие на все выходные, так что мы смогли только пару раз поболтать по телефону и написать друг другу несколько сообщений. Это чудовищно несправедливо, что она больше не живет с нами. Ее место – здесь. Даже папа согласен с этим, но, когда я попробовал настоять, чтобы он поговорил со Стивом, старик лишь пожал плечами и ответил: «Стив – ее отец, Рид. Давай посмотрим, что из этого выйдет».

Когда наконец настает понедельник, я практически умираю от предвкушения. Хоть меня и допустили до тренировок, но тренер все равно дает мне одни бесконтактные упражнения и предупреждает, что я могу не выйти на поле в пятницу. Он по-прежнему бесится из-за моей драки с Ронни на прошлой неделе.

Кстати о Ронни. Этот говнюк несколько раз проходил мимо скамейки, чтобы оскорбить меня, и тихо, чтобы не услышал тренер, буркнул мне: «Убийца».

Плевать я хотел, что он там обо мне думает. Мне важно лишь мнение моей семьи и Эллы, а никто из них не верит в то, что я виновен.

– Ты идешь не в ту сторону, – с ухмылкой говорит Ист, когда после тренировки мы пересекаем южную лужайку. – Разве у тебя сейчас не биология?

Да, у меня биология, но я туда не собираюсь. Элла только что прислала мне сообщение, чтобы я встретился с ней у ее шкафчика. Это в крыле одиннадцатого класса, которое находится в противоположной стороне от крыла двенадцатого.

– Мне нужно кое-куда заскочить, – отвечаю я, и брат многозначительно поигрывает бровям.

– Понял. Передавай привет младшей сестричке.

Войдя в здание, мы расходимся в разные стороны. Ист убегает на свой первый урок, а я направляюсь к шкафчикам. Несколько девчонок мне улыбаются, остальные провожают хмурыми взглядами. До меня доносятся их тихие перешептывания. Я слышу слова «полиция» и «девушка отца».

Любой другой парень провалился бы сквозь землю от стыда, ну а мне просто плевать на этих детишек. Я прохожу мимо них с прямой спиной и высоко поднятой головой.

Когда Элла замечает меня, ее лицо тут же озаряет улыбка. Она бросается ко мне, и я с легкостью подхватываю ее, а потом утыкаюсь лицом в шею и вдыхаю сладкий аромат.

– Привет.

– Привет, – отвечает она. – Я скучала по тебе.

– И я по тебе. – Со стоном произношу я. – Ты даже не представляешь, как сильно.

Но по глазам Эллы понимаю, что представляет.

– Ты все еще расстроен вашей встречей с адвокатом?

– Немного. Но сейчас я не хочу говорить об этом. Я хочу вот этого.

Я целую ее, и она издает самый сексуальный в мире звук: что-то между всхлипом и счастливым стоном. Я провожу по ее губам языком, чтобы снова его услышать, и, когда наконец слышу, все тело вытягивается в струнку.

– Кхм.

Громкое покашливание заставляет нас отпрянуть друг от друга.

Я разворачиваюсь и вежливо киваю стоящей за нами учительнице.

– Доброе утро, мисс Уоллес.

– Доброе утро, мистер Ройал, – она недовольно поджимает губы, – мисс Харпер. По-моему, вам обоим уже пора разойтись по своим классам.

Я киваю и беру Эллу за руку.

– Уже идем, – заверяю я рассерженную учительницу. – Я как раз собирался проводить Эллу на урок.

С этими словами мы уходим прочь, но я не веду ее в класс, как обещал. Вместо этого в конце коридора я поворачиваю налево. Когда мисс Уоллес больше не может нас увидеть, я затаскиваю Эллу в первую попавшуюся классную комнату. Это музыкальный класс, и здесь темно, потому что тяжелые золотистые шторы плотно закрыты.

– Что мы делаем? – через смех шепчет Элла.

– Заканчиваем то, что начали, – отвечаю я, мои руки уже ласкают ее стройные бедра. – Одного поцелуя было мало.

С этой девчонкой мне всего мало. Не знаю, как я жил без нее. Да, я встречался с другими девушками, с некоторыми даже спал. Но я всегда был чертовски избирательным. Никому никогда не удавалось удержать мой интерес больше чем на две недели.

Но к Элле это не относится. Она завладела мной в ту же секунду, как я ее увидел, и по-прежнему она во мне: в моих мыслях, в моей крови, в моем сердце.

Наши губы снова встречаются, и этот поцелуй более страстный, чем предыдущий. Ее язык у меня во рту, мои руки на ее заднице, и, когда Элла начинает прижиматься к моему паху, я теряю всякую связь с реальностью.

– Давай-ка сюда, – притягивая ее к учительскому столу, шепчу я.

Элла запрыгивает на него, и я тут же встаю между ее бедер. Она обвивает ногами мою талию, и мы тремся друг о друга в едином ритме. Это чертовски сексуально. И даже еще сексуальнее, потому что мы находимся в школе, и я слышу звуки шагов по коридору.

– Мы не должны заниматься этим здесь, – задыхаясь, говорит Элла.

– Наверное. Но тогда скажи мне остановиться. Давай, ну же.

Я не собираюсь заниматься с ней сексом, но и не могу не прикасаться к ней, и еще я знаю, как сделать ей хорошо. Я ставлю ее на первое место, пусть и не в том смысле, о котором говорил ее отец. Да и пошел этот Стив куда подальше!

Элла снова смеется.

Засунув руку под ее юбку, я подмигиваю ей.

– А мне нравится этот легкий доступ.

В ответ звучит ее удивленный смешок.

– Что такое? – нахмурившись, спрашиваю я.

– Ничего. – Она широко улыбается, а потом ахает от удовольствия, когда мои пальцы находят ее.

Но Элла не отталкивает меня, а, наоборот, выгибается навстречу моей жадной руке. Ее руки лихорадочно расстегивают пуговицы моей рубашки.

– Мне нужно прикоснуться к тебе, – шепчет она.

Я только «за». От прикосновения ее миниатюрных теплых ладоней к моей голой груди меня кидает в жар. Мы никогда не занимались ничем подобным в школе, но Стив сделал все, чтобы нам было почти невозможно заниматься этим за ее пределами. Он даже не разрешил мне прийти к Элле в гости в отель.

Наши поцелуи становятся все более лихорадочными. Я засовываю в нее один палец: хочу заставить ее кончить прямо перед занятиями, чтобы потом целый день она могла думать только обо мне. Может, я повторю это во время ланча, отведу ее в туалет, прозванный Уэйдом «интим-зоной», и…

Вдруг дверь в класс распахивается, и комната заливается светом.

Мы с Эллой резко отстраняемся друг от друга, но поздно. Высокий седовласый учитель музыки, появившийся в дверном проеме, уже увидел, как я быстро достал руку из-под Эллиной юбки, а также мою расстегнутую рубашку и наши припухшие губы.