Эрин Уатт - Разрушенный дворец

И мы все в изумлении наблюдаем, как парень, который никогда не говорит «нет», опускает глаза в пол. Он неловко переступает с ноги на ногу, пытаясь найти способ отделаться от этой бедняжки.

– Сейчас я не могу, милая. Мы собрались играть в покер.

– Ой, ну ладно. Тогда позже? – Похоже, Рейчел не большого ума и не умеет читать между строк.

Уэйд глазами умоляет нас помочь ему.

Отвечает лишь Элла.

– О, Рейчел, по-моему, Истон совсем не знает, что ему делать со своими картами.

Брюнетка мигом оживляется.

– Правда? Я уже подходила к нему, но он сказал, что ему не нужна помощь.

– Он просто застеснялся. Скажи ему, что это я тебя прислала. – Элла хлопает Рейчел по спине.

– Ладно, – со счастливым видом отвечает Рейчел. Сделав пару шагов, она снова поворачивается к нам. – Если потом захочешь к нам присоединиться, я не против. Пока, Уэйд.

Мы выжидаем несколько секунд и тут же поворачиваемся к моему лучшему другу.

– Серьезно? – восклицает Макдональд. – Эта телочка только что в открытую предлагала себя тебе, и ты сказал «нет»? Ты яйца, что ли, потерял?

Уэйд хмуро смотрит на него.

– Нет. Я просто не в настроении.

– Чувак, ты всегда в настроении, – отвечает Макдональд.

Мы с Грегом дружно киваем, а Элла широко улыбается Уэйду, как будто знает то, чего не знаем мы. Наверное, это как-то связано с Вэл. Хотя я думал, что Уэйд уже решил двигаться дальше.

– Да пошли вы все. – Уэйд хватает Эллу за руку. – Детка, сегодня я твоя пара и больше не покину тебя.

Он тащит Эллу к ближайшему столу и кричит нам через плечо:

– Эй, лузеры, вы идете или как?

– Я выхожу, – говорю я какое-то время спустя Уэйду, когда проигрываю свои последние фишки за покерным столом.

Он хмурится.

– Ты проиграл только сотню баксов.

– Остальные я отдал Джордан.

Уэйд что-то мычит.

– Оно того стоит? Быть прикованным к ней весь вечер?

– Кто прикован? Я не видел ее уже целый час.

Оказалось, у моей пары страсть к азартным играм, потому что с тех пор, как мы пришли сюда, она ни на шаг не отходит от игорного стола. Не то чтобы я жалуюсь. Наоборот, чем меньше времени я провожу рядом с ней, тем лучше.

– И даже если бы она ходила со мной как приклеенная, да, оно того стоит, – признаюсь я.

Когда мы с Эллой занимались любовью в первый раз, это была самая лучшая ночь в моей жизни. Именно эту ночь я буду вспоминать в своей одинокой камере каждый божий день уготованных мне пяти (как минимум) лет.

– Если бы ты не пошел на такое ради Вэл, значит, еще не нашел свою единственную.

– Чувак, мне восемнадцать. С чего я должен искать свою единственную?

Уэйд хмуро разглядывает свои карты, но, кажется мне, вовсе не потому, что у него плохой расклад. Он влюбился в Вэл и борется со своими чувствами.

Я оставляю его в покое. Он сам должен в себе разобраться. Да, наверное, восемнадцать лет – еще слишком юный возраст, чтобы хотеть связать себя с кем-то на всю жизнь, но я уже не могу представить свое будущее без Эллы.

Мне остается лишь надеяться, что она чувствует то же самое, особенно если учесть, что мы будем вынуждены расстаться на пять лет. Будет ли она ждать меня? Я знаю, эгоистично с моей стороны спрашивать об этом, но, по-моему, я имею на это право.

– Ты в порядке? – шепчет мне на ухо центр моего мироздания.

Наверное, я сижу с таким же хмурым видом, как и Уэйд.

– Да, все нормально, просто немного задумался.

Элла сжимает мое плечо.

– Ну ладно, я тогда пойду, немного поболтаю с Лорен. Ведь сегодня ты не моя пара, а Джордан сейчас просверлит глазами дыры в моей спине.

Элла ушла всего лишь секунд пять назад, а кто-то уже осторожно хлопает меня по плечу. Это Эбби Уэнтворт.

Я непроизвольно смягчаюсь при виде ее бледно-розового платья и струящихся почти белых волос. Меня привлекали в Эбби ее нежность и утонченность. Она так сильно напоминала мне маму, что, находясь рядом с ней, я ощущал… умиротворение.

Но сейчас я с девушкой, в которой столько огня, что едва ли вернусь к той, в которой силы как у облачка пара.

И уж точно не к той, кто наговорил про меня всякого дерьма копам.

Вспомнив об этом, я тут же напрягаюсь.

– Как дела?

– Мы можем поговорить?

Даже голос у нее мягкий. Эбби вся какая-то эфемерная до чертиков.

– Мне нечего тебе сказать, – не слишком вежливо отвечаю я, и мои друзья удивленно смотрят на меня.

Они все в курсе, что я питал слабость к этой девушке. Но это давно прошло. Единственное чувство, которое я сейчас испытываю к Эбби, – это жалость.

– Пожалуйста, – умоляет она.

Я встаю из-за стола, но только чтобы не опозорить ее перед нашими одноклассниками. Но стоит нам оказаться за пределами слышимости, я гневно смотрю на нее.

– Ты сказала копам, что я причинил тебе боль, – мой шепот похож на шипение змеи.

Бледно-голубые глаза Эбби расширяются.

– Ой, я, я…

Она сглатывает и, судя по лицу, вот-вот заплачет.

– Но ты причинил мне боль! – ноет Эбби. – Ты разбил мне сердце!

Я начинаю раздражаться.

– Мать твою, Эбби, сейчас мы говорим о моей жизни! Я читал твои показания. Ты намекала на физическое насилие, но мы оба знаем, что это чертова ложь!

Из нее вырывается очередной страдальческий стон.

– Я… прости меня. Я понимаю, что получилось некрасиво, и я клянусь тебе, что пойду в полицию, дам новые показания и расскажу им, что ты никогда…

– Не утруждай себя, – огрызаюсь я. – Я хочу, чтобы ты больше вообще ничего не говорила, ты слышишь меня? Ты уже достаточно сделала.

Эбби отшатывается, как будто я ударил ее.

– Рид, – шепчет она. – Я… я очень скучаю по тебе, понимаешь? Скучаю по нас.

О, вот же дерьмо. На сердце сразу становится тяжело. Вот что, черт подери, я должен на это сказать? Мы расстались больше года назад.

– У вас тут все в порядке?

Спасен Сатаной.

Я никогда в жизни не был так рад увидеть Джордан Каррингтон и, наверное, поэтому беру ее под руку, как будто мы сегодня действительно пара.

– Все нормально, – натянуто отвечаю я.

А вот Эбби яростно трясет головой. Впервые за все время, сколько мы знакомы, я вижу, как в ее взгляде полыхает гнев.

– Ничего не нормально! – накидывается она на Джордан, и точно так же впервые я слышу, чтобы она повышала на кого-то голос. – Поверить не могу, что сегодня ты пришла с ним! Как ты могла, Джордан?

Ее подруга даже бровью не ведет.

– Я уже объясняла тебе, почему…

– Потому что тебе так важен твой дурацкий престиж? – Эбби кипит от злости, ее щеки краснее помидоров. – Потому что ты хочешь стать королевой какого-то идиотского бала? Я сказала тебе, что не хочу, чтобы ты шла с ним, но ты просто взяла и наплевала на мои чувства! Какая подруга так поступает? И кому есть дело до твоего социального статуса?! – Сейчас она уже пронзительно кричит, и на нас смотрит почти вся комната. – Я была с Ридом, потому что люблю его, а не потому, что это помогало моей репутации!

Но Джордан снова само спокойствие.

– Ты устраиваешь сцену, Эбигейл.

– Мне плевать!

Мы все морщимся от оглушающей высоты ее голоса.

– Ты его не заслуживаешь! – Задыхаясь, продолжает верещать Эбби. – И ты тоже!

Я только через секунду понимаю, что Элла стоит рядом со мной.

– Зачем ты вообще сюда переехала? – рычит Эбби на Эллу. – У нас с Ридом все было прекрасно, пока тебя здесь не было! Но вот ты появилась, в своих дешевых шмотках, с вульгарным макияжем, и начала… начала… начала вести себя как шлюха…

Джордан усмехается.

– …и ты все испортила! Я ненавижу тебя. – Ее полный отчаяния и ярости взгляд снова останавливается на мне. – И тебя тоже ненавижу, Рид Ройал! Я надеюсь, ты будешь гнить в тюрьме до конца своей идиотской жизни!

Эбби заканчивает свою пламенную речь на одном дыхании.

В комнате повисает тишина. Все смотрят на мою свихнувшуюся бывшую. Когда она понимает это, то в ужасе ахает и зажимает ладонью рот.

А потом выбегает за дверь, подол ее розового, как у сказочной принцессы, платья развевается следом.

– Что ж, – Джордан явно позабавила эта сцена, – я всегда знала, что она лишь притворялась бедной овечкой.

Мы с Эллой молчим. Я таращусь на дверь, через которую только что выскочила Эбби, горло как-то странно сжимается от жалости к ней.

– Может, нам стоит пойти за ней? – наконец спрашивает Элла, но, судя по ее голосу, ей совсем этого не хочется.

– Нет, – отвечает вместо меня Джордан. В ее голосе появляются заносчивые нотки, и она высоко поднимает голову. А потом по-собственнически хватает меня за руку и дергает прочь от Эллы. – Пойдем, Рид. Я хочу танцевать. Нам нужно потренироваться, прежде чем нас объявят королем и королевой.

Я еще слишком потрясен неожиданной эмоциональной вспышкой Эбби, чтобы протестовать, и поэтому позволяю ей увести меня за собой.

– Да уж, это было… слишком, – бормочет Элла, когда пару часов спустя мы входим в мою спальню.

Я смотрю на нее. Слишком? Да это слабо сказано!

Этот вечер был полной катастрофой, начиная с того, что Джордан и ее родители заставили меня позировать для каких-то там фотографий, и заканчивая истерикой Эбби перед целой толпой народа. Я чуть не упал от облегчения, когда Джордан не стала заставлять меня везти ее на афтепати. Думаю, она удовлетворилась короной Королевы снежинок. К счастью, мне не пришлось бороться с тошнотой, танцуя вальс короля и королевы, потому что Уэйд опередил меня по голосам. Единственное, что скрасило сегодняшний вечер, – это то, как Уэйд во время танца лапал Джордан за задницу, а она шипела на него, чтобы он перестал.

Нам с Эллой удалось сбежать около десяти, и у нас есть целый час, потому что Стив приедет за ней не раньше одиннадцати. Но, опустившись на мою кровать, мы оба сидим словно в трансе.

– Черт, мне даже жаль ее, – признаюсь я.

– Эбби?

Я киваю.

– Нечего тебе ее жалеть, – резко произносит Элла. – Некрасиво так говорить, но, по-моему, Эбби немножко неадекватная.

Я вздыхаю.

– Немножко?

– Ладно, она совершенно неадекватная. – Элла сжимает мою руку. – Ты ни в чем не виноват. Ты порвал с ней, но не давал ей никаких надежд. Это она не смогла все забыть и двинуться дальше.

– Я понимаю.

Но все никак не могу стереть из памяти убитую горем Эбби.

Последние годы я если кого-то и уважал, то только себя. Даже гордился тем, что был бесчувственным мерзавцем. Значит, это карма? Я на пять лет сяду за решетку из-за парней, которых избил, и девушек, чувства которых ранил?

Я пытался вести себя так, как будто все в порядке. Я ходил на занятия, играл в футбол, пошел даже на Зимний бал. Я вел себя так, как будто каждый мой день – это обычный день из жизни старшеклассника. Но больше я не могу притворяться, что все в порядке. Эбби не в порядке. Дело по убийству Брук не в порядке. Моя жизнь не в порядке.

Каждую ночь я лежу, уставившись в потолок, и думаю о том, как выживу в тюремной камере. Ожидание – вот что самое тяжелое.

– Рид, что случилось?

Сделав вдох, я встречаю обеспокоенный взгляд Эллы. Никакие ласковые слова не справятся со жгучей болью, и я решаю сообщить о своем решении быстро, как сорвать пластырь с раны.

– Я собираюсь подписать сделку о признании вины как можно раньше.

Элла так резко оборачивается ко мне, что теряет равновесие. Я удерживаю ее, но она вырывается из моих объятий и вскакивает на ноги.

– Что ты сказал?

– Я собираюсь подписать сделку как можно раньше. Хочу попросить, чтобы приговор вступил в исполнение с начала следующей недели, а не с первого января. – Я морщусь. – Так будет лучше всего.

– Какого черта, Рид?

Я провожу рукой по волосам.

– Чем быстрее я сяду, тем быстрее выйду.

– Это чушь. Мы можем все уладить. Дина подкупила Руби Майерс, и, значит, у нас появились новые улики…

– Нет никаких новых улик, – перебиваю я ее.

Меня убивает то, с какой силой она цепляется за эту мечту: что каким-то волшебным образом появятся новые доказательства моей невиновности. Ее неспособность смириться с тем, что я сяду в тюрьму, и понять, почему я хочу, чтобы приговор вступил в силу раньше, говорит мне все, что я должен знать.

Я не буду просить ее ждать меня все эти пять лет. Даже мысль об этом делает меня эгоистичным подонком. Она лишит себя всего. Как пройдет ее последний год в школе, если все будут уверены, что ее парень – убийца? А колледж? Может, я и подонок, но не настолько. По крайней мере, не когда речь идет об Элле.

Я возвожу кирпичные стены вокруг своего сердца, этой бесполезной штуковины, и пялюсь в пол, потому что не смогу смотреть в ее побледневшее красивое лицо и произносить все те слова, что сейчас галопом скачут у меня в голове.