Дебра Кент - Разрыв

— Чш-шш, — зашипела я на нее. — Услышит еще.

— Это уже не важно, дочка… — Мама печально улыбнулась.

Пахло дряхлостью, несвежим бельем. Поглощенная заботой о папе, мама перестала следить за собой. Ногти поломались, в рыжих волосах появились седые пряди. Больно видеть папу таким разбитым, но еще мучительнее видеть такие перемены в маминой внешности — внешности женщины, которая и подумать не могла о том, чтобы выйти из дому без макияжа. Даже к ящику за газетами. Я смотрела, как она моет чашки у раковины, на ее расплывшуюся талию, опущенные плечи и старалась думать о чем-нибудь другом.

Только мама опустила чехол на чайник, как зазвонил телефон.

— Не бери трубку, — сказала я, — пусть автоответчик сработает.

Она не согласилась: вдруг это полиция или папин доктор?

— Простите? — раздался ее голос.

Я обернулась. На лице у нее было недоумение.

— Кто это? — спросила она, и я почему-то поняла, что звонок относится ко мне.

— Кто это, мам? Что ему надо?

— Не знаю. Ошиблись, наверное. — Она налила мне еще чашку. — Мужчина какой-то.

— Мама, что он сказал? — У меня сердце упало.

— Говорит: «Скажите вашей дочери, я нашел все, что искал». Ошибся, да?

Я бросилась наверх, лихорадочно дернула дверь и ворвалась в комнату. Сейф. Сейфа нет! Золото пропало. Я кричала и плакала, рвала волосы, одежду. Пол закачался под ногами, навалилась душная безнадежность. Не оттого, что пропало золото, — человек, бывший моим любовником, вломился в дом умирающего и стащил сейф своими грязными лапами! Я рассказала маме о своих подозрениях. Она чуть ли не с отвращением посмотрела на меня, скрестила руки на груди и прошептала:

— Во что ты вляпалась, Вэлери?

Я чуть снова не заплакала, как пристыженный ребенок. Мама настаивала, чтобы я позвонила в полицию, но что я могла им сказать? Что мой бывший любовник украл золотые слитки, которые я сама стащила у своего почти уже бывшего мужа? Я сказала маме, что сама разберусь. Потом помогла ей убрать разгром в доме, уложила в постель рядом с папой и захлопнула за собой дверь. Забралась в джип, стоявший на дорожке перед их домом, заперла все дверцы и долго сидела в нем.

На сегодня все.

В.

Проснувшись, первым делом вычислила, что браку моему придет конец меньше чем через двадцать четыре часа. Вроде бы должна прыгать от радости, но на самом деле чувствую себя как змея, вылезающая из кожи. Чтобы развеяться, направилась в тренажерный зал — физические нагрузки снимают нервное напряжение. Взяла потрепанный журнальчик, нашла свободную «бегущую дорожку». Через девять минут и четырнадцать сброшенных калорий на соседний тренажер взобрался Бен Мерфи. Одарил меня одной из своих нечаянных светлых улыбок.

— Ты заметно поздоровела, — сказал он.

У нас в семье «поздоровела» означает «растолстела», но я надеюсь, что Бен употребил это слово в его первоначальном значении.

Бен Мерфи похож на соседского ретривера. Каждый раз при виде меня светится идиотским счастьем. Он рассказал, что этим летом они с сыном отправятся в путешествие по стране — посещать места исторических сражений. Лично я даже представить себе не могу худшего способа провести отпуск, но у меня хватило совести не сказать об этом Бену.

— Это будет настоящее приключение, — сообщил он, легко достигая 5,9 мили в час (я показывала 3,5 мили в час и уже начинала пыхтеть). — Сначала мы поедем посмотреть на место сражения Мурс-Крик в Северной Каролине, потом, может, заскочим в Национальный мемориал братьев Райт — все равно по дороге. В Южной Каролине посмотрим поле битвы при Копенсе, где британцы наступали на ополчение Пикенса…

Его голос вибрировал от восхищения. Я старалась изобразить интерес, хотя совершенно не понимала, о чем он. Единственное, что я помню про всю эту Гражданскую войну, — «Бегство рабов» Гэрриет Табман. Я купила эту книгу в школьном «Книжном клубе». Помню гладкую обложку с кирпичным рисунком, запах типографской краски, историю храброй Гэрриет. Остальное забыто напрочь. Да и сейчас, когда смотрю национальные программы, я больше внимания обращаю на три сенаторских подбородка, чем на разглагольствования о налоговой реформе.

— …Но самое драматичное — поле битвы на реке Антиетам, близ Шарпсберга, в Мэриленде, — все еще рассказывал Бен. — Это событие знаменует конец первого вторжения на Север Роберта Ли. Более двадцати трех батарей убито и ранено за один день! Подумать только! Двадцать три тысячи человек за один день. Это поражает воображение!

— Да, грандиозно, — отозвалась я.

На самом деле меня поражало другое. Человеку, так не похожему на меня, остроумному, добродушному, непринужденно-искреннему, увлеченному американской историей профессору-химику я, кажется, нравлюсь. Интересно, смогу ли я вернуть былую привлекательность? Возможно ли для меня прочное, устойчивое счастье с читателем журнала «Излучательные квантовые переходы и количественная спектроскопия»? Может, это именно то, что мне нужно. Интересно, каков он в постели. Судя по тому поцелую в машине — бьюсь об заклад, должен быть, как минимум, неплох.

На сегодня все.

В.

Возник новый план: привезти Мэри к нам домой, чтобы мы вместе предстали перед Роджером. Примчалась к Черному озеру, ворвалась в Канареечный переулок, выпрыгнула из машины. Показалось, что сейчас появится Типпи, пузатая кошка, но ее не было. И Мэри, как оказалось, тоже. Шторы были плотно задернуты, как в прошлый раз, но теперь я поняла, что за этими окнами нет ни души. Приложила ухо к двери — ни музыки, ни звяканья кастрюль. Я постучала тихо, потом сильнее, потом забарабанила в дверь — тщетно. Зашла за дом и постучала в окно. От стука оно открылось.

Дом был пуст. Ни плетеной мебели, ни полок, ни даже моей убогой картинки — ничего не осталось! Я позвала Мэри и прислушалась: вдруг раздадутся легкие шаги? Тишина!

Как она могла так быстро исчезнуть? Куда она делась? Мне вдруг ужасно захотелось кинуться обратно к джипу — такое бывало в детстве, когда без всякой видимой причины я неслась из подвала на свет, полумертвая от страха.

Позвонила по сотовому Либби. Электронный голос сообщил, что этот номер больше не обслуживается. Мне не терпелось поделиться с кем-нибудь. Позвонила Омару, его секретарша сказала, что он будет отсутствовать целый день. Я позвонила Бетси, лучшей подруге, — у нее никто не брал трубку. По дороге к дому я проехала мимо Бена Мерфи и помахала ему, но он смотрел сквозь меня, будто впервые видел. Я никогда не была так безнадежно одинока. Взглянула на часы — полдень. Омар говорил, уведомление о разводе принесут между часом и двумя. Надо успеть домой вовремя. Нервы были натянуты, по всему телу бегали мурашки.

Едва войдя в дом, сразу услышала Роджера — он безмятежно распевал в душе. Забрела в большую комнату, включила телевизор, потом выключила. Раздражало это бубнение, мелькающие картинки. Голова словно наполнилась гелием, как воздушный шар. Запросто могла бы вылететь в форточку или взорваться. Шум воды в трубах прекратился. Роджер вышел в холл.

«Ты уже дома, любимая?»

«Да, милый».

Голос сорвался, и последнее слово прозвучало сдавленным кваканьем. Я нервно поглядывала на окно. Омар сказал, что уведомление о разводе должен принести представитель шерифа, но машина, остановившаяся у ограды ровно в час, была обычным «фордом» без опознавательных знаков. Из нее выбрался мужчина в футболке и джинсах. Я рассудила, что у представителя шерифа есть дела поважнее, чем развозить неверным мужьям уведомления о разводе, а этот парень, видимо, простой клерк.

Посыльный сверил адрес на конверте с табличкой на почтовом ящике. Решила пойти в дальнюю комнату, чтобы дверь открыл Роджер. Оттуда был слышен стук в дверь и шаги вниз по лестнице.

«Роджер Тисдейл?»

Остальное я не разобрала.

Вернулась в переднюю. Роджер стоял, уставившись на конверт.

«Что бы это могло быть?» — размышлял он вслух.

«Не знаю, — сказала я. — Почему бы его просто не распечатать?»

«Потрясающая идея!»

Он широко улыбнулся и разорвал конверт. Вытащил бумаги, прочел их, но ничего не сказал.

«Ты ничего не хочешь сказать?»

Меня давило какое-то недоброе чувство. Что-то было не так. Роджер только улыбнулся.

«Ну ты и шлюха, знаешь ли! — Он протянул мне листок. — Это скорее к тебе относится, ласточка моя».

Я выхватила бумагу у него из рук. Сперва я поняла только, что это картинка, фотография, точнее, ксерокопия фотографии с подписью внизу. Я почему-то подумала, что это вырезка из газеты, новый тип оповещения о разводе, — бывают же в газетах свадебные объявления! Мой затуманенный ум искал хоть какой-то поддержки.

Присмотрелась и поняла: на фото мы с Эдди в постели. Я читала подпись снова и снова, целиком и по буквам, не понимая ее смысла и не веря ему.

Там было только: «Ты проиграла».

По телу прошла горячая волна, я не понимала, что произошло. Этого не может быть. Мой муж ехидно улыбался, как гиена. Я перевела взгляд на бумагу и смотрела на нее долго, до боли в глазах. Этот снимок мог сделать только один человек. Если я когда-нибудь доберусь до нее, то, клянусь, разорву на части.

«А ты чего ожидала, бесценная моя? — прищурился Роджер. — Ну-ка, давай подумаем… Может быть, это… наверно, уведомление о разводе? — Он запрокинул голову и захохотал. — Ты бы посмотрела на свою физиономию! Бесподобно! Бесподобно!» — повторял он сквозь хохот, вытирая слезы в уголках глаз и тыча в меня пальцем.

Я схватила трубку и набрала номер Либби.

«Дай подумать! — захрюкал Роджер. — Звонишь своему частному детективу, да?»

Откуда он знает?! Я швырнула трубку обратно, выбежала к джипу, заперла двери и нашла сотовый. Роджер стоял в дверях и хохотал еще громче.

После нескольких гудков я снова услышала сообщение, что номер не обслуживается. Позвонила Омару, но секретарша не захотела меня соединять. Когда я представилась и сказала ей, что у меня срочный разговор, она заявила, что босс не берет сейчас новых клиентов. После лихорадочных уверений, что я не новый клиент, что я уже заключила с ним договор, она сказала, что моего имени нет в папках с делами.

«Это невозможно! — закричала я сквозь комок в горле. — Посмотрите внимательно: РАЙАН, Р-А-Й-А-Н. Или, может быть, Тисдейл, фамилия мужа. Т-И-С-Д-Е-Й-Л».

«Ладно, — вздохнула секретарша, — посмотрю еще раз».

Я ждала, прикусив щеки изнутри. Пожалуйста, Боже милосердный, помоги мне!

«Шэрон Райан?»

«Нет, нет, это не я!»

Я начала задыхаться.

«О! Подождите, вот идет мистер Слаадк. Посмотрим, может, он поговорит с вами».

Она положила трубку на стол и отошла. «Конечно, поговорит, — подумала я. — Идиотка!» Но в трубке раздался ее голос, а не его. Секретарша вздохнула:

«Извините. Я была права, мистер Слаадк сейчас не берет новых клиентов. Хотите поговорить с кем-нибудь из его коллег?»

«Я же вам сказала! Я не новый клиент! — Мой голос бился о стенки джипа, кровь стучала в ушах. Я чуть не плакала. — Ну пожалуйста! Поверьте, он же мой адвокат! Ради всего святого! Хорошо?»

Мне послышалось, что она тоже сказала «Хорошо». Минуту спустя стало ясно: это было эхо моего собственного голоса из идиотского сотового. Секретарша просто положила трубку, я говорила сама с собой.

Откинувшись в водительском кресле, я пыталась справиться со страшной усталостью, внезапно навалившейся на меня. Чисто физическое желание закрыть глаза, уснуть, убежать от всего происходящего. Роджера уже не было в дверях. Я выехала за ворота и повернула в город. Просто куда глаза глядят. Я знала только, что мне нужно двигаться.

Сотовый зазвонил. Роджер.

«Я знаю, ты сейчас не в настроении со мной разговаривать, но хочу напомнить: в два у меня репетиция. Тебе придется забрать Пита. Ладно?»

«Ладно!»

Я нажала отбой.

Вспомнила Мэри. Бедная девочка! Что Роджер с ней сделал? Надо связаться с этим типом из «Классных леди», сообщить ему, что Мэри исчезла. Голова шла кругом. Оказалось, я стою у офиса Омара Слаадка. Заехала на площадку для парковки, закрыла джип и понеслась в здание. Нажала кнопку лифта, не утерпела, побежала по лестнице. Секретаршу я тут же узнала — растрепанная рыжая голова, бровь проткнута серебряным кольцом.

«Я приехала поговорить с Омаром Слаадком и не уеду, пока не сделаю этого».

Она взглянула на меня с неистребимой корректностью и нажала кнопку.

«Мистер Слаадк, здесь миссис Райан, хочет вас видеть. Она отказывается уйти, пока вы с ней не поговорите. — Секретарша повернулась ко мне: — Присаживайтесь, сейчас он выйдет».