У Элинор теперь почти не оставалось времени и она торопливо начала улаживать свои дела с ювелиром, и почти договорилась, когда у нее за спиной возник другой джентльмен. Она повернулась к нему и с удивлением узнала своего брата.

Место их случайной встречи как нельзя лучше подходило к их товарно-родственным отношениям. Элинор искренне обрадовалась сводному брату, он тоже не сделал вид, что не знает двух барышень и, что было им особенно приятно, учтиво расспросил о самочувствии их матери.

Как выяснилось, он и его супруга миссис Фанни приехали в Лондон два дня назад.

– Я очень хотел навестить вас еще вчера, – сказал Джон, – но это было невозможно, так как мы должны были сначала показать Гарри диких зверей в Экзетер-Эксчендж, и мы провели весь день там с миссис Феррарс. Гарри там очень понравилось. А сегодня утром я дал себе слово обязательно зайти к вам, если, конечно, выкрою хоть полчаса времени, потому что всегда много дел, когда долго не был в столице! Я приехал заказать для Фанни собственную печать. Но завтра я обязательно зайду к вам на Беркли-Стрит и с удовольствием официально представлюсь вашей миссис Дженнингс. Я понял, что это хорошая женщина с очень хорошим состоянием. Кстати, Миддлтоны, говорят, тоже ей под стать. Вы должны нас с ними познакомить. Так как они приходятся дальними родственниками моей тещи, то я был бы рад выразить им свое уважение. Вам повезло с соседями в Бартоне, насколько я понимаю.

– Право же, великолепные соседи. Они сделали всё, чтобы мы чувствовали себя комфортно и стали нам лучшими друзьями.

– Я чрезвычайно рад это слышать, честное слово, чрезвычайно рад. Но, как бы там ни было, это люди с очень большим достатком. Они хорошо относятся к вам, и каждые знаки вежливости и расположения к вам должны быть использованы вами с умом. Следовательно, вы хорошо устроились в своем коттедже и ни о чем не желаете. Эдвард дал нам очень приличное описание места, и достаточно полное по – своему, и он сказал, что, похоже, вы там пришлись ко двору, несмотря на всякое. Это было большое удовольствие для всех нас, услышать это… я вас уверяю.

Элинор было неловко за своего брата, и она не видела необходимости отвечать ему, тем более появился слуга миссис Дженнингс и сообщил, что она ждет барышень у дверей магазина.

Мистер Дэшвуд проводил их вниз по лестнице, где и был представлен миссис Дженнингс, и повторив свое заверение, что обязательно завтра нанесет им визит, удалился.

Его вексель о визите был полностью оплачен. Он явился с извинениями за свою жену, которая не смогла прийти, так как очень ухаживает за своей матерью и не может оставить ее. Миссис Дженнингс, успокоила его, что она не придерживается строгих правил этикета, так как они все двоюродные родственники, или что-то вроде этого, и с удовольствием примет миссис Дэшвуд, когда той позволят обстоятельства. Джон вел себя на удивление сдержанно и почтительно, а по отношению к миссис Дженнингс – особенно изыскано. А на полковника Брэндона, который появился вскоре после него, он посмотрел с неподдельным интересом и надеждой, что этот новый контакт окажется весьма полезным, а джентльмен – весьма состоятельным.

Он пробыл у них, как и планировал накануне, полчаса и попросил Элинор проводить его к сэру Джону и леди Миддлтон, чтоб представить его им. Погода была на удивление хорошая, и она с готовностью согласилась. Как только они вышли из дома, он нетерпеливо спросил ее:

– А кто, этот полковник Брэндон? Он богат?

– Да, у него очень хорошее имение в Девоншире.

– Ах, как я рад этому! Он выглядит истинным джентльменом. Я думаю, Элинор, что могу тебя поздравить с перспективой хорошо устроиться в этой жизни.

– Меня? Брат, почему меня?

– Ты ему нравишься. Я внимательно смотрел за ним, и я уверен в этом. А как велико его состояние?

– Я точно знаю, что около двух тысяч фунтов годового дохода.

– Две тысячи годовых, – повторил он, затем добавил с большим энтузиазмом, – Элинор, я желаю от всего сердца, чтоб оно увеличилось в два раза, когда станет твоим!

– Право, приятно слышать, – улыбнулась Элинор, – но я не думаю, что полковник Брэндон имеет виды на меня.

– Ты ошибаешься! Элинор, ты слишком ошибаешься. Только маленькая проблема с твоей стороны удерживает его. Возможно, он нерешителен, так как твое небольшое приданое отпугивает его, или его отговаривают добрые друзья. Но некоторое их расположение и воодушевление, которое эти люди могут ему дать, решат дело, даже несмотря на его собственные желания. И здесь нет причин, почему бы тебе не подумать о нем. Это, конечно, не означает, что некоторые маленькие шаги в его сторону (ну, ты понимаешь какие!), не следует предпринять… ну а различные условности, я думаю, что ты достаточно разумна, чтоб не обращать на них внимания! Полковник Брэндон – зрелый мужчина, и я желаю только, чтоб он увлекся тобой! Буду рад вашему союзу! Это было бы всем выгодно. Короче говоря, это то, – понизив голос, он окончил, – что могло бы устроить все стороны, – и, поправив себя, – я имел в виду, что ваши друзья были бы рады этому. И Фанни тоже, так как очень переживает за вас. Она очень сердечная женщина. Думаю, это было бы большой радостью для нее, о чем она не раз уже говорила мне.

Элинор промолчала в ответ.

– Это было бы просто замечательно, – не унимался брат, – даже забавно, если Фанни вдруг получила бы нового брата, а я – сестру в одно и то же время! Пожалуй, это просто чудесно!

– А что, мистер Феррарс женился? – спросила Элинор, заканчивая разговор.

– Не то, чтобы точно решено, но, похоже, что так и будет. У него самая замечательная мать. Миссис Феррарс – очень решительная женщина, заявила, что отдаст ему тысячу фунтов годового дохода, если его выбор ее удовлетворит. Леди зовут «Благородная» мисс Мортон, она единственная дочь лорда Мортона, с тридцатью тысячами фунтов годового дохода. Замечательный союз для двух сторон, и я не сомневаюсь, что скоро он состоится. Тысяча фунтов в год – достаточно большая сумма для матери, чтоб больше не вмешиваться в дела сына, но у миссис Феррарс очень честолюбивые планы. Могу предоставить вам и другой пример широты ее взглядов. Однажды, когда мы только что приехали в Лондон, поверьте, что деньги не были в достатке тогда у нас, она вручила Фанни чек на две сотни фунтов! И это было очень приятно, поэтому мы живем «на широкую ногу» здесь.

Он помолчал, дожидаясь ее восхищения добродетельностью миссис Феррарс, но она спокойна ответила.

– Ваши расходы как в городе, так и дома должны быть разумными, но ваш доход и так не мал.

– Не такой уж и большой, могу сказать. Я не собираюсь жаловаться, но вместе с тем, он на удивление маловат, но, я надеюсь, со временем все же увеличится. Соседство с имением Норланд-Коммон, граница которого сейчас приблизилась к нашей, очень сокращает доходы. И я тоже сделал небольшую покупку полгода назад. Приобрел ферму Ист-Кингхам, вы знаете ее, там когда-то жил старый Гибсон. Земля была полностью неинтересна для меня со всех точек зрения, но так глубоко вклинилась в мои владения, что я почувствовал, что должен ее купить. Я не мог позволить ей попасть в чужие руки! Мужчина должен платить за свои убеждения! И эти убеждения стоили мне кучи денег.

– Вы считаете, что заплатили за нее больше, чем она действительно стоила, вы так думаете?

– Нет, почему же. Я так не думаю. Я вынужден был сразу же продать ее, на следующий день, и за еще большую сумму. Но я не воспользовался полученными деньгами, так как цены на акции упали, и если б мой банкир не имел под рукой этой необходимой суммы, вынужден был бы продать часть ценных бумаг с большими убытками.

Элинор смогла только улыбнуться.

– Следующие большие расходы я понес, когда приехал в Норланд. Ваш покойный отец, как вы помните, завещал все имущество имения Станхилл (и достаточно лакомый кусок!) вашей матери, в связи с чем, нам пришлось приобретать много столовой и домашней утвари, посуды и прочего, что б заполнить пустые места в доме. Вы можете себе представить, после всех этих расходов, как не богаты мы теперь, и как велико было проявление доброты миссис Феррарс.

– Естественно, – сказала Элинор, – в соответствии с ее широтой взглядов и свободой поведения, я думаю, вам легко жить с такой тещей.

– Через год или два наше финансовое положение наладится, я думаю, – сказал он серьезно, – но сейчас, все равно, очень много других дел и расходов. Еще даже не заложили для Фанни оранжерею, и нет плана цветника.

– А где будет оранжерея?

– Сразу же за домом. Старые ореховые деревья все повалились, и теперь там есть место. Это будет райский уголок, заметный со всех точек парка, и цветник как раз рядом. Будет хорошо! Мы уже выкорчевали весь терновник, который разросся там.

Элинор промолчала и была рада, что Марианна этого не слышит, так как она обязательно расстроилась бы, узнав, что у дома в Норланде спилили ее любимые старые деревья, с такими прекрасными, причудливо изогнутыми ветвями.

Рассказав о своей непреодолимой бедности и пообещав купить сестрам по паре сережек в магазине Грейса, но только в следующий раз, Джон вспомнил о миссис Дженнингс, которой был представлен накануне.

– Она кажется почтенной и влиятельной особой. Всё говорит о ее высоком статусе в Лондоне: и особняк, и стиль жизни и годовой доход. Это очень славное знакомство не только дает нужные связи, но может принести и материальные плоды. Ее приглашение в Лондон говорит лишь об одном, вы понравились этой влиятельной леди. Впрочем, возможно, как и всё семейство Дэшвудов… А когда она умрет, может быть и вы не будете забыты. Она должна много оставить после себя…

– Я об этом даже думать не хочу, вся ее собственность по праву перейдет к ее детям и внукам.

– Но трудно предположить, что она тратит весь свой доход. Наверняка кое-что откладывает про запас и накопила уже предостаточно.

– А не думаешь ли, что более правильно будет оставить это собственным дочерям, чем нам?

– Ее дочери обе удачно вышли замуж, и я не думаю, что она должна о них и впредь беспокоиться. Раз она принимает такое участие в вашей судьбе, то почему бы ей не позаботиться и о вашем будущем, выделив малую толику из своего состояния, которой вам не стоит брезговать. Ничего не может быть более доброго с ее стороны, чем оставить вам кое-что, кроме заботы.

– Но, она на такое даже не намекала! Право, брат, ты очень заботишься о нашем состоянии, но зашел слишком далеко.

– Ну, почему же, – он тут же подумал о себе самом, – раз люди имеют так мало. Да, моя дорогая Элинор, а что случилось с Марианной? Она выглядит не так хорошо, бледна, и очень похудела?

– Последнее время ее нервная система подвергалась некоторым испытаниям.

– Ах, как жаль. В ее возрасте любая болезнь может привести к потере здоровья. Она так мало цвела! Была такая прекрасная девочка в сентябре, каких я когда-либо видел, что могла сразить наповал. Что-то было в ее красоте, что нравится мужчинам. Помню, Фанни сказала о ней, что она скоро выскочит замуж и удачней, чем ты. Совсем не потому, что она хотела задеть тебя, просто это ее поразило. Она ошиблась, как видно. Я теперь сомневаюсь, что Марианна сможет выйти замуж за человека с доходом в пять или шесть сотен фунтов в год, и я очень расстроюсь, если ты не сможешь сделать лучше. Делафорт! Я плохо знаю это место, моя дорогая Элинор, но я бы очень хотел узнать больше о нем. И я думаю, ты будешь рада видеть нас с Фанни среди своих частых визитеров!

Элинор постаралась объяснить ему как могла, что нет никакой надежды на то, что она выйдет за полковника Брэндона. Но брат думал не столько о счастье сестры, сколько о себе и решил сделать всё возможное, чтобы поближе познакомиться с этим джентльменом и способствовать его женитьбе. Теперь он действительно почувствовал, что не сделал для сестер ничего такого, о чем узнали бы другие, оценили его заботу, рассказали бы полковнику Брэндону, и что могло отразиться в завещании миссис Дженнингс. Было ясно, что он все это уже упустил.

Однако сегодня Джону снова повезло, леди Миддлтон была дома, а сэр Джон чуть позже тоже присоединился к ним. Он был, как всегда, рад любому гостю. Хотя мистер Дэшвуд не был большим знатоком лошадей, он сразу усадил его рядом, как своего старого знакомого, а леди Миддлтон молча наблюдала за ним и сочла его вполне достойным джентльменом. Мистер Дэшвуд ушел домой очарованный обоими Миддлтонами.

– У меня прекрасные новости для Фанни, – сказал он, когда они возвращались назад, – Леди Миддлтон, право, сама элегантность! Такая очаровательная дама, что, я думаю, Фанни будет рада сама ее навестить. А миссис Дженнингс тоже достойная женщина, жаль, что не так аристократична, как ее дочь. Твоей сестре даже не надо придерживаться правил приличия, чтоб навещать ее, это меня немного смущает. Впрочем, это вполне естественно, ведь миссис Дженнингс – вдова человека, который сделал деньги неджентльменским способом. Ни Фанни, ни миссис Феррарс никогда бы не подумали, что с ними нам стоит общаться. Но теперь я везу ей в подарок очень приятные новости, они достойны нашего внимания!