Около полудня Элинор, опасаясь ухудшений, которые на некоторое время погрузили весь дом в скорбное молчание, решила, что ей необходимо еще раз проверить слабый пульс сестры. С большим волнением девушка сообщила затем присутствующим, что, по ее мнению, пульс немного стабилизировался. Миссис Дженнингс тоже пощупала пульс больной и внезапно заявила что «грядет скорое улучшение состояния больной». Когда через полчаса Элинор вновь пошла проверить свою сестру, она вдруг ощутила уверенность, что Марианне стало лучше. И правда. Положительные симптомы начали проявляться. Остальные присутствующие подтвердили это. Дыхание больной, ее цвет лица, ее губы – все убеждало в том, что кризис миновал. Еще через полчаса Марианна открыла глаза, посмотрев на сестру ясным взглядом. Сомнения и надежды продолжали бороться в душе Элинор, не давая друг другу выйти наружу, пока в четыре часа в доме вновь не появился мистер Харрис. Его удивление по поводу происходившего окончательно убедило Элинор в произошедшем улучшении состояния Марианны, и она, не в силах сдерживать свои чувства, заплакала от радости.

Марианне становилось всё лучше и лучше, и к вечеру аптекарь во всеуслышание заявил, что кризис миновал. Миссис Дженнингс, учитывая хроническую неточность его диагнозов и предположений, на этот раз поверила эскулапу, воспряла, и с нетерпением отдалась ожиданию полного выздоровления своей подопечной.

Элинор же просто не могла нарадоваться. Для нее это была не только хорошая новость, что Марианна возвращалась к жизни, здоровью, друзьям, и к своей нежно любимой матери. Это было то, что наполняло сердце Элинор состоянием удовлетворенности и чувством искренней благодарности провидению, но которое никак не проявлялось внешне, ни радостью, ни улыбкой, ни словом. В груди Элинор теснились блаженное успокоение и воспрявшая сила духа.

Она провела рядом со своей сестрой, с некоторыми перерывами, весь день, отзываясь на каждый вздох, радуясь каждому признаку выздоровления, стараясь предугадать каждое ее желание и внимательно следя за каждым ее взглядом и движением. Сестра крепла на глазах, и лишь некоторые симптомы еще напоминали о ночном кошмаре, который они все пережили. Но когда Элинор увидела, как Марианна в шесть часов впала в тихий, спокойный, и судя по всем признакам, нормальный сон, она отбросила всякие сомнения.

Приближался час, когда полковник Брэндон должен был бы уже вернуться. В десять часов она подумала, что они еще в пути и ее мать измучена тревожным ожиданием. Да и полковник тоже, возможно, не находит себе места! О! Как же медленно тянется время, как мучительны ожидание и неведение!

В семь часов, пока Марианна еще спала, Элинор спустилась к миссис Дженнингс в художественную гостиную, чтобы выпить чая. Сегодня она не смогла ни позавтракать, ни хорошо пообедать, так как всё время была занята хлопотами у постели больной сестры. Теперь, успокоившись, она почувствовала легкий голод. После чая, миссис Дженнингс посоветовала ей немного отдохнуть перед приездом их матери, и предложила подежурить у постели Марианны, вместо нее. Но Элинор не смогла бы ни отдыхать, ни уснуть и предпочла остаться рядом со своей сестрой пока есть силы. Миссис Дженнингс все же проводила ее наверх, отдохнуть, в небольшую комнату, оставив Элинор наедине со своими мыслями и переживаниями, пока не было никакой необходимости в ее присутствии, а сама вернулась в свою комнату, чтобы написать несколько писем перед сном.

Ночь была холодная и дождливая, северный ветер, завывал за окнами, по стеклам барабанил дождь, но Элинор, переполненная внезапным чувством успокоения, ничего не замечала… Марианна крепко спала, не вздрагивая при каждом раскате грома… А миссис Дэшвуд и полковник Брэндон тряслись в экипаже, не подозревая о вознаграждении, которое они скоро получат за этот временный дискомфорт!

Часы пробили восемь. Еще через два часа Элинор услышала звук подъезжающего к дому экипажа. Она не могла ошибиться, это были самые дорогие для нее люди. Хотя она и не ждала их так рано, но быстро зашла в маленькую гардеробную, открыла крохотное окошечко и выглянула наружу. Она тотчас поняла, что слух ее не подвел. Дрожащие огни экипажа были отчетливо видны. В слабом освещении она разобрала упряжку из четырех лошадей, что еще раз доказывало, как сильно переживала их мать и торопилась к Марианне.

Никогда еще в жизни Элинор не находилась в таком состоянии, она не могла сдерживать нахлынувших чувств. Зная то, что испытывает ее мать в этот момент, ее волнения и ее страхи, которые могло навеять письмо Элинор, зная всё это, она не могла больше контролировать себя. И все, что за этим теперь последовало, произошло так быстро, как только было возможно, она оставила служанку миссис Дженнингс со своей сестрой и устремилась вниз…

Суматоха, которую она застала внизу в вестибюле и в первых приемных комнатах, доказывала, что они уже в доме. Элинор бросилась вперед в художественную гостиную, вошла в нее и увидела… только мистера Уиллингби!

Глава 23

Увидев Уиллингби, Элинор отступила назад в ужасе и едва не бросилась вон из комнаты, хлопнув дверью. Ее рука была уже на ручке двери, когда незваный гость твердым голосом, без мольбы и тревоги, потребовал:

– Мисс Дэшвуд, на полчаса, на десять минут я прошу вас остаться.

– Нет, сэр, – сказала она жестко, – Я не останусь! У вас не может быть со мной никаких дел! Слуга возможно забыл сказать вам, что мистера Палмера нет дома.

– Да, если бы он и сказал, что мистера Палмера со всей его семьей забрал дьявол, то и это, все равно, не отвратило бы меня! Мое дело касается только вас и исключительно вас!

– Меня? – переспросила она почти потрясенно, – Хорошо, сэр, но быстро и, если можно, без лирических отступлений.

– Садитесь, тогда будет и то, и другое!

Она замялась, не зная, что делать. Возможность полковника Брэндона приехать и застать ее здесь с ним, не входила в планы Элинор. Но она пообещала выслушать Уиллингби, и ее любопытство пересилило все приличия. После небольшого замешательства, решив, что доказательства требуют быстроты действия и что свое слово надо сдержать, она молча подошла к столу и села. Он сел напротив, и оба молчали.

– Прошу поторопиться, – сказала Элинор нетерпеливо, – У меня нет времени.

Но гость сидел в каком-то полусне и казалось ее не слышал.

– Ваша сестра, – сказал он внезапно, – теперь вне опасности, я слышал это от слуги. Слава Богу! Но, правда ли это?

Элинор не ответила ни слова. Он повторил свой вопрос с еще большей настойчивостью.

– Ради бога, скажите же мне, лучше ей или нет? Она уже вне опасности?

– Мы надеемся, что ей лучше.

Он поднялся, и начал расхаживать по комнате.

– Если бы я только знал об этом полчаса назад! Но, раз я здесь… – продолжал он с живостью, сев на свое место, – Что это означает? Прежде всего, мисс Дэшвуд, возможно, это в последний раз, разрешите быть нам обоим откровенными друг с другом, – сильная краска залила его щеки, – Вы считаете меня негодяем или дураком?

Элинор посмотрела на него с большим удивлением, чем прежде. Она начала думать, что он пьян. Такой странный визит и такие странные манеры! Но выглядело все именно так, и с такими впечатлениями она немедленно встала, сказав:

– Мистер Уиллингби, я вам убедительно советую отправляться назад в Комбе. У меня нет никакого настроения оставаться с вами здесь еще. Если у вас есть какое-то дело ко мне, то давайте поговорим об этом завтра!

– Я вас понимаю, – ответил он, с выразительной улыбкой и достаточно спокойным голосом, – Да, я очень пьян сегодня. Пинты пива Портер с холодным мясом в Мальборо было достаточно для этого…

– В Мальборо?! – воскликнула Элинор, все более и более не понимая, что же он хочет такого.

– Да, я покинул Лондон этим утром в восемь часов, и только десять минут я потратил, чтобы перекусить в Мальборо.

Его настойчивость и весьма трезвый взгляд, когда он говорил, убедили Элинор в том, что, похоже, не алкоголь привел его сюда и заставил так бестактно приехать в это время в Кливленд. Через несколько мгновений она сказала:

– Мистер Уиллингби, я надеюсь, вы понимаете, что после всего происшедшего, ваш визит сюда должен быть настолько важным, чтоб заставить вас нанести его без вашего желания. Это только одно может извинить вас! Так, что же вы хотели?

– Я хотел, – сказал он серьезно, – чтобы, вы ненавидели меня меньше, чем сейчас! Я хочу сделать чистосердечное признание, частично объяснить того, что произошло в прошлом, открыть вам свое сердце и убедить вас, что я не всегда был болваном и мошенником. Все это, чтобы получить прощение Ма…, вашей сестры!

– Это и есть истинная цель вашего визита?

– По правде говоря, да, – был его ответ, с теплотой в голосе, которая напомнила ей того, старого Уиллингби из их прошлого, и, несмотря на предубеждение, она подумала, что он не лжет.

– Если это все, то вы можете быть полностью удовлетворены. Марианна уже простила вас и достаточно давно.

– Она это сделала?! – воскликнул он таким же искренним тоном, – Тогда она простила меня еще до того, как должна была это сделать! Но теперь она меня опять простит, без всякой причины! Теперь вам надо меня выслушать!

Элинор кивнула головой.

– Я не знал, – начал он после небольшой паузы, изучая ее реакцию и собираясь с мыслями, – как вы оцениваете мое поведение по отношению к вашей сестре, или какие дьявольские мотивы вы мне приписываете. Возможно, вы вряд ли подумали лучше обо мне и осудили меня, поэтому вы должны выслушать все. Когда я в первый раз появился в вашей семье, у меня не было никакого другого желания кроме, как просто хорошо провести время. Я должен был остаться в Девоншире и сделать пребывание там более приятным, чем делал это раньше. Ваша сестра, милая девушка, и ее наивная манера поведения не могли оставить меня равнодушным, и ее внимание по отношению ко мне, почти с самого начала, было так удивительно! Потом я понял, что это за чувство и кем для меня стала она! Но мое сердце было таким расчетливым! Я не скрою, что на первых порах ее любовь льстила моему тщеславию. Безразличный к ее счастью, заботящийся только о своем собственном развлечении, я давал волю своему чувству, которое было лишь снисхождением, увлекал ее в любовные сети и даже не думал отвечать ей взаимностью.

Тут мисс Дэшвуд подняла свои глаза и, посмотрев полным ненависти взглядом, прервала его:

– Это невыносимо, мистер Уиллингби! Для вас – все это говорить, а для меня – все это выслушивать! Такое начало нашего разговора ни к чему хорошему не приведет! Не заставляйте меня выслушивать с болью то, что вы сейчас смакуете!

– Я настаиваю на том, чтобы вы выслушали все полностью, – ответил он. – Мое наследство не было большим, а я всегда был расточителен, особенно в обществе людей, имеющих большие доходы, чем мои. Каждый год, после того, как я стал самостоятельным или даже раньше, я думаю, прибавлял мои долги. И только смерть моей кузины миссис Смит, освободила бы меня от них. Хотя это все еще не было утверждено и, возможно, было далеко от действительности. Поэтому было решено, что мне надо жениться на состоятельной женщине с большим приданым. Но мои отношения к вашей сестре не были отношениями такого рода. Поэтому с эгоизмом, пустотой и жестокостью, без внимания к окружающим, даже, несмотря на ваши пристальные взгляды, мисс Дэшвуд, которые многое говорили, я вел себя так, что привлекал ее к себе, не собираясь отвечать взаимностью. Но одно только можно было сказать про мое тогдашнее состояние, что я и представления не имел, что такое настоящая любовь! Но разве я знал вообще ее? Конечно, в этом можно усомниться, но если бы я, хоть раз любил по-настоящему, разве бы я пожертвовал своими чувствами ради тщеславия и алчности? Или вообще, мог ли я пожертвовать ею? Но, я это сделал, и женился на другой! Вырвавшись из сравнительной бедности, которую она и ее общество избегали всеми средствами, я поднялся до богатства, но потерял при этом все, что могло его сделать счастливым и благословенным!

– Но вы… сделали это…, – сказала Элинор, немного помедлив, – несмотря на свою привязанность к ней…

– Противостоять такому очарованию и противится такой нежности!!! Есть ли не свете человек, которой способен был бы хоть раз отказаться от этого! Да, я обнаружил себя в ужасном состоянии, искренне полюбив ее! И счастливейшими часами моей жизни были те, которые я провел с ней, когда я чувствовал, что мои желания были чистыми и благородными, а мои чувства искренними!!! И даже потом, как бы ни было, когда полностью понимал уже свое отношение к вашей сестре, я позволил себе различные уловки, ото дня ко дню отодвигая момент, когда надо было бы сделать предложение о помолвке, хотя мои чувства и заставляли меня это сделать! Я не буду ничего доказывать, но остановлюсь здесь, чтобы подчеркнуть нелепость, или еще хуже, чем нелепость, когда добровольно не помолвил свою судьбу с той, с которой честь уже связала. События показали, что я был просто ловким дураком, избегавшим с большой осторожностью возможности объявить о своих чувствах миссис Смит, что могло сделать меня презренным и навсегда лишить ее наследства! Но, наконец, мое решение было принято. Я решил, что как только застану ее одну, то расскажу ей о своих отношениях с Марианной. Но именно за это время, за эти два часа, которые я провел, ожидая возможности видеть ее одну, так получилось, что несчастные обстоятельства перечеркнули все мои решения, и с ними все мое спокойствие. Ей рассказали о нашей тайне, – здесь он замешкался и опустил глаза, – Миссис Смит как-то узнала обо всем сама! Или другие ей нашептали! Я могу только предположить, кто это сделал, зная чьи интересы были в том, чтобы лишить меня ее милости, дел и связей! Но, здесь мне нет необходимости объясняться дальше, – он добавил, глядя на нее с преувеличенным значением и с вопросом во взгляде, – ваши близкие отношения с сестрой… вы, возможно, уже слышали всю эту историю?