Джейн Остин - Разум и чувства

И Эдвард протянул Элинор то самое письмо.

«Сударь, будучи почти уверенной в том, что уже давно потеряла Вашу привязанность, я считаю себя свободной, чтобы предложить свои чувства другому, с которым я рассчитываю быть так же счастлива, как прежде надеялась быть счастлива с Вами, но я могу лишь презреть руку, ежели сердце отдано другой. Искренне желаю Вам найти свое счастье в будущем с другой избранницей, так как наши отношения не всегда были правильными, хотя и не по моей вине. Я надеюсь, что Вы не станете сердиться на меня, как я не сержусь на Вас. Ваш брат покорил мое сердце, и мы теперь не можем жить друг без друга, и только что вернулись от алтаря. Теперь мы находимся по пути в Девоншир, где Ваш дорогой брат не ожидал так скоро очутиться. Больше не буду Вас беспокоить своими строчками. Остаюсь искренне Ваша, подруга и сестра

Люси Феррарс»

Элинор прочитала и вернула его без комментариев.

– Я не спрашиваю вашего мнения по поводу его содержания, – сказал Эдвард, – такого письма я уже давно не получал от нее, наверное, с тех времен, когда мы еще не были знакомы. Для сестры оно достаточно плохое, а что касается жены… И как только я мог умиляться тем, что она писала раньше, и читать все, что она пересылала за это время нашей с ней… наших с ней деловых отношений. Это единственное письмо, в котором содержание компенсирует ошибки стиля.

– Как бы там ни было, все это прояснилось, – сказала Элинор. – И ваша мать теперь наказала сама себя, так как, лишив одного своего сына благосклонности в пользу другого, она теперь не может быть спокойна. К тому же такая невестка, как Люси, которую она так не хотела видеть, и поэтому лишила вас всего, все-таки досталась ей, благодаря Роберту.

– Ее это еще больше ранило, так как Роберт всегда был ее надеждой и любимцем, и по той же причине она простит его скоро.

Что именно произошло и какие сейчас между ними в действительности отношения, Эдвард не знал. Предпоследнее письмо от Люси, которая была единственной связью, было получено давно, а с остальными членами семьи он давно не поддерживал отношений. Получив ее прощальное послание, он думал только об одном – найти ближайшую дорогу до Бартона, отбросив все условности, даже мимолетную ревность к полковнику Брэндону и правила приличия, он понесся туда, где мисс Дэшвуд приняла его достаточно холодно. Что он скажет потом об этом месяцев двенадцать спустя, будет касаться только мужа и его жены.

Теперь Элинор не сомневалась, что Люси намеренно ввела в заблуждение их слугу Томаса, чтобы досадить Элинор. Эдвард тоже не ожидал от Люси такого коварства, так как до недавнего времени видел в ней только лучшие стороны. Да, он признавал, что ей немного не достает образованности, и даже подумывал со временем восполнить этот недостаток, но до последнего письма считал ее, девушкой, добросердечной, и нежно привязанной к нему. И ничто не помешало бы ему жениться на ней, если бы сама невеста вдруг не передумала идти с ним под венец.

– Я в свою очередь думал, – сказал он, – что не зависимо от моих чувств, следует предоставить ей самой решать разрывать со мной помолвку или нет. Когда моя мать лишила меня всего, и друзья отвернулись от меня, в такой ситуации, что меня могло ожидать в будущем, и она так горячо принимавшая участие в моей судьбе и готовая разделить все невзгоды, на что бы она рассчитывала? И даже сейчас, я не знаю, что ее побудило так поступить: выйти за человека, с которым почти нет ничего общего, или за того, с которым есть, но у которого только две тысячи фунтов всего. Она не могла предвидеть, что полковник Брэндон предоставит мне кров.

– Нет, но она должна была предвидеть, что что-то должно было произойти хорошего в вашей жизни! Да ей и делать ничего не надо было, только просто поддерживать вашу помолвку. Предложение его видимо было очень весомым, и ее друзья посоветовали, что если это не выйдет, то лучше стать потом вашей женой, чем остаться одинокой.

Эдвард, разумеется, тотчас ответил, что ничего не могло быть более предсказуемым в этих обстоятельствах, чем поведение Люси.

Элинор побранила его, тихонько, как только это умеют делать настоящие леди, делая себе же комплимент, что он слишком много времени видно проводил в Норланде, хотя мог его проводить и с ней.

– Ваши взаимоотношения, право, были двусмысленные, – сказал она, – потому, что – независимо от моего расположения к вам, наши отношения строились только на иллюзиях и не могли дальше продолжаться, тогда как ваши с ней уже имели серьезные основания – помолвку.

Он мог оправдать себя лишь тем, что обманулся в своих чувствах и сделал ошибку, объявив о помолвке.

– Я не боялся встречаться с вами, так как считал, что мое сердце находится далеко от того рокового места, и что я достаточно привязан к ней. Я чувствовал, что я начинаю благотворить вас, но я повторял сам себе, что это всего лишь дружба, и только, когда я начал сравнения между вами и Люси, я понял, как далеко я зашел! После этого, я сделал другую ошибку, слишком много проведя времени в Сассексе, и решение, которое мне тогда пришло, означало, что я никому не причинил вреда, и что мои страдания – это мое личное дело.

Элинор улыбнулась и покачала своей головой.

Эдвард воспринял с радостью известие, что полковник Брэндон должен на днях приехать в коттедж, так как хотел не только получше познакомится с ним, но и иметь возможность убедить полковника его в том, что не обижается на условия, на которых он получает домик в Делафорде, вопреки некоторым слухам.

Теперь он крайне удивил всех, что еще ни разу не был там. Но его слабый интерес ко всему этому означал, что он во всем надеется на Элинор, которая больше знала о состоянии земли сада, дома, аренды и прочего, так как слышала это от полковника Брэндона.

Только один вопрос после этого остался нерешенным, у них было взаимопонимание и чистое чувство, они прошли сквозь трудности и победили, но так и не нашли, на что же они будут жить? Эдвард имел только две тысячи фунтов, а Элинор – одну, что вместе с жилищем в Делафорде и составляло их собственность. Миссис Дэшвуд не имела возможности им чем-либо помогать, а на три сотни и пятьдесят фунтов годовых доходов с капитала, они не могли рассчитывать на достаточный уровень жизни.

Эдвард в тоже время не терял надежду на какие-то изменения в настроении его матери, что могло немного улучшить их материальное положение. Элинор же не имела такой надежды, так как считала, что тем, что Эдвард выбрал ее, а не мисс Мортон, было, говоря языком его матери «из двух зол меньшее» и не считала, что и Роберт постарается помириться со своей матерью.

Через четыре дня после приезда Эдварда появился полковник Брэндон, к полному удовольствию миссис Дэшвуд, впервые с момента возвращения домой, она принимала общество, насколько ее дом позволял. Эдвард имел привилегию первого гостя и оставался в коттедже, так как полковник Брэндон каждый вечер уходил в свои апартаменты в Бартон-Парке, откуда он возвращался каждое утро рано, так что мешал первому тет-а-тет’у влюбленных за завтраком.

Три недели, проведенные в Делафорде, где у него, похоже, не было другого занятия, кроме как вычислять разницу между тридцатью шестью и семнадцатью годами, привели его в растерянность, поэтому в Бартоне, чтобы рассеять его унылость, потребовалось всё очарование Марианны, вся ее доброжелательность и гостеприимство ее матери. Поэтому среди таких друзей и такого внимания он не мог не повеселеть. Слухи о браке Люси до него не дошли, он не имел ни малейшего представления о произошедшем, потому первые часы после приезда ему оставалось только слушать и удивляться. Миссис Дэшвуд рассказал ему всё в мельчайших подробностях и напомнила, что его услуга мистеру Феррарсу в конечном счете привела к благополучию Элинор.

Нет необходимости объяснять, что джентльмены, имеющие хорошее мнение друг о друге, сейчас сблизились еще больше. Одного сходства в благородстве помыслов, здравом смысле, характерах и взглядах на вещи, возможно, было бы предостаточно, чтобы они стали друзьями. Но к тому же оба были влюблены в родных сестер, а потому между ними мгновенно возникло родство душ, которое при других обстоятельствах потребовало бы долгих лет.

Наконец, пришли письма из Лондона, которые еще несколько дней назад так ждала Элинор, но теперь они стали ей безразличны. Миссис Дженнингс описала восхитительную сказку о том, как одна замечательная девушка теперь живет далеко-далеко, а ее воздыхатель мистер Эдвард с разбитым сердцем, утирает слезы в Оксфорде.

– Я думаю, что ничто не бывает в мире таким лукавым, – продолжала она, – как Люси. Всего за несколько дней до этого она заехала ко мне на пару часов. Никто ничего не понял о том, что произошло, никто, даже Ненси, бедняжка, которая пришла ко мне на другой день вся в слезах. Она оплакивала бедного мистера Феррарса, собиралась немедленно уехать домой в Плимут, но не знала, как добраться туда из Лондона… А Люси, разумеется, перед свадьбой одолжила у нее все деньги, чтобы принарядиться к венчанию, и наивная Ненси осталась ни с чем в кармане, поэтому я была рада дать ей пять гиней, чтоб добраться до Бургасса, в надежде, что ей снова по пути встретиться тот самый доктор. А неблагодарность Люси, которая никого не взяла с собой в экипаж, обидела ее больше всего!

Но, Боже мой! Бедный Эдвард! Я не могу не думать о нем, но ты должна послать за ним и привезти его в Бартон, и мисс Марианна должна постараться утешить его.

Мистер Дэшвуд писал им об этой скоропостижной свадьбе сдержанно и печально. Он беспокоился о многострадальной миссис Феррарс, которой не повезло с невесткой, о несчастной Фанни, которая снова переживает горе от собственного ума. Говорил о том, что предательство Роберта непростительно, но еще более безобразно поведение Люси, и умолял ни о ком из них не упоминать в присутствии миссис Феррарс. Секретность, с которой они вели все эти приготовления к свадьбе, чтобы не помешать браку, еще больше усугубляли их преступление. И наконец, брат искренне жалел, что Эдвард всё-таки не женился на Люси, так как это избавило бы семью от нового горя. И далее он продолжал:

«Миссис Феррарс до сих пор не упоминает его имени, и не говорит о нем, что вполне понятно. Но он и сам виноват, так как за это время ни написал ни строчки домой, вероятно, боясь ответных мер. И я ему намекнул, про весточку из Оксфорда, что было бы неплохо для него. Как считаем я и Фанни, в которой он все напишет, и пошлет как будто сестре, а та при случае покажет ее матери. Возможно, что гнев миссис Феррарс сменится на милость по отношению к Эдварду, так как она все же любит своих детей.

Это место было особенно интересно Эдварду. Так как речь могла идти о попытке возвращения его части наследства.

– Посылать письмо с подробным описанием ситуации! – повторил он – неужели оно поможет мне вернуть назад мою мать и средства. И лишить всего такого Роберта! Я не буду такого писать! Я родился гордым, и счастливым, но возвращать все таким низменным способом, не хочу! Рассчитывая на вспышку гнева моей матери против Роберта в аналогичной моей неудавшейся женитьбе?!

– Вы можете лишь попросить прощения и всё объяснить, – сказала Элинор, – потому, что от вас отреклись, и я, думаю, что кроме того, вы уже помолвлены с другой, которая может быть и не так сильно станет раздражать вашу мать.

Он согласился.

– И когда будет получено прощение, – продолжала Элинор, – возможно и малая доля того наследства, которого вы лишены вернется к вам по случаю новой помолвки.

Он ничего не мог возразить против этого, но все же был против письма. Он считал, что ничто не сможет так хорошо и убедительно показать все, кроме его личного визита в Лондон к ним.

– И если они действительно заинтересованы лично, – сказала Марианна, – визит может исправить дело, так, как я думаю, что и Джон и Фанни порядочные и мудрые люди.

Вскоре после приезда полковника Брэндона в Бартон, двое джентльменов отправились в Лондон вместе, чтобы по пути заглянуть в Делафорд, где Эдвард, наконец, увидит их будущий дом и обсудит со своим другом и без пяти минут родственником, что необходимо там доделать к переезду. В Делафорте они планировали пробыть несколько дней и отправиться в столицу.

После такого упорного и властного противостояния желаниям своего сына миссис Феррарс, смягчилась. Она не только пустила Эдварда на порог, но и снова провозгласила его своим сыном.

За последнее время несчастья одно за другим преследовали ее семью. Она почти одновременно потеряла двух своих любимых сыновей. Всё началось с отречения от Эдварда.

Затем она отреклась и от Роберта. Так почтенная мать семейства осталась сразу без двух своих мальчиков. Теперь же Эдвард вернулся, и она вздохнула с облегчением и надеждой, что всё еще станет на круги своя.

Не смотря на свое восстановление в качестве сына, Эдвард все же не чувствовал себя в безопасности, пока его вторая помолвка не превратится в женитьбу. Потому он хотел сделать всё как можно быстрее. Миссис Феррарс сначала старалась, как могла отговорить его от женитьбы, а мисс Дэшвуд, подумать и жениться на мисс Мортон, милой девушки из очень хорошей семьи с тридцатью тысячами годового дохода, в то время как мисс Дэшвуд была всего лишь милой девушкой из простой семьи с доходом не больше трех тысяч. Но когда миссис Феррарс узнала, какое участие эта девушка из простой семьи принимала в судьбе ее сына, только ради него, то больше не сомневалась и дала свое согласие на этот брак с мисс Элинор Дэшвуд.