Хватая свою сумку, я старалась избегать жалкие взгляды остальных и покачала головой.

 - Это для того, чтобы показать вам, - мистер Эшкрофт сказал другим выступающим, смеясь, - что даже Петров выбирает неудачников иногда.

 Я обернулась.

 В ярости, я кинулась по ступенькам на сцену и уселась на белой линии. Я развязала свою правую пуанту и подготовила другую, сгибая ее вперед и назад до тех пор, пока не стало так, как надо.

 - Вы можете сменить вашу обувь в туалете, мисс Эверхарт. – Упрекнул мистер Эшкрофт. - Сцена для фактических исполнителей. Или же Петров не учил вас этому?

 - Мне нужен еще один шанс, - сказала я. - Только потому, что я не справилась с отрывком Баланчина, не делает меня плохим танцором.

 - Конечно, нет, дорогая. - Он насмехался надо мной. - Это делает вас неудавшимся танцором, который в настоящее время использует мою сцену и забирает драгоценное время прослушивания у тех, кто мог бы действительно войти в мою труппу.

 Я подошла к пианисту. - Чайковский, «Лебединое Озеро». Акт второй, сцена четырнадцать. Знаете ли вы этот кусочек?

 - Умм... - он посмотрел в замешательстве.

 - Знаете ли вы это или нет?

 - Да, но... - он указал на другого судью, который теперь стоял и скрещивал руки.

 - Не могли бы вы сыграть ее? - Я умоляла глазами. - Это всего лишь три минуты.

 Он вздохнул и выпрямился, ударив по клавишам пианино. Без отсчета он сыграл несколько первых нот концерта, и мягкие звуки отразились эхом от стен театра.

 - Мисс Эверхарт, вы тратите время каждого... – лицо мистера Эшкрофта покраснело, когда я поскользнулась в пятой позиции.

 Я могла слышать его вздохи и звуки неодобрения, могла слышать недовольство других кандидатов, но, когда я закружила вокруг сцены и перешла от арабеска к большому прыжку, их разговор прекратился.

 Ноты становились длиннее, печальнее, по мере того, как песня прогрессировала, и я уверена, что каждое движение моих рук было гладким и изящным. Когда я прыгнула через сцену и завершила серию идеальных пируэтов, я увидела, что мистер Эшкрофт потирал подбородок.

 Прежде чем поняла это, я была в трансе и танцевала по центру Таймс-сквер, под мигающие огни и звездное небо.

 Я продолжала танцевать после последней ноты, напевая дополнительный рефрен, который большинство пианистов игнорировало, и я закончила, наклонившись вперед на левой ноге, удерживая правую в воздухе позади меня.

 Выступающие уставились на меня. Их лица ничего не выражали.

 - Вы закончили, мисс Эверхарт? – спросил мистер Эшкрофт.

 - Да...

 - Хорошо. Теперь убирайтесь с моей сцены.

 Я встала на ноги и прикусила свою губу, чтобы не сломаться перед ним.

 - Большое спасибо за возможность... - я схватила сумку и помчалась со сцены, пробегая по коридору за пределы здания.

 Я остановилась перед мусорным баком и наклонилась, ожидая неизбежной рвоты.

 В глубине души я знала, что была хорошим танцором, только что танцевало мое сердце, и я честно чувствовала, что заслужила второй шанс.

 Мысль неудачи никогда не приходила мне в голову, когда я пришла на этот кастинг, и вариант возвращения в Дарэм был слишком невыносимым.

 Поднимаясь, я слезно взвесила свои варианты: поехать домой и восстановиться в Танцевальной программе мистера Петрова; вернуться внутрь и сказать всем, что они гребаные идиоты, или…

 - Мисс Эверхарт? - Кто-то похлопал меня по плечу.

 Я резко развернулась, оказавшись лицом к лицу с мужественным мистером Эшкрофтом.

 - Да? - Я вытерла лицо рукавом и заставила себя улыбнуться.

 - То, что вы только что проделали на сцене, было грубо, непрофессионально, и ужасно. Это было худшее, что я когда-либо видел, что делал перспективный танцор, и я не оценил это все... Однако будьте здесь во время проведения второго этапа на следующей неделе.

 У меня отвисла челюсть, и у меня даже не было возможности, чтобы закричать или сказать спасибо.

 Он уже ушел.

 Я вытащила свой телефон, хотелось сказать кому-то, что я прошла в следующий тур, но мне некому было позвонить.

 Все, что у меня было, это гневные сообщения от моих родителей, куча их пропущенных звонков, и я знала, лучше перезвонить им прямо сейчас. Им действительно не наплевать.

 Я искала номер мистера Петрова, надеясь, что сохранила его, но письмо от Эндрю появилось на моем экране.


 Тема: Твое увольнение.


 У меня был соблазн открыть его, но мое сердце не позволило мне сделать это. Он был главной причиной, почему я сбежала оттуда, и мне не нужно, чтобы он вторгался в мою новую жизнь.

 Я удалила его сообщение и решила, что не собираюсь думать о нем больше. Все, что теперь имело значение, был балет.




Глава 7

  Несколько месяцев спустя...

 Опровержение:

 Доказательства, предоставленные в противовес, опровергают или противоречат показаниям противной стороны или презумпции, или же ответному правовому аргументу.

                                                 Эндрю


 Осенний сезон пришел и ушел, забрав с собой изменившиеся листья и янтарные закаты. Новые стажеры заняли позиции в GBH, календари наполнились новыми делами и клиентами, и поскольку зима окутала город, одно оставалось ясным: хоть что-то было лучше в Дарэме по сравнению с Нью-Йорком.

  По крайней мере, когда дело касалось зимы, во всяком случае.

 Это была самая холодная зима, которую город когда-либо испытывал, и так как это был южный город, люди были плохо подготовлены. В настоящее время я сидел в зале судебных заседаний, одеяла были проложены у окон вместо надлежащей изоляции, и там были обогреватели, торчащие из каждой розетки.

 Было немного грузовиков с солью, способных ездить по обледенелым улицам, еще меньше людей, которые на самом деле знали, как ездить в такую погоду, и по какой-то причине, еще меньше доступных женщин.

 - Эндрю? - Мистер Бах похлопал меня по плечу. – Обвиняющая сторона закончила со свидетельницей... Ты собираешься допросить ее? Последняя реплика могла повлиять на присяжных.

 - Разрешение на допрос свидетеля, ваша честь. - Я встал из-за стола.

 Судья кивнула, и я уставился на женщину на трибуне. Она бесстыдно лгала с самого начала этого судебного процесса, и я решил, что достаточно.

 - Мисс Эверхарт… - я прочистил горло. - Я имею в виду, мисс Эверли, вы полагаете, что оставить своего мужа в нелегкие для него времена, было лучше для вашей компании?

 - Да, - сказала она. - Я сказала вам это во время нашей первой встречи.

 - Нет. - Я отрицательно покачал головой. - Вы сказали мне, что любили его и, что единственным рассуждением, почему вы от него ушли от него, было то, что вы думали, что он не любит вас в ответ. Не так ли?

 - Это так, но…

 - Это так, потому что он не сказал, что любил вас так, как вы этого хотели, мало того, он вам говорил, что на самом деле неспособен любить вас так, и вы решили его оставить. Правильно?

 - Нет... я оставила его, потому что он тратил деньги компании на ненужные вещи и обманывал меня.

 - Вы когда-нибудь задумывались о своих чувствах? - Спросил я. - Вы думали просто спросить, затронет ли его то, что вы его бросаете - вы были в хороших отношениях или нет?

 - Он... - она была сломлена. - Он мне изменял...

 - Правда? А может просто вы хотели больше, чем он был готов вам дать эмоционально мисс Эверли?

 - Пожалуйста, прекратите...

 - Есть ли такая вероятность, что это все могли сделать вы?

 - Нет, никогда. Я бы никогда.

 - Может вы гребаная лгунья?

 - Порядок! Порядок! - Судья стукнула своим молотком и жюри ахнули.

 - Адвокат, в мою комнату. Сейчас же!

 Я уставился на фальшивые слезы, стекающие по лицу мисс Эверли. Это дело было завершенным.

 Я пошел в комнату судьи и закрыл дверь. - Да, Ваша Честь?

 - Вы совсем тронулись умом?

 - Извините?

 - Вы только что назвали собственного свидетеля гребаной лгуньей.

 Я смотрел в окно, видя, как помощник шерифа давал ей упаковку бумажных носовых платков.

 - Вы что-то употребляете? - спросила она. - Пьете? Курите что-то, кроме сигарет?

 - У меня просто был один неудачный день в суде.

 - У вас было несколько неудачных дней в суде.

 - Я не помню, чтобы называл кого-то из моих других свидетелей гребаными лжецами...

 - Вы призвали к возражению во время чтения приговора.

 - Может быть, мне не понравилось, как оно звучало.

 - Может быть, но вы никогда не доставляли неприятностей в моем суде. - Она сделала паузу. - Никогда... пожалуйста, идите и подумайте, мистер Гамильтон. Я уж не хотела бы быть судьей, которая возглавит ваш первый проигрыш.

 Она жестом показала мне следовать за ней из комнаты. Женщина заняла место в своем кресле и объявила, что текущее судебное разбирательство откладывалось из-за редкого правила, поднятого защитой, и что работа возобновится через две недели.

 С облегчением я закрыл портфель и проигнорировал румяную мисс Эверли.

 - Мистер Бах, - сказала она, глядя на меня, - я бы очень хотела выиграть это дело, поэтому не могли бы вы, пожалуйста…

 - Будет сделано, - сказал он, обрывая ее. - Не беспокойтесь. - Он одарил ее ободряющей улыбкой и попросил мистера Гринвуда провести ее к машине. Затем он повернулся и посмотрел на меня.

 - Эндрю, Эндрю, Эндрю... - вздохнул он. - Я думаю, что тебе нужно некоторое время. Я возьму это дело, ладно? Мы с мистером Гринвудом займемся делами любого из твоих клиентов в течение ближайших нескольких недель.

 - У тебя слишком бурная реакция, - сказал я. - Это одно чертово дело.

 - Одно чертово дело, которое у тебя на грани проигрыша.

 - Я никогда не проигрывал.

 - Я знаю. - Он похлопал меня по плечу. - Иди домой, Эндрю. Ты на самом деле ни разу еще не брал отпуск. Может быть, это то, что тебе нужно прямо сейчас.

 - Нет. - Я схватил свой портфель. – Увидимся завтра утром на совещании у Ребера.

 Он окликнул меня, но я проигнорировал его. Я помчался обратно в GBH, готовый полностью погрузиться в работу. Я стал избегать свою квартиру на много чаще в последнее время, я едва мог там находиться.

 Нераскрытые презервативы заполняли мой шкафчик в ванной - напоминание о том, как давно у меня был секс, пустые бутылки из-под ликера выстроились на подоконнике, и к моей отборочной Кубинской сигаре я не прикасался долгое время.

 - С вами все в порядке, мистер Гамильтон? – спросил главный секретарь, когда я проходил мимо нее.

 Я проигнорировал ее. Слишком много людей задавали мне этот вопрос в последнее время, и я устал слышать это.

 Я закрылся внутри своего офиса и отключил из сети телефон. Мне не нужно было никаких отвлекающих факторов.

 Остаток утра я перечитывал свои документы в полнейшей тишине, даже не отвечая на электронные письма от собственных клиентов.

 - Джессика! - Я позвонил ей после того, как часы пробили полдень. - Джессика!

 - Да, Мистер Гамильтон? - Она зашла сразу.

 - Есть ли какие-то основания для того, что вы вдруг решили прекратить раскладывать файлы моих дел по дате? - Я кинул папку через стол. - По какой причине вы решили прекратить исполнять вашу чертову обязанность?

 - Вы думаете, у меня на самом деле есть время, чтобы раскладывать все ваши дела по дате? Знаете ли вы, сколько это занимает времени? - Она подняла брови. - Это была идея мисс Эверхарт. Я говорила ей, что это была пустая трата времени, но оказалось, что нет. Если у меня будет несколько часов свободного времени между делом Доэрти на следующей неделе, я постараюсь сделать это.

 - Спасибо. - Я проигнорировал тот факт, что мое сердце екнуло, когда она сказала про мисс Эверхарт. - Вы можете идти.

 Я вытащил документы из файла и начал их перекладывать. Когда я сложил все свидетельские показания вместе, Джессика откашлялась.

 - Вы скучаете по ней, не так ли? - спросила она.

 - Извините? – Это было подобно выстрелу в голову.

 - Обри, - сказала она, улыбаясь. - Вы скучаете по ней, не так ли?