Елена Жаринова - Развод с магнатом

Джеймс окружил ее такой любовью, что временами Сандра словно растворялась в ней. Каждый день ее ожидало множество ласковых слов и мелких сюрпризов – Джеймс находил для этого время, даже тогда, когда бывал очень занят. Оказываясь наедине с женой в полумраке спальни, он оставлял все дела за плотно закрытыми дверями. В такие минуты реальностью была только их любовь, каждый раз воплощавшаяся в чем-то новом.

Однако порой Сандре казалось, что ее счастье зыбко и непрочно, что оно подобно прекрасной Венеции, обреченной исчезнуть в морской пучине: город еще живет, еще стоят его дворцы и расцветает яркими красками ежегодный карнавал, но все участники этого карнавала знают о неизбежности конца. И оттого еще острее чувствуется радость каждого дня.

Сандра всегда избегала иллюзий – даже в юности ее никто не считал мечтательницей. Но иногда ей казалось, что они с Джеймсом живут в мире, лишенном основ. В этом мире ничего не существовало до их свадьбы, как если бы в этот день они появились на свет. А значит, этот мир иллюзорен, и ее собственное счастье, в котором она так была уверена, – тоже всего лишь призрак, ледяные цветы на стекле, которые в любую минуту могут растаять под жарким дыханием реальности. Периоды депрессии, которые порой посещали молодую женщину, были связаны именно с этим, но Джеймс, уверенный, что она просто вспоминает о своих потерях, становился в такие дни особенно внимательным. И благодарная Сандра снова, как семь лет назад, искала спасения в его любви.

Сандра отошла от окна и открыла дверь гардеробной: надо было переодеваться к ужину. А вообще-то, пока не сошел с лица и тела итальянский загар, неплохо бы заехать к модельеру – пусть он придумает для нее что-нибудь обворожительное на лето.

Стук в дверь раздался, когда молодая женщина уже остановила свой выбор на темно-сером платье с широким кожаным ремнем, эффектно подчеркивавшим ее тонкую талию.

– Войдите, – сказала она.

На пороге появилась горничная Кэтрин, хорошенькая темноволосая девушка с пухлым румяным лицом.

– Миссис Харпер, – сказала она, испуганно глядя на хозяйку, – там звонят из больницы. Что-то с мистером Харпером.

– Что? – переспросила Сандра, чувствуя, как моментально охрип ее голос.

– Я не поняла, миссис Харпер, – Кэтрин чуть не плакала, – вы сами поговорите. Там спрашивают вас.

Пока Сандра бежала к телефону, ее сердце падало в холодную, зияющую бездну – это ощущение было хорошо знакомо ей и предвещало страшную беду…

Трубку телефона уже держала Лиз Харпер. С бесстрастным лицом она слушала, что говорили ей на том конце провода. Но даже сейчас Сандра не могла крикнуть свекрови: «Ну, что там? Да говорите же!» Она молча ждала, пока Лиз положит трубку, только взглядом позволяя себе выразить нетерпение.

– Джеймс в больнице святой Екатерины, – ничего не выражающим голосом сообщила Лиз. – Он без сознания. Машина взорвалась. Не понимаю, как такое могло случиться.

Молодая женщина зажала похолодевшими ладонями рвущийся крик. Удар был настолько неожиданным, что она пошатнулась, – пришлось опереться рукой о спинку кресла.

– Шофер был в машине и погиб, – тем же тоном добавила свекровь. – Джеймс в этот момент зачем-то вышел, и его отбросило взрывом на витрину магазина. Если бы он оставался в машине, то непременно погиб бы.

Сандра почувствовала, как горячая красная волна отступает и сознание понемногу проясняется. Слава Богу, в свое время ее научили мгновенно собираться и откладывать истерики на потом! Губы ее сжались, глаза прищурились – она готова была к решительным действиям. Только не ждать, не сидеть сложа руки! Джеймс жив, значит, еще не случилось ничего непоправимого.

– Я еду в больницу, – быстро сказала она. – Прошу вас, Лиз, успокойте Кору, если она будет спрашивать обо мне.

Сандра побежала наверх, моментально сменила домашний джемпер на первый попавшийся под руку жакет и через несколько минут уже выезжала из ворот.

Пятью минутами позже ничего не подозревающая Кора выбежала в холл. Услышав от Лиз, что Сандра тоже отправилась по делам, она с трудом сдержала слезы обиды. Она так скучала по маме все эти долгие две недели, так ждала, когда же наступит праздничный день возвращения, что накануне с трудом уснула. Кора нарисовала для Сандры красивую картинку цветными карандашами – сама, без помощи мисс Гамп. Она хотела отдать ее, когда они с мамой наконец-то окажутся вдвоем. А теперь праздник был испорчен. Но расплакаться Кора все-таки не решилась: это с Сандрой можно было позволить себе такие вольности, а Лиз требовала от нее железной дисциплины. Маленькая Кора побаивалась своей строгой и неласковой бабушки. Поэтому она лишь тихонько шмыгнула носом и послушно отправилась одеваться для вечерней прогулки с мисс Гамп.

Лиз удалилась на свою половину дома. В спальне она приняла успокоительное, запила его водой, потом присела на постель и прошептала молитву. Прислушавшись к своему сердцу, она удивилась: как ни странно, серьезной тревоги она не ощущала. Нет, конечно, с ее дорогим мальчиком не может случиться ничего плохого. Бог и ее материнская любовь всегда охраняют его. Они оплошали только единственный раз, когда Джеймс женился на этой ужасной женщине, – просто потому, что ее, Лиз, тогда не было рядом. Даже сейчас, перед лицом общей беды, когда Джеймсу угрожала опасность, Лиз не могла спокойно думать о невестке.

Она давно мечтала о том, чтобы ее слишком часто увлекавшийся сын создал наконец крепкую семью, но она и представить себе не могла, во что выльются ее мечты. Восемь лет назад Лиз хватило одного беглого взгляда, чтобы почувствовать опасность, исходившую от Сандры Сеймур. Она была американкой, и это было очень плохо. Она занималась бизнесом, и это было еще хуже. Но самое страшное, что она сумела влюбить в себя Джеймса так, что Лиз утратила всякое влияние на сына.

Жизнь научила Лиз Харпер быть терпеливой. Она быстро поняла бесперспективность открытого противостояния с Сандрой и старательно прятала свои истинные чувства от нее и от сына. Но чем больше проходило времени, тем сильнее росло в ее душе раздражение. Порой она с трудом сдерживала себя: манера говорить, жесты, смех – все в невестке казалось ей каким-то искусственным, а потому плебейским. Особенно ее возмущал либеральный подход к воспитанию Коры, которого придерживалась Сандра. И, мало того, она убедила в своей правоте Джеймса! Как большинство пожилых людей, Лиз считала, что молодым нельзя доверять воспитание детей. Но больше всего ее расстраивало, что девочка становится похожей на мать. Дело было не во внешности – Кора, при рождении бывшая маленькой копией Джеймса, теперь так быстро менялась, что ее черты невозможно было определить. Но Лиз видела, какими глазами малышка смотрит на Сандру, как болтает с ней, словно с подругой… Лиз так и не смогла по-настоящему полюбить свою внучку, потому что она была дочерью этой ужасной женщины. Девочка, конечно же, это чувствовала и дичилась бабушки, чем раздражала ее еще больше.

И сейчас Лиз не могла прогнать из головы злые мысли. Это она, а не Сандра, должна была первой поехать в больницу. Но она была так растеряна, так потрясена, а эта выскочка не упустила случая продемонстрировать свою любовь. Но не бежать же теперь за ней следом? Лиз прилегла, набросив на себя плед. Закрыв глаза, она стала утешать себя любимой игрой: в который раз рисовала в своем воображении счастливую жизнь Джеймса без Сандры.

Разъезжая по городу, обычно Сандра управляла машиной сама. К минувшему Рождеству Джеймс подарил ей новый автомобиль – красный полуспортивный «ланчиа». Сандре нравилось лихо лавировать в пробках, чувствовать, как послушна ей дорогая машина. Когда им с Джеймсом удавалось отправиться за город, она наслаждалась быстрой ездой по шоссе – после той школы вождения, которую она прошла, любая дорожная ситуация казалась ей пустяковой. Даже сейчас она мгновенно сосредоточилась на дороге и до самой больницы заставила себя думать только о знаках и светофорах. Ей казалось, что это не позволит ей сойти с ума. Однажды испытав уже мучительную боль потери, она знала: случиться может все, что угодно. Когда-то ее любовь не спасла от гибели дорогого ей человека. Неужели это повторится?

Возле входа в больницу Сандра увидела шумную толпу репортеров. Она была к этому совершенно не готова, потому что просто забыла об их существовании. Пытаясь увернуться от тянущихся к ней со всех сторон микрофонов, не обращая внимания на вспышки фотоаппаратов, молодая женщина решительно направилась к больничным дверям. Один вопрос, заданный громким, режущим слух голосом, заставил ее обернуться:

– Миссис Харпер, кого вы подозреваете в покушении на вашего мужа?

Молоденькая журналистка, с коротко остриженными светлыми волосами, торчащими во все стороны, отчаянно рвалась сквозь толпу коллег, протягивая к Сандре свой микрофон с прицепленным к нему крошечным плюшевым медвежонком. Несколько мгновений Сандра бессмысленно смотрела на медвежонка, потом, очнувшись, продолжила путь к дверям.

Ее поразила суматоха, царившая в холле больницы. Полицейские отдавали распоряжения медицинскому персоналу; врачи и медсестры быстрым шагом пересекали холл в разных направлениях; присутствовали здесь и люди в штатском, среди которых Сандра сразу заметила Иоахима Мельдерса, главу службы безопасности Корпорации. Узнав молодую женщину, Мельдерс направился к ней.

– Здравствуйте, миссис Харпер, – коротко кивнул он. – Ваш муж в реанимации, пока к нему не пускают. Крэмбл, проводите миссис Харпер к главному врачу.

Джеймс Кристиан Харпер отличался прекрасным здоровьем. За все годы семейной жизни он ни разу не болел всерьез. Да и сама Сандра лишь во время родов провела несколько дней в клинике. Наверное, поэтому даже атмосфера дорогой и оборудованной по последнему слову больницы Святой Екатерины подействовала на нее удручающе. Как могло случиться, что Джеймс оказался в этих стенах?!

Доктор Фишер был немолодым человеком с аккуратно подстриженной седой бородкой и внимательным взглядом водянисто-голубых глаз. Когда Сандра вошла в его кабинет, Фишер поднялся навстречу и бережно усадил испуганную женщину на диван.

– Угрозы для жизни вашего мужа нет, – поспешил он ее успокоить. – Но должен предупредить вас, что мистер Харпер потерял довольно много крови – в основном вследствие порезов стеклом. Задеты некоторые нервы и сухожилия, есть так же несколько несложных переломов. Рентгеновское обследование уже проведено, его результаты сообщат мне через несколько минут.

– Когда он придет в себя? – еле слышно спросила Сандра.

Но Фишер не успел ответить ей, потому что в кабинет вошел молодой врач с какой-то папкой в руках. Почтительно кивнув Сандре, он раскрыл папку перед Фишером, и оба склонились над лежавшими в ней бумагами. Это продолжалось минут пять. Потом Фишер снял очки и повернулся к ней.

– Что вы сказали, простите? Когда мистер Харпер придет в себя? Он очнулся еще по дороге в больницу, а здесь даже побеседовал с инспектором полиции. Правда, на эту беседу я отвел инспектору только три минуты. Сейчас мистер Харпер спит, поскольку ему сделаны соответствующие уколы. Ваш муж пережил острый шок, ему необходимо отдохнуть.

– Я могу его увидеть?

– Извините, миссис Харпер, но нет. Таковы правила. Если не будет никаких осложнений, завтра утром мы переведем вашего мужа в другую палату – на отделение интенсивной терапии. Когда это произойдет, мы сразу же известим вас, и вы сможете пообщаться. Но я должен сообщить вам еще кое-что…

Сандра испуганно вскинула на него глаза.

– Видите ли, у мистера Харпера сильно поврежден нерв на правой руке и сухожилия на обеих ногах.

– Что это значит, доктор?

– К сожалению, такие повреждения грозят потерей чувствительности и двигательных способностей. Это значит, что мистеру Харперу нужна срочная операция. Наши хирурги, разумеется, готовы сделать ее, но… – Он внезапно замолчал, задумавшись.

– Что такое, мистер Фишер? – спросила молодая женщина. – Вы сомневаетесь в квалификации своего персонала? Я правильно поняла ваше «но»?

– Ну что вы, миссис Харпер, – пожилой доктор покачал головой. – Репутация нашей больницы безупречна. Но все же я бы посоветовал вам обратиться в другую клинику…

– В какую же? – Сандра посмотрела на него непонимающе.

– В клинику доктора Гастингса, – отчетливо произнес Фишер.

Сандра затаила дыхание. Это имя было ей хорошо знакомо. Оно тоже было частью ее прошлого, того прошлого, в котором существовал Урмас Шольц… Шольц считал Гастингса своим другом. Он рассказывал Сандре, что этот блестящий хирург буквально заново собрал по частям сэра Грэхема, соратника Теренса Харпера по Корпорации, после того, как тот попал под минометный обстрел в одной из горячих точек Африки. Сама Сандра тоже несколько раз побывала в этой клинике…

– Хорошо, – быстро сказала она, оторвавшись от непрошеных воспоминаний, – я немедленно позвоню ему.