Позвонила по указанному телефону. Представилась. Сбивчиво объяснила цель звонка. Ответил мужчина. Слышимость была скверная, так что я едва разобрала его слова. Набираем курсантов, обучаем детей с 10 до 17 лет. Вашему ребенку сколько? Ах, сами хотите? Когда-нибудь летали?

– Да, – безмятежно отозвалась я. – В детстве на «Ту-154» в Симферополь.

Абонент крякнул.

– Ммм, ну ладно, мы это, мы разберемся. Вы приезжайте в воскресенье прямо на аэродром. Поговорите с инструктором, познакомитесь с аппаратом и на месте решите – нужно вам это или нет. Меня зовут Павел Александрович.

Он продиктовал адрес и объяснил, как добраться.

В воскресенье погода наладилась. Днем я мчалась по Мурманскому шоссе и боялась вопросов, которые будут мне задавать, и слов, в которых искусно прячется истина, и особенно навязчивой просьбы «рассказать немного о себе».

А вопросов особых не было. В поселке за магазином я свернула на разбитую грунтовую дорогу, миновав редкий лес, выехала к полю. За перелеском безошибочно угадывался аэродром – в небе, поблескивая белоснежными боками, кружили крохотные самолеты. Я припарковалась у огромного бетонного ангара напротив деревянного домика с надписью «летный клуб». Насчитала еще пять машин на стоянке. На краю поля, у гаражей толпились люди вокруг незнакомых металлических конструкций. «Дельтапланы», – догадалась я, с интересом рассматривая аппараты. Они были похожи на коляски от мотоцикла на трех больших колесах. К высокой мачте крепилось подвижное, как огромный воздушный змей, крыло. Из дома вышел старичок. Я решила – сторож. Оказалось – директор клуба – Павел Александрович, седой, легкий, скрипучий, будто вырезанный из сухой осины. Такой хороший царь из сказки, и немного самодур, как водится за царями. Он не сразу вспомнил о моем звонке, пожевал губами:

– Что ж, раз приехали, это хорошо. Идемте, аппарат покажу. С ребятами познакомлю.

Мы подошли к ближайшему. Он вкратце ознакомил меня с устройством летательного аппарата, попутно представляя подходившим летчикам: «Вот. Девушка. Марина. Учиться хочет. Опытная. В детстве летала на „Ту-154"». Инструкторы и курсанты с обветренными загорелыми лицами усмехались в ответ. Они с интересом рассматривали меня. Я в шелковом финском сарафане, в босоножках на каблуках и пляжной сумочкой наперевес, невозмутимо и с достоинством поправляла бусы на шее, вежливо кивала новым знакомым. Менее всего я походила на курсанта летного клуба. И все же я оробела от такого внимания к себе, с опаской поглядывая на дельтаплан: вот эта каракатица поднимет меня в небо? Ни пола, ни крыши, взяться толком не за что: я же выпаду, не взлетев.

– Вы присматривайтесь пока, подберем вам свободного инструктора и полетаете сегодня для пробы. Может быть, вам и не понравится, – проскрипел Павел Александрович.

Уезжая из дома, я прихватила полотенце на тот случай, если получится искупнуться по дороге. Я расстелила его на траве, неподалеку от домика и села загорать.

Неожиданно краем глаза я уловила фигуру, решительно направлявшуюся ко мне. Коротко стриженная, беленькая, как облетевший одуванчик, девушка, которую я сначала приняла за юношу, широко шагала, разгребая воздух руками. Так, должно быть, несли в штаб депеши о неожиданном наступлении неприятеля. У нее определенно было ко мне какое-то дело.

Она подошла и плюхнулась рядом на свободный край полотенца.

– Не помешаю? Я – Саша, – буркнула она, возясь с плеером на груди.

– Нет, нет, конечно, не помешаете. Меня зовут Марина.

– К нам приехали покататься? – поинтересовалась она.

Я тяжело вздохнула.

– Вроде того.

– Ага. Слышала на эскапе, – рассеянно отозвалась она.

Саша закрыла глаза, опрокинулась на спину и надела наушники, видимо, обозначая конец беседы. А мне хотелось расспросить у нее, чем она здесь занимается? И что за оранжевый сачок развивается на палке у края поля? Правильно ли я поняла, что та заасфальтированная дорога и есть взлетно-посадочная полоса? И зачем свирепый на вид мужчина с завидной периодичностью выбегает из гаража, как ошпаренный из бани, прилагая невероятные физические усилия, поднимает вверх балку с закрепленным на конце флажком?

Самолеты с шумом приближались, поочередно пробегали по полосе и взмывали в небо. На площадке перед домиком летчики в комбинезонах и камуфлированной форме собирали крыло небольшого самолета, перебрасываясь фразами, смысл которых оставался для меня непостижим. У железных бочек спал рыжий пес.

Мама дорогая, куда я попала? Я рассмеялась. Девушка порывисто поднялась на локте и посмотрела на меня. У нее были большие, удивительной, небесной голубизны глаза. Возможно, мой смех показался ей неуместным.

– Ну, это ветер? – с жаром спросила она, пристально смотря в глаза, словно от моего ответа зависит ее будущее. – Родионов полетел, а мне нельзя – сильный боковой ветер. А что, я в СМУ 1не летала?

Я не нашлась, что ей ответить. Она приняла молчание как знак одобрения.

– И я говорю, обычный боковик, – она передернула плечами, – а теперь штаны просиживай.

Саша закурила, приблатненно удерживая сигарету в кулаке, и сокрушенно добавила:

– А все потому что баба. Место бабы где? У плиты. А небо и ветер – это для мужиков.

СМУ – сложные метеоусловия.

Она провела рукой ото лба к затылку, приглаживая непослушный ежик волос. Меня внезапно пронзило: ее жест, ее острые, обгорелые плечи, это неохватное небо над полем, этот запах скошенной травы, шум приближающихся моторов – все это было таким знакомым и когда-то утраченным. По спине пробежали мурашки. Я закрыла глаза и обхватила колени руками. По-прежнему жгло солнце, в небе кружили самолеты, безмолвствовала Саша. Я втайне радовалась – здесь про меня ничего не знают, не спрашивают: будто и забыли. Вдруг Саша дернула меня за плечо:

– Смотри, вон твой пилот-инструктор идет.

Я вздрогнула и повернулась резко всем корпусом, словно окликнули. От ангара шел большой человек в синем комбинезоне со светоотражателями, в белом подшлемнике, похожем на детский чепчик. Шлем держал в руке. И улыбался. Как Гагарин. С ним еще двое. Они смеялись над чем-то. Я ничего не слышала и толком не разглядела. Я видела только его, поднялась и шагнула ему навстречу.

– Привет. Ты летать умеешь?

Я отрицательно мотнула головой – от волнения и жары пересохло в горле.

– И яне умею, – рассмеялся он, – как же мы полетим?

– Не знаю, – выдавила я.

– И я не знаю, – развел руками инструктор.

– Опять твои шутки. Хватит дурку ломать, – вступилась Саша, – не пугай девушку.

– Санек, не шуми. Так, – он обратился ко мне, придирчиво осматривая с головы до ног, – если не боишься и к вылету готова, – бирюльки все снимаем с шеи и с рук, вынимаем все из карманов и идем отмечаться в домик. Летим на «Яке», Серафиму я предупредил. Паспорт есть?

– Нет, не взяла. Права подойдут?

– Вполне. Иди.

– А зачем нужен документ? – спросила я.

– Возьмешь с собой, чтобы в случае чего тело можно было опознать, – безмятежно отозвалась Саша. У меня не хватило духу заподозрить ее в злом умысле – лицо излучало прямо-таки ангельское простодушие и доброжелательность. Желания разыграть новичка я не разглядела.

– Заманчивая перспектива, – только пробормотала я.

Летчики делились с Сашей новостями, пока я укладывала полотенце в сумку, слышала, как кто-то сказал: «Странно, говорили, мужик... Куда Саныч пропал? Ищу его, ищу». Саша ответила, что не видела его, и вообще ей нет дела до Саныча, потому что полетов у нее сегодня не будет, и снова пожаловалась на ветер, упомянув Родионова. «Да я бы тоже сидел сегодня, если бы не покатушники», – ответил мой летчик.

В домике мне дали бумажку, в которую я вписала свои данные и расплатилась за полет, радуясь, что не забыла взять с собой кошелек. Полет, надо сказать, был не из дешевых. Пожилая дама протянула мне журнал, попросила расписаться в двух местах и участливо спросила: «С Леденевым полетите? И не страшно?» «Какая красивая у него фамилия», – подумала я и ответила:

– Разве может быть страшно с летчиком Леденевым?

Дама просияла золотым ртом.

– Он у нас опытный. Орел.

– Орел, конечно, – за спиной вырос Леденев, – потому что лучшие друзья девушек кто? Правильно, Серафима Петровна, летчики! Ну что, готова? Не боишься?

Я насторожилась: неспроста все так настойчиво спрашивают, но из глупого упрямства ответила:

– Я ничего не боюсь.

– Ну, вот и хорошо.

Нас провожала Саша. Она восторженно пожирала глазами летчика, меня и самолет «Як-52», возможно, потому, что скоро мы очутимся в небе, которое она так любила, а ей придется «просиживать штаны на земле».

Я осторожно спросила Сашу:

– А когда я на дельтаплане полечу?

– На тряпколете что ли? – пренебрежительно фыркнула она. – Когда ветер утихнет.

Самолет походил на цельную отлитую пулю. Я так и видела, как он, выпущенный из ствола аэродрома, прорывая редкие облака, устремится ввысь. И тут мне стало действительно страшно.

– А пилотаж будет? – спросила меня Саша.

– Не знаю, – пожала плечами я.

– Все будет, как Саныч попросил, – ответил Леденев, помогая мне забраться на крыло и усаживая во вторую кабину. – Девушка у нас бесстрашная.

А у бесстрашной девушки мелко дрожали колени под сарафаном, когда летчик затягивал на груди и ногах широкие ремни. Однако я не совсем поняла, почему неизвестный Саныч попросил за меня, когда я ясно выразилась, что приехала учиться летать на дельтаплане, и ни разу не упомянула про самолет. Волнение помешало расспросить об этом подробнее, и я решила для себя, что каждого поступающего курсанта, таким образом, знакомят с небом. Присутствие духа окончательно покинуло меня, когда Леденев сказал:

– Теперь будь внимательна. Если пилот попросит тебя покинуть воздушное судно, тебе необходимо будет потянуть за эту скобу – ремни с легкостью отстегнутся, сдвинуть фонарь и выпрыгнуть с парашютом. Потренируйся открывать. Видишь эти шпингалеты? Их следует только поднять и без усилия отодвинуть створку назад.

Я в точности повторила его указания и робко поинтересовалась:

– А где же мой парашют? Его же надо надеть.

– Ты сидишь на нем, – возмущенный бестолковым вопросом, ответил летчик. Он надел мне на голову наушники. Показал переговорное устройство: – Нажимаешь на кнопку – говоришь, отпускаешь кнопку – слышишь меня. Попробуй повторить.

– Думаю, с этим я справлюсь.

– Во время полета ничего не трогай на приборной доске, ничего не касайся. Ноги поставь на пол, а не на педали. Ручка управления будет сама собой двигаться – ее тоже не трогай.

Он тщательно выговаривал каждое слово, он был собран и сосредоточен, и не осталось ничего от того веселого, улыбчивого человека, каким я повстречала его на аэродроме четверть часа назад. Я смотрела на него во все глаза, пытаясь запомнить лицо мужчины, от действий и решений которого будет зависеть моя жизнь. А ею, как неожиданно выяснилось, я дорожила. Русые волосы, широкий открытый лоб, нос с небольшой горбинкой и серые, чуть раскосые глаза, мягкий изгиб тонких губ. Мне показалось, он тоже изучает меня, цепко осматривая каждую мелочь. Как-никак он видел меня первый раз, а вдруг шальная девка какая-то, начнет бузить в небе. На крыло забралась Саша и протянула мне полиэтиленовый пакет:

– Возьми. Пригодится.

Дав себе слово ничему не удивляться и не задавать больше глупых вопросов, я молча взяла пакет и сунула под правую ногу. Я едва могла пошевелиться – ремни намертво удерживали меня в кресле. Саша переживала, казалось, больше меня:

– Вот увидишь – тебе понравится, – подбадривала она. Я только усмехнулась, припомнив, как Ольга в свое время расхваливала знакомства в Интернете. А чем дело кончилось?

– Так, Саша, посмотри там магнето и кран шасси, – скомандовал Леденев.

Саша нырнула в мою кабину. Она осмотрела приборы и бойко доложила:

– Все в порядке. Магнето – сумма, кран шасси в нейтральном положении.

– А теперь просьба провожающим покинуть судно, – крикнул Леденев из своей кабины.

Саша спрыгнула с крыла и отбежала на необходимое расстояние. Я заметила – она, маленькая и хрупкая, как колибри, присела в траве.

Зашипела радиосвязь. Триста семьдесят девятый отчитался по связи и через трескучую паузу получил разрешение.

– От винта, – крикнул летчик.

Зашумел мотор, и через несколько минут самолет дернулся, вырулил на взлетно-посадочную полосу и замер, а через некоторое время не спеша покатился, переваливаясь на ухабах разбитой полосы.

– Вот так покатаемся и вернемся, – сказал летчик по связи.

«Хорошо бы», – подумала я.

Мне захотелось пошутить, что в авиаперелетах меня больше всего пленяют горячие обеды и красное вино, которое разносят стюардессы, но промолчала: нельзя отвлекать летчика – вдруг какую-нибудь ручку перепутает, и мои права, упрятанные в левый кармашек, понадобятся.