Помощник Миша критически меня оглядывает и советует прикрыться. Перед воротами на перекладине висит штук десять ритуальных юбок, и все каких-то траурных цветов. Миша наблюдает, как я выбираю что-то в тон своей шали и неодобрительно качает головой. Мужчины одеты соответственно случаю. Им к рубашкам и джинсам ничего добавлять не надо. У них сейчас совсем другие заботы – расчехлить камеру, прикинуть ракурс. Тут, и правда, очень красиво. Благостно, можно сказать.


Идем по дубовой аллее. Вековые дубы и молодые дубки задумчиво шелестят на ветру. У моих спутников тоже задумчивые лица. Каждый, наверное, думает о своем: Георгий с Денисом – что тут можно снять крупным, а что дальним планом, А.В. – о своем больном ухе, а Миша… Я не знаю, о чем думает Миша. У него такое выражение лица, словно весь этот маскарад ему уже основательно надоел. Хорошо, что хоть Дамир остался в машине, и мне не надо гадать, о чем он думает. Впрочем, я  и так знаю – о мешке золота, которым он пожертвует ради А.В.

Навстречу идут паломники – одни  с канистрами, другие – с бутылями. У встречных такие просветленные лица, что они, скорее всего, вообще не думают ни о чем.

– Берите канистры, возьмете домой чистой воды, – командует А.В. и указывает рукой в сторону киоска.

Вежливо отвечаю главному паломнику, что мне воды домой не надо, потому у нас свой колодец.

– Все равно берите, – назидательно повторят он. – Такой воды у вас нет.

Я опускаю глаза (хотя он, естественно, этого не видит) и чувствую себя ничтожным новобранцем. Да, я веду себя как настоящий дух, который еще не знает, что с майорами не спорят.

Меня спасает Денис. Он велит А.В. с Мишей не торопясь идти по дорожке к храму. Герой с ассистентом подчиняются. Они шествуют мимо нового красно-кирпичного здания, обходят его и по деревянному настилу приближаются к чудотворному источнику. Миша тихонько направляет А.В.:

– Владимирыч, тут ступенька. Налево развернись.

А.В. улыбается на камеру.

– Осторожно, ноги не промочи, – предупреждает Миша и подносит руку патрона к струе святой воды.

А.В. зачерпывает воду пригоршней, пьет, улыбается.


Мы с Георгием почтительно стоим в сторонке. Режиссер тоже улыбается в окладистую бороду. Мне все больше нравится этот театр и его актеры. Только у меня почему-то вместо улыбки какая-то дурацкая гримаса и щиплет в носу.

Теперь Денис снимает крупным планом лицо А.В. У нашего оператора очень хорошая камера. Он меняет планы даже не сходя с места.


Уже дома, просматривая исходный материал, пытаюсь определить, о чем наш герой думал тогда под шелестящими ветвями. Уж точно не о больном ухе. На его лице отражаются  какие-то предчувствия, какие-то надежды. Благодать, одним словом.

А все-таки, это западло – снимать человека, когда он думает о чем-то глубоко личном! Особенно, когда он не может тебя увидеть и дать по шее.


Ну все, снято. И храм, и источник, и задумчивое лицо. Подходим к купели, которая находится в маленьком срубе. Тут наш командир привычным твердым голосом приказывает, чтобы весь творческий коллектив совершил ритуальное омовение. Сам он готов окунуться  в ледяную воду прямо с головой, чтобы подать личный пример.

Я сразу отнекиваюсь – я что, сумасшедшая? Водичка градуса три, не больше. Не хватало только вернуться домой с больным ухом! Георгий тоже ссылается на сердце и даже прижимает к нему ладонь. Хоть вид у нашего режиссера вполне православный, но благодати на его лице что-то не заметно. Денис колеблется и поглядывает на нас: кому  камеру-то доверить?

Стоим в нерешительности: чья возьмет? Я тем временем пытаюсь достучаться до разума А.В.:

– А как же ваше ухо? Вы же его еще больше застудите!

Но он и здоровым ухом слышать ничего не хочет:

– Это очень полезно!

А ведь  него сегодня болит не только ухо: он еще и похрипывает. Нет, героя надо срочно спасать, а то мы так и не снимем кино. Вот уедем, пусть тогда купается в ледяной водичке сколько влезет. А нам он сегодня еще нужен живой и здоровый.

Пока препирались, возле часовенки собралось человек пять купальщиков, о чем Миша сообщает шефу. Тот сразу же меняет тактику и решает не терять времени даром. Вокруг и так полно озер – купайся где хочешь.

– Так, сейчас едем ко мне на дачу! Попаримся в бане, Ольга Викторовна сделает окрошку на квасе.

Ну что ж, квас – так квас. А насчет бани посмотрим. Идея париться in team меня не вдохновляет.


По пути в город заезжаем в монастырскую пекарню, где разливают ароматный чай и продают пирожки трех сортов.

– Возьмите себе хлеб, привезете домой в качестве сувенира, – отдает А.В. распоряжение приезжим.

Говорю, что хлеб в качестве сувенира мне не нужен.

– Все равно берите, – настаивает наш командир. – У вас такого нет.

– Ну конечно, у нас ведь только гамбургеры, – отшучиваюсь я.

А.В. не понимает мой юмор – ему достаточно своего.

– Всем чай с чабрецом?  – деловито спрашивает он. – Кому какие пирожки? Денис, тебе какие? Георгий? Миша? А вам? – обращается он снова ко мне.


Меня начинает доставать его мелочная деловитость. Пытаюсь убедить себя, что только так он может контролировать ситуацию: кто рядом с ним, кто чем занят. Успокаиваю себя: ну как еще незрячему человеку получать сигналы из окружающего мира? Я преподаю теорию коммуникации – это про сигналы и системы связи.

За столом наш герой начинает с упоением травить байки про свою баню. Он подробно перечисляет, что его гости едят, что пьют и что поют. Приглашает съемочную группу в полном составе тоже как-нибудь заехать. Режиссер неопределенно кивает, оператор не подает никаких сигналов. Я же благодарю за чай и выхожу на сонную улицу между монастырем и сельпо.

«Акура»  открыта, и я прячусь на заднем сидении. Из чайной выходит А.В. и обращается к Дамиру:

– Так, яблоки продают?

Тот отвечает, что два сорта, каждый по ведру.

– Так, купи ведро, – распоряжается А.В., загружаясь в машину.

Я сижу тихо, как бедная родственница или церковная мышь, но герой все равно меня вычисляет:

– Почему вы не стали покупать хлеб?

Дерзко отвечаю вопросом на вопрос:

– А почему я должна вам объяснять свои поступки?


Все, он обижен и гудит, будто самовар:

– Ну я же хочу вам добра!

– Да откуда вам знать, какое добро нужно людям? – скриплю я, точно несмазанная телега.


Больше нам разговаривать не о чем, и я с облегчением вздыхаю, когда любители чая рассаживаются по машинам. Теперь мы снова едем в город.


В центре, у Царицынских ворот, к нам подсаживается школьный товарищ А.В. Витя, который напомнил мне о походной юности – тайга, комары, отсутствие расчесок и зеркал. Виктор, и правда, только что вернулся с Байкала. А.В. очень рад другу. Тягостное молчание, наконец, прекращается.

Новый член экипажа такой же лохматый, как и я. Он говорит тихим голосом не торопясь,  а его серые глаза смотрят куда-то поверх голов. Знакомимся, выясняем, кто откуда. Оказывается, Витя учился в том же Тульском училище, где когда-то служил и мой приятель Толя, тот самый, который втянул меня во всю эту авантюру.


Его мы навестили летом 1989 года. Мой бой-френд к тому времени уже вернулся из армии, а Толе предстояло еще целый год крепить обороноспособность теперь уже несуществующей страны. Он выглядел очень смешно – худой, бритый наголо, в гимнастерке и сапогах – совсем не похож на  себя сегодняшнего.

Увидев нас, Анатолий первым делом спросил:

– Вы мне последний «Новый мир» привезли?

Мы с другом переглянулись и поняли, что прикатили зря. У нас, несмотря на "сухой закон", в запасе была лишь московская «Хванчкара» и пакет с местной выпечкой.


Интересно, а мои новые знакомые  читали в юности Пастернака и Замятина, Оруэлла и Набокова, Мандельштама и Гумилева? Вопрос риторический, и ответ совершенно очевиден. В молодости у А.В. с приятелями были совсем другие интересы.

– А помнишь, как мы дрались с  … ?(Тут он называет какой-то топоним.)

Виктор специально для меня уточняет, что они с А.В. всегда побеждали в драках между представителями враждующих микрорайонов. Кто бы сомневался?

Друзья с воодушевлением предаются брутальным воспоминаниям, я же с тоской гляжу на пробегающие за окном магазинчики. Решать вопросы с помощью кулаков представляется мне неэстетичным. Другое дело – шпаги, рапиры, пистолеты, секунданты… Мужчины, конечно, должны время от времени подтверждать свой социальный статус. Жаль только, что некоторые после таких схваток остаются инвалидами. Лучше бы они дрались только на дуэлях или турнирах, и лишь под наблюдением прекрасных дам.

Когда мужской разговор замолкает, то я решаю скрасить паузу светской беседой. Как бы между прочим, интересуюсь у А.В., как он представляет себе будущую спутницу жизни. Напоминаю  о  его намерении отдаться в любые руки. Неужели в первые встречные?   Должны же быть некие ориентиры, параметры, показатели…

– Параметры такие, – перечисляет А.В., – 20-24 года, волосы длинные, желательно русые, носик острый, как у Алферовой. Должна уметь ходить на каблуках. Образование большого значения не имеет. Да и все остальное, вообще-то, тоже.


Да, интересно! Значит, она – Констанция Бонасье, а он – Д’Артаньян. Эдакий благородный рыцарь без страха и укропа.

– Мне нужна не кухарка, а королева. Главное, чтобы детей родила. Мои соратники тут интересовались насчет сестры Кейт Мидлтон…

Да уж, нашему герою романтики не занимать. Мужику 37 лет в обед, а на уме все еще принцессы.

Уточняю:

– А кто вы по гороскопу?

Я сторонник научного подхода.

По гороскопу он оказывается Лев. Впрочем, об этом я могла бы и не спрашивать: крупное телосложение, большие амбиции, романтическая натура. Спутницу жизни может искать годами. Требует королеву. Все сходится.

– Тогда с вами все понятно, – вздыхаю я и тут же зачем-то добавляю: – Вообще-то, вы описали портрет моей старшей дочери.

Эта информация его воодушевляет:

– Вот как? А в самом деле, почему бы ей за меня не выйти? И с вами бы породнились…

Перспектива, конечно, заманчивая. Все-таки, иметь дочь на выданье – это, выражаясь высоким штилем, «что за комиссия, создатель!». Как перспективная теща, я не против, чтобы у будущего зятя были большие амбиции,  крупное телосложение и романтическая натура. Обещаю подумать на этот счет. У меня ведь, помимо дочери, есть еще и студентки, и  выпускницы. Почти все они с длинными волосами и тоненькими носиками. Да  и специальность у них подходящая – А.В. нужен пресс-секретарь.  Жаль, конечно, отдавать перспективного жениха в чужие руки, но я при любом раскладе остаюсь в плюсе: либо решу свою семейную проблему, либо финансовую.

Самые дерзкие планы приходят ко мне на язык, когда нечего пожевать.


Подъезжаем к деревне, выходим возле ограды. Слева по курсу – хваленая баня, впереди – сад и старый бревенчатый дом. Кусты усыпаны ярко-красными ягодами. Может, попросить героя  пособирать малину, а оператора это заснять? Тут же прогоняю бредовую идею. Человека нельзя ставить в неприглядное положение. Я бы ему и сама малины насобирала, но меня никто не зовет в кусты. Героя тянет поговорить, значит, я должна внимательно его слушать.

Усаживаемся в садовые кресла,  подставляем лица солнышку. Миша пытается пересадить раскрасневшегося А.В. в тень, но он геройски жарится на солнцепеке и делится своими мечтами – построить на этом участке дом для своей будущей семьи.

– Я уже и проект начертил, и смету составил. Но надо, чтобы жена утвердила.

От замков и прекрасных дам хозяин поместья переходит к рыцарям:

– Мой девиз: «Быть, а не казаться!». Я недавно узнал, что точно такие же слова были начертаны на гербе одного рыцарского ордена.


Послушно киваю: герб так герб, но уже дома, через неделю, на всякий случай уточняю: латинское изречение Esse, quam videri восходит к Цицерону. Сегодня его очень любят использовать в качестве девиза в американских частных школах. «Быть, а не казаться» – официальный девиз штата Северная Каролина.

Казаться или быть? Каждый волен отвечать на этот вопрос по-своему. Никколо Макиавелли в трактате "Государь" однозначно говорит: videri quam esse. Хочешь царствовать – займись имиджем.


А тогда, прикорнув на солнцепеке, представляю себе А.В. в блестящих латах с копьем наперевес. Не какой-нибудь малахольный Дон Кихот, а Зигфрид, Ланцелот, Персиваль и кто-то там еще из литературы Средневековья. Но больше всего А.В. похож на Ричарда Львиное Сердце – и по росту, и по цвету волос. Тот тоже много воевал на чужбине, был предан своими товарищами и не оставил наследников.

Наверное,  рыцари всех времен и народов чем-то похожи: любят повоевать, попировать и поговорить на своем особом рыцарском языке. Хорошо, что баню все забыли.


Снова садимся в машины, подъезжаем к озеру. Тут очень спокойно.  Вода теплая и чистая. К ней ведут хлипенькие мостки. Пока Миша и Витя помогают А.В. переодеться, Денис настраивает камеру. Все, герою можно купаться, а оператору  снимать.