Татьяна Тронина - Реальная вечеринка

– Нет, я жду Аристарха Аристарховича Дубровина, – важно произнесла Клава. Человек перед ней нисколько не напоминал зловещего старого тролля, образ которого прочно укоренился в ее воображении.

– Я – Аристарх Аристархович.

– Вы?! – подскочила Клава.

– Да. – Молодой мужчина сел рядом на диван. – Слушаю вас. И пожалуйста, представьтесь…

– Клава Кошкина, – пробормотала Клава. – Я сестра Риты Кошкиной, которая у вас здесь работает…

Аристарх Аристархович вдруг покраснел. Выглядел он совсем не злым и не страшным, а скорее наоборот – застенчивым и добрым.

– Вы – сестра Маргариты Андреевны? – смутился он еще сильнее. – Очень приятно…

– Скажите, а нет ли здесь еще одного Аристарха Аристарховича Дубровина? – подумав, спросила на всякий случай Клава.

– Нет, я один! А что? – почему-то испугался тот.

– Ничего, это я так… – Клава попыталась вызвать в себе прежнее боевое настроение, но у нее ничего не получилось. – Рита на вас жалуется, – неожиданно сказала она.

Аристарх Аристархович вздрогнул и побледнел.

– По… почему – жалуется? – шепотом спросил он. – Кому жалуется?

– Мне жалуется, – сказала Клава. – Вы к ней несправедливо придираетесь и каждый раз заставляете всю работу переделывать.

– Это она вас ко мне послала?

– Нет, это исключительно моя инициатива! – надменно произнесла Клава. – Я подумала – ведь кто-то должен за нее заступиться, да?..

Аристарх Аристархович ослабил узел у галстука, словно тот его душил.

– Я… я никогда не предъявлял к Маргарите Андреевне повышенных требований… – пробормотал он. – Наоборот, я всегда стремился ей помочь как молодому специалисту… Она еще столько ошибок позволяет себе делать по невнимательности… А если их не исправить – то ее уволят! А я совсем не хочу, чтобы ее увольняли…

– Так вы хотели ей помочь? – растерялась Клава. – Во дела… А Ритка вас как злодея расписала!

– Она меня ненавидит, – горестно закивал Дубровин. – Я к ней со всей душой, а она…

У Аристарха Аристарховича был такой несчастный вид, что Клаве его стало жаль. «Ну, Ритка! – рассерженно подумала Клава. – Я тебе еще покажу! Наверное, про меня тоже другим рассказывает, какая я плохая и как мешаю ей жить! Ох, зря я сюда пришла…»

– Аристарх Аристархович, простите меня, – вздохнула Клава. – Это Ритка во всем виновата! Больше никогда не буду ей верить. Да, и, если можно, не говорите ей, что я сюда заходила…

– Не буду, – обещал Дубровин. – Но все-таки очень хорошо, что вы, Клава, встретились со мной. Посоветуйте – что мне делать? Как сделать так, чтобы Маргарита Андреевна относилась ко мне лучше?

– Не знаю, – мрачно буркнула Клава. – Ритка обо мне тоже плохо думает – считает, что я ей всю жизнь испортила. Из-за ее характера у нас даже рыбки в аквариуме сдохли!

У школы было пусто. Занятия давно кончились, ученики разошлись, журналистов с камерами тоже не было. Словно Электрону уже вынесли приговор…

– Наконец-то! – из-за угла к Клаве бросились друзья – Зина, Руслан, Глеб, Люся Липкина с Дашей Суржиковой…

– Мы думали, что ты не придешь!

– Скорей, педсовет уже начался…

Они ворвались в школу, взлетели по лестнице, остановились перед дверью в учительскую.

– …я требую, чтобы к Петру Никифоровичу были применены самые жесткие санкции! Этот человек не должен быть учителем! – донеслось из-за двери. – Тем более что есть свидетель – Балашов. Моя дочь из-за вашего Петра Никифоровича едва не осталась инвалидом!

– Светкин отец речь толкает, – прошептал Глеб. – Ну вперед!

И он распахнул дверь.

В учительской было полно народа – несколько преподавателей, Электрон, Света Родченко со своей загипсованной рукой, ее отец, еще какие-то люди – вероятно, та самая комиссия из Департамента образования… А у окна стоял Денис Балашов. Он встретился глазами с Клавой и вздрогнул. А Света Родченко гневно сузила глаза.

– Кошкина? Аверин?.. Вам чего? – сердито спросила Вера Ивановна. – Не видите – тут педсовет идет!

– Стелла Власовна, мы – свидетели! – громко произнес Глеб. – Мы тоже хотим дать показания.

– Какие еще показания? – запыхтел Светин отец. – И у вас есть претензии к учителю физики?

– Нет, – негромко, но очень отчетливо произнесла Зина Хромова. – Мы собираемся защищать Петра Никифоровича.

Электрон, бледный, но по-прежнему спокойный, быстро повернулся к ним.

– Петр Никифорович, мы знаем, что вы ни в чем не виноваты! – закричала Клава.

– Кошкина, что за дикие вопли? – недовольно произнесла Стелла Власовна. – Мы уже во всем разобрались… Покиньте помещение.

– Не покинем! – возмутился Руслан Медведев. – У нас есть что сказать!

– Действительно, пусть ребята выскажутся! – сказала полная седая дама, возглавлявшая комиссию из департамента. И все остальные тоже зашумели, призывая выслушать вошедших, – кроме, разумеется, Светы с отцом. Хочешь не хочешь, но Стелла Власовна была вынуждена согласиться с мнением большинства.

– Ну, кто первый?

– Наверное, я, – сказала Клава. – Это случилось за день до того, когда Свету, по ее словам, ударил Эл… то есть Петр Никифорович. В лаборатории, которая находится рядом с кабинетом биологии. Сначала мы там были с Зиной Хромовой, кормили хомячков…

Света Родченко презрительно хохотнула, но Клаву это не смутило.

– …к нам забегал еще Руслан Медведев, потом еще Жанна Парщикова. Нет, не так – сначала зашла Света, когда Руслан и Зина ушли, Парщиковой еще не было. Света толкнула шкаф, и на нее свалилась энциклопедия млекопитающих и краем задела ее руку. Левую руку – ту самую, на которой у нее сейчас гипс. Я увидела рану… То есть не рану, а небольшую ссадину… Света даже не обратила на нее внимания, просто натянула рукав пониже.

– Ну и что? – вдруг закричала Света. – При чем тут эта дурацкая энциклопедия?! Одно с другим не связано! Денис Балашов подтверждает, что Петр Никифорович на следующий день треснул меня указкой.

– На следующий день при разговоре Петра Никифоровича со Светой присутствовал не только Балашов, но и я, – выступила вперед Зина. – Разве никто не хочет выслушать и меня?

– Все ты врешь! – завопила Света. – Тебе Петр Никифорович пятерку поставил в году – вот ты и выслуживаешься!

– Может быть, мои знания кто-то проверит? – сказала Зина, обращаясь сразу ко всем. – Уверяю – я отвечу на все вопросы по физике…

– Ответь нам, Хромова, что такое первый закон термодинамики, – быстро спросила Стелла Власовна.

– Изменение внутренней энергии системы при переходе ее из одного состояния в другое равно сумме работы внешних сил и количества теплоты, переданного системе… – четко начала Зина.

– Стелла Власовна, это вопрос из программы десятого класса! – вмешался Электрон.

– Ладно, Хромова, что ты можешь сказать по существу дела?

– Петр Никифорович не бил Свету, – негромко произнесла Зина. – Наоборот, это Света стала угрожать Петру Никифоровичу, что добьется его выдворения из школы…

– Я тоже как-то раз слышал – Светка шантажировала Эл… то есть Петра Никифоровича! – поддержал Зину Руслан. – Честное слово!

– Петр Никифорович никого не бил! – в один голос запищали Люся Липкина и Даша Суржикова.

– А вы тут при чем? – нахмурилась Стелла Власовна.

– А мы – группа поддержки… – робко сказала Даша.

Светин отец, до того внимательно слушавший весь этот разговор, вытер вспотевший лоб платочком и заявил жестко:

– При чем тут группа поддержки? У моей дочери зафиксирована травма – вот, читайте! – он затряс листом бумаги. – Это документ, между прочим…

– Нет у нее никакой травмы! Сейчас за деньги все, что угодно, купить можно… – пробубнил презрительно Руслан.

– Медведев, выйди вон! – возмутилась Стелла Власовна.

– А чего…

– Я сказала – выйди! Постой в коридоре – если надо будет, тебя вызовут. И вы тоже, «группа поддержки»… Пусть останутся только те, кто имеют непосредственное отношение к делу.

– Нет, всех их – вон! – потребовала Света. – Убирайтесь… ну чего смотрите – убирайтесь! – и она, глядя на ребят, разгневанно взмахнула рукой. Левой.

Видимо, взмахнула так сильно, что с нее слетел гипс. Гипс сделал медленный пируэт, просвистел мимо Дениса Балашова (тот успел уклониться) и вылетел в окно. Происходящее напоминало замедленную киносъемку…

Все очнулись только тогда, когда Петр Никифорович торопливо выглянул наружу в соседнее окно и с явным облегчением произнес:

– Ничего страшного, пострадавших нет! Гипс упал на клумбу.

На руке у Светы была маленькая, практически незаметная царапина – все, что осталось от ссадины.

Света быстро спрятала руку за спину.

Повисла напряженная тишина. И тут Денис Балашов негромко произнес:

– Свет, я предупреждал. Зря ты все это затеяла…

Света с ненавистью произнесла:

– Дурак.

– Я ж говорил – врет она все! – завопил Руслан. – Сироту из себя при журналистах корчила, платье в горошек нацепила… А у самой – телефон с брильянтами! Граждане, не верьте ей!

– Что хочу – то и надеваю! – стремительно развернулась к нему Света. – Не твое дело! Тоже мне – чужие бриллианты вздумал считать…

– Тихо! – возвысила голос Стелла Власовна. – Светочка, спокойней. А ты, Медведев, – за дверь!

– Может, у дочи моей – сложный внутренний перелом! – вытирая лоб, подал голос и отец Родченко. – Снаружи ничего нет, а внутри – ни одной косточки целой!

– Пап, да молчи уж…

– Ее все в классе боятся! – дружно, в один голос, запищали Суржикова с Липкиной. – Света Родченко затерроризировала всех! Обещала Зине Хромовой отомстить, если та вздумает прийти на педсовет…

– Мы Зину в обиду не дадим! – загудел Руслан Медведев.

– Нет у нее никакого перелома, у этой Родченко! – заорал Глеб Аверин.

– Есть! Вот вам справка из медицинского центра…

– Папа, да сиди ты!

– Доча, да я ж как лучше…

– Дети, пожалуйста, тише!

Поднялся такой шум и гам, что больше ни одного слова нельзя было разобрать. Полная седая дама из комиссии пыталась успокоить всех – да куда там…

– А ты – зачем меня выдал? – верещала Света, теперь уже в лицо Денису Балашову. – Молчал бы уж совсем! Все испортил… – и она с силой толкнула его в грудь обеими руками – тот едва не упал.

«Да уж, теперь всем стало ясно, что никакого перелома у Светы нет! – мелькнуло в голове у Клавы. – Не всякий здоровый человек смог бы так драться…»

Но в этот момент Света развернулась уже в сторону Зины Хромовой.

– А ты… Ты еще пожалеешь, что пошла против меня! – грозно закричала Света. – Ты, серая мышка… В порошок тебя разотру!!!

Руслан подскочил, заслонил всем корпусом Зину.

– Только попробуй, – усмехнулся он.

Света попыталась толкнуть и его – но Руслан стоял словно скала.

– Какой кошмар… – пробормотала полная седая дама, возглавлявшая комиссию. – Стелла Власовна, нам все ясно. Вы совершенно напрасно вызвали нас сюда. По-моему, это было целиком вашей задачей – установить в школе дисциплину! Дети – неуправляемые, климат – нездоровый, какие-то интриги, угрозы, полное неуважение к учителям… К чему весь этот спектакль?..

Стелла Власовна пыталась оправдаться, но ее никто не слушал.

– Тихо! – вдруг заорал Электрон, и все вдруг замолчали – настолько неожиданным было то, что он повысил голос. – Продолжаем педсовет, – произнес он уже вполне нормально. – Стелла Власовна, какие у вас еще ко мне вопросы?

– У нас… у нас больше нет вопросов… – пробормотала она. – Безусловно, Светочка немного преувеличила… Но ее тоже можно понять… А какие будут вопросы у комиссии?

– У комиссии тоже вопросов нет, – сухо сказала пожилая дама. – Комиссии все ясно.

– Главный вопрос всех времен и народов: яйца курицу не учат или, может быть, все-таки учат? Сегодня с вами, уважаемые телезрители, опять я, Иннокентий Бурдовский. И мы опять говорим о школе № 5555.

Клава придвинулась ближе к экрану телевизора и сделала звук погромче.

– Напоминаю сюжет нашего предыдущего репортажа, – вещал Бурдовский, сидя в студии. – Я рассказывал о вопиющем случае, когда учитель физики позволил себе рукоприкладство в отношении одной из учениц и ученица была вынуждена обратиться в медицинский центр…

На экране замелькали кадры, и появилось лицо Светы Родченко – бледное, с текущими по щекам слезами.

– Позавчера, перед последним уроком, я подошла к учителю физики, – слабым, дрожащим голосом начала она. – Я ему сказала: «Петр Никифорович, умоляю вас, позвольте мне исправить годовую оценку…» А он взял и стукнул меня указкой по руке!