Каролина Дэй - Ребёнок от сводного врага

Он никогда не ответит на мои вопросы, потому что я их никогда не задам.

Дан разворачивается, напоследок оглядев меня с головы до ног своими серебристыми глазами, и быстрым шагом покидает комнату. Он оставляет меня одну. Навсегда. Плевать, что мы живем в нескольких метрах друг от друга, сейчас он все равно чужой.

Я не успела ему сказать о нашем ребенке, которого ношу под сердцем…

Вокруг меня образуется тьма. То ли потому, что Дан выключил свет перед уходом, то ли потому, что передо мной нет света в конце тоннеля, который покажет мне выход из этой ситуации. Избавит от боли, которой хочется избежать.

Я осталась абсолютно одна. Дан не узнал, что я жду ребенка. Нашего ребенка.

Не знаю, сколько плачу в комнате, заглушая всхлипы подушкой. Вокруг сплошная тьма, наполненная болью и разочарованием. Когда мама входит в комнату с чемоданом в руках, слезы не перестают лить из глаз. Я едва различаю в полутьме женщину, которая меня родила, и смотрит она так, словно я совершила смертный грех. Возможно, в какой-то степени так оно и есть, я не должна была влюбляться в сводного брата, но…

Неважно…

— Ты уезжаешь отсюда!

Смотрю на нее удивленно в попытке осознать, что она говорит и что требует от меня. Идеальное лицо, как всегда, непроницаемо, не могу прочитать эмоции даже не из-за плохого зрения и слез, а потому что их нет.

— Куда? — испуганно спрашиваю я, сжавшись в комок.

— Далеко! Ты больше не опозоришь нашу семью!

Это и есть конец? Я остаюсь одна, с ребенком в животе, без поддержки родителей и любимого…

Что мне делать дальше?

— Что?! — Алена округляет золотистого цвета глаза. Кажется, что они вот-вот выпрыгнут из орбит, но я почти не придаю этому значения.

В руках чемодан с моими немногочисленными пожитками, на плечах — рюкзак с планшетом и телефоном. И я. Разбитая. Убитая. Потерянная. Единственное, куда привели меня ноги — общежитие подруги. Толя хотел отвезти меня, но мама запретила ко мне приближаться. Теперь я… изгой. Не думала, что когда-нибудь скажу это. Но правда есть правда, от нее не убежишь.

— Родители все узнали и выгнали меня из дома, — повторяю, еле выговаривая слова. — Можно остановиться у тебя на некоторое…

— Проходи, конечно! Давай сюда свой чемодан! Наверняка нельзя таскать тяжелое! Черт возьми, Эльза, как ты его несла до пятого этажа?

Не знаю. Наверное, преодолевая слезы, неуверенность и беспомощность. Кроме подруги у меня больше никого нет. Трудно осознать это, трудно принять реальность, которая так внезапно обрушилась на тебя. Когда-то ты убеждала себя, что не одинока, что у тебя идеальная семья и есть любимый парень. Но это был самообман. Действительность оказалась гораздо жестче, чем можно было представить

В действительности я осталась одна и беременная…

— Есть будешь? Я приготовила супчик, — как ни в чем не бывало спрашивает Алена, разместив мой чемодан под своей кроватью. Раньше она жила с соседкой, но та съехала от нее, поэтому второе койко-место свободно, пока комендант не нашел нового жильца.

— Нет, спасибо.

— Ты совсем худая! Как ты будешь вынашивать ребенка?

— Что? — непонимающе гляжу на подругу. — Думаешь, у меня есть шанс родить малыша?

— Почему нет?

— Я осталась одна, Алена! Совсем одна! Я не нужна Дану! Он женится, у него свой бизнес. Я не нужна никому, ты это понимаешь?

— Так, перестань повышать голос и послушай меня! — Подруга подходит близко ко мне и таким же настойчивым тоном произносит: — Ты нужна Ему.

Она аккуратно берет мою прохладную ладонь и прикладывает ее к животу. Он плоский, еще не вырос до размеров сочного арбуза. Как бы странно это ни звучало, но оттуда исходит тепло. Такое легкое, едва ощутимое. И нет, это не тепло кожи или тела. Оно ощущается изнутри, в том месте, где я касаюсь его.

Я не одна…

— Что мне делать? — спрашиваю сквозь вновь навернувшиеся слёзы.

— Для начала нужно встать на учёт. У нас в поликлинике вроде сидит кто-то. Это не ваш мажорный врач, зато бесплатно и качественно.

О качестве университетских врачей говорить не приходится, однако других вариантов у меня нет. Мне страшно думать, что со мной произойдёт, если я рожу малыша, но ещё страшнее, если пойду на аборт. Мама дала немного денег, но их хватит на пропитание, не более того.

— Но как же… как же…

— Мы справимся. Может, на кафедре разрешат поработать. Поживешь пока у меня. Не переживай, выкрутимся.

Так хочется надеяться на лучшее. На то, что все пройдет, что боль отступит, а я больше никогда не почувствую, каково это, любить не взаимно. Каково это, когда с тобой играют, манипулируют тобой, привязывают. А потом выбрасывают, словно ненужную вещь

Я справлюсь. Я обязательно справлюсь. Я не одна.

* * *

— Здравствуйте, — открываю ветхую дверь в кабинет гинеколога. — Можно…

— Ой, заходи уже! Не стой на пороге! — выкрикивает полная женщина за сорок, не поднимая головы.

Аленка предупреждала, что эта врачиха окажется не самой дружелюбной, но я не ожидала, что все будет настолько плохо. Ее темные брови вразлет вот-вот сомкнутся на переносице от негодования. В прошлый раз я немного оторопела от её резкости, сегодня уже знаю, чего от неё ожидать.

В первый приём, когда я вставала на учет, она накричала на меня, что я пришла только на десятой неделе, очень неаккуратно проверяла мое здоровье, не говоря о том, что у меня осталась небольшая гематома после сдачи анализа крови и неприятный осадок после сдачи генетического анализа. Но это все ерунда. Ради моего малыша я потерплю и такое отношение.

— Ну и что ты сидишь? Рассказывай! — отрывается гинеколог от записей. — Анализы сдавала?

— Я? Да, конечно! Вы на прошлой неделе меня посылали.

— Уже лучше. Кто ты у нас? Богатова?

От произнесённой фамилии мое тело цепенеет, а дыхание резко останавливается. Мама когда-то настояла на смене фамилии, чтобы мы выглядели одной семьей. Я не сопротивлялась, прислушалась к требованию матери. Только «крепкая» семья распалась после нашего позора. После моего позора. Я не знаю, что происходит с ними, как они живут. Наверное, счастливы, что избавились от проблемы.

— Я…

— Поняла уже, не трать силы, — женщина ищет мою карту, достаёт ее и, открыв результаты анализов, некоторое время глядит на них, как бы раздумывая. — Так-с. Первый скрининг, значит. Генетический анализ занесут позже, остальное на месте. Хм…

Почему она так задумчиво смотрит в анализы? Со мной что-то не так?

— У нас по плану УЗИ. Пошли.

А как же генетический анализ? Ладно, после УЗИ узнаю.

Никогда не думала, что эта процедура настолько неприятна. Я предполагала, что мне будут водить специальной штукой по животу, как в кино, но ее вводят в абсолютно другое место. Но я стараюсь не обращать на это внимания и смотреть на монитор. Однако там толком ничего не видно, да и врачиха не поворачивает его ко мне, он стоит полубоком.

— Что ж…

— Что там?

— Одевайтесь.

Непонимающе смотрю на врача, вытираю гель салфетками и одеваюсь. Врач так же резко поднимается и выходит из процедурной в сторону кабинета, я плетусь следом.

— Ангелина Евгеньевна, анализ Богатовой…

— Прекрасно, — отвечает врач пробегающей медсестре, толком на нее не взглянув. То есть там мой анализ?

Я почти не обращаю внимания на результаты под своей фамилией, пока врачиха вновь не задумывается, глядя на них. От волнения комок подступает ближе к горлу с каждой секундой тишины. Почему она молчит? Что там? Но я не успеваю задать вопрос.

— Все ясно, — произносит резко врач и тянет руку за талоном. — Они работают с восьми до двенадцати утра, — официальным тоном произносит она, заполняя бланк. — Запишитесь заранее, у них очередь для таких, как вы.

— Для таких, как я? — переспрашиваю, не понимая, что происходит. Нехорошее предчувствие преследует меня, комок снова подступает к горлу, но я проглатываю его и жду вердикт с замиранием сердца.

— Для абортниц.

— Я не собираюсь делать аборт! — возмущаюсь я.

Если честно, я подумывала об этом несколько дней, но осознала, что не переживу чувства вины перед моим малышом. Я справлюсь с этой проблемой. Справлюсь с беременностью без помощи родителей и Дана. Я справлюсь.

— А теперь послушай меня! У твоего ребёнка синдром Дауна с возможными осложнениями! Сейчас их не видно, но в будущем они обязательно проявятся. Такие дети долго не живут! Беременность нужно прервать!

Что…

Что значит синдром Дауна? Откуда он взялся? Как это? Дыхание перехватывает от ужасных мыслей. Сразу вспоминаются картинки из интернета, репортажи по телевизору о страшном диагнозе для новорожденного. Этого не может быть…

— Но… — пытаюсь взять себя в руки, чтобы возразить, но у меня плохо получается. Соберись, Эльза. — Но дети с синдромом Дауна живут долго. Они рождаются вполне…

— И дальше что? Это уже не мои проблемы!

— Но я хочу этого ребенка!

— А я хочу нормальную статистику в этом году! Мне не нужен всякий сброд с летальным исходом! Если очень хочешь родить своего гаденыша, обращайся в платную клинику!

Черт! Почему мир так несправедлив к нам? Почему вставляет палки в колёса? Ставит передо мной препятствия, с которыми я, возможно, не смогу справиться?

Почему?

Кто мне теперь поможет?

— Данюсик! Как тебе это платье? — Марина забегает в кабинет и крутится в обтягивающем черном платье.

— Прекрасно!

— Или это? — показывает красное платье со спины. Оно такое же короткое, как и черное, но с длинными прозрачными рукавами. Странно, что я вообще подметил эти мелочи.

— И это хорошее.

— Данюсь! Я не знаю, что надеть на день рождения твоей матери! Помоги мне, пли-и-и-з!

Мне какое дело? Я занят новым контрактом. Наши партнеры чуть не подсунули юридический бред, пришлось мне разбираться с бумагами. Но приходится уделять внимание невесте, чтобы она не расстроилась и не расплакалась, что бывает в последнее время не так редко.

В эти моменты у меня начинает сильнее болеть голова. Данюся. Платье. Пли-и-и-з. Когда это закончится? Никогда, ответ очевиден. Сам подписался на отношения с Мариной, сам вернул ее, не спрашивая ни у кого совета. Время не повернешь вспять, не скажешь, что мое предложение было ошибкой. Может, оно и к лучшему? Новая работа, новая квартира, новая женщина. Почти новая.

Марина идеально подходит на роль жены. Она умная, целеустремленная, красивая. Любой мужчина мечтает о такой женщине, как она. Сейчас я стараюсь не думать о мелочах, загружаю себя работой, чтобы как можно позже возвращаться в квартиру, не думать о том, какую ошибку я совершаю. Это моя жизнь. Мои правила. Мне нужно взяться за ум и уговорить себя, что я поступаю верно.

Мы не сможем быть вместе с Эльзой. Не суждено. Судьба распорядилась так, чтобы наши жизни никогда не пересеклись. И я сделаю все возможное, чтобы так оно и оставалось.

Сегодня вечером день рождения у Марты. Марина активно готовится, я доделываю работу, которую не успел закончить в офисе. Отец впервые за много лет смотрел на меня, как на гордость семьи, а не как на подростка, который не знает, чего хочет от жизни. Но мне плевать на его взгляды и мнение. Плевать на все. Мы постепенно выходим из долговой ямы, я вникаю в подробности работы винодельни. Мне даже немного нравится. Наверное.

— Данюся, ты скоро освободишься? Уже шесть часов! — выкрикивает Марина из гардеробной.

— Может, ты поедешь без меня? Мне нужно разобрать еще кучу бумаг, — смотрю на девушку с толикой мольбы.

— Как это — без тебя? На день рождения твоей мачехи я пойду одна?

— Не одна. Твои родители будут там.

— Но мы должны…

— Прости, я очень занят, — отрезаю я. Она не заслуживает такого отношения, не заслуживает, ее миловидное личико хмурится, а прекрасные губки поджимаются.

— Ну и черт с тобой! Мы давно не выходим в свет, ты это не заметил? — злобно шипит она и покидает кабинет, громко хлопнув дверью. Ладно, поговорим позже, когда она вернется домой и остынет.

Она не в курсе моих отношений с Эльзой, не представляет и вряд ли поймет, как тяжело мне возвращаться домой. С того дня, когда родители застукали нас в комнате сестры, я ни разу не появлялся дома. Марина не знает, какую боль мне приходится терпеть, вспоминая отношения с Эльзой, которые зародились в отцовском доме. Я сам собрал вещи, переехал в квартиру, которая была готова к совместной жизни с Мариной.