Она бежала и бежала, а волнорез удлинялся с каждым шагом. Судно под полными парусами уходило прочь.

— Стойте! — закричала она, ускоряя бег. — Не уплывайте!

И вдруг волнорез закончился. Здесь волны бросались на сваи с такой яростью, что все сооружение ходило ходуном.

— Стойте!

Крик потерялся в вое ветра. Судно удалялось. Отчаяние и боль потери охватили Жоржетту. Моряки на судне не видели, как она махала им, не слышали ее криков. Она была брошена, покинута, она осталась совсем одна. Ей больше не увидеть семью и отца, который без нее погибнет.

И вдруг свершилось чудо: судно изменило курс и двинулось к ней. Оно летело, рассекая волны, высоко подняв форштевень, белея громадой парусов. Радость переполнила девушку. Спасена!

Высокая волна набежала и отхлынула, внезапно обнажив подводную скалу, скользкую от водорослей. Скала была прямо по курсу быстро идущего клипера.

— Осторожно! Риф!

Жоржетта лихорадочно замахала руками, но некому было заметить это — ни на носу, ни на мостике никого не было. Судно с размаху налетело на риф, послышался ужасающий треск ломающегося дерева. Сзади налетела волна, подхватила раненое судно и бросила его на скалу, разломив почти пополам.

Клипер начал быстро погружаться, с него донеслись слабые крики о помощи, и несколько человеческих фигурок полезли на мачты в поисках спасения. Приглядевшись, Жоржетта ахнула — среди них был Пирс! Это он спешил ей на помощь и вот теперь должен был погибнуть, если ничего не предпринять.

Девушка заметалась по широкому волнорезу, бросилась назад в поисках хоть чего-нибудь, пусть даже ялика. Но кругом были только взбаламученные штормом воды.

С возгласом отчаяния Жоржетта снова повернулась к тонущему судну, как раз в тот момент, когда один из матросов исчез в морской пучине. Верхняя часть мачты с треском обломилась, увлекая еще нескольких за собой в мешанине парусов и вантов. Бог знает каким чудом, она встретила взгляд Пирса, который еще держался. Он молча молил о помощи.

Тогда она побежала назад на берег. Там она увидела крытое пальмовыми листьями бунгало — местный салун — и вбежала туда, оборвав занавес из кусочков бамбука. Внутри было полно народу, все пили, орали, ссорились.

— Помогите! — крикнула Жоржетта, хватая за рукав ближайшего. — Мой муж тонет!

Мужчина, по виду матрос, повернулся к ней с озабоченным лицом, но это выражение быстро сменилось насмешкой.

— Эй, ребята! Это наш малыш Жорж! Здоров он сочинять! И глядите-ка, переоделся в женское! Сейчас он нам сыграет славную комедию!

Он подхватил девушку и забросил на высокий помост. Все, кто был в заведении, собрались вокруг, и когда она глянула вниз, там было море ухмыляющихся, насмешливых лиц.

— Мы любим нашего Жоржа! — сказал кто-то щербатый, гнусный на вид. — Наплети нам с три короба, Жорж!

— Но это правда! Я и в самом деле женщина! Я замужем, и мой муж тонет! Вы должны, должны мне поверить!

Раздались многоголосый хохот и улюлюканье.

— Давай, давай, Жорж! Хорошо начал! Расскажи, как ты прикидываешься Ласточкой!

— Ле-ди Лас-точ-ка! Ле-ди Лас-точ-ка! — скандировали они.

Кто-то в такт стучал кулаком по столу, кто-то топал ногами, кто-то свистел.

— Верьте мне, верьте! — тщетно взывала она.

— Ласточка! Ласточка! Мы хотим слышать про Ласточку!

— Послушайте же!

— Ласточка!

— Помогите! Помогите-е!!!


— Ласточка, Ласточка! Проснись!

— Что это было?!

— Просто страшный сон, — прошептал кто-то, поглаживая ее по плечу.

Пирс! Жоржетта с облегчением обняла его и крепко прижала к себе.

— С тобой ничего не случилось? Ты в порядке?

— Ну конечно, успокойся. Господи, как же бьется у тебя сердце!

Его руки были такими сильными, такими надежными. Жоржетта уткнулась в грудь Пирса, с жадностью и наслаждением вдыхая запах желанного мужчины. Она все еще не могла до конца понять, где она и что с ней. — Все хорошо?

Она протянула руку к его лицу — и замерла, когда кончики ее пальцев осторожно втянули в рот. Потом губы раскрылись, отпуская их. Жоржетта прижалась теснее:

— Мне было так страшно…

— Знаю. — Губы коснулись лба, потом щеки. — Но ты со мной, и тебе нечего бояться. Я скорее умру, чем позволю кому-то причинить тебе вред.

— Правда?

Она отстранилась, стараясь разглядеть в темноте лицо мужа.

— Честное слово, — заверил он, подвигаясь ближе.

Он сказал, что готов умереть за нее! Это было все равно что признаться в любви, и Жоржетта забыла о сомнениях, которыми непрестанно мучилась, с готовностью поверив, что любима. Слезы почему-то всегда были наготове в последнее время — вот и теперь они покатились по щекам, падая на подушку. В неосознанной потребности выказать доверие к услышанному, она потянулась губами к его губам.


Сначала Пирс просто отдался неожиданной ласке, наслаждаясь нежностью губ и округлостью тесно прижавшихся грудей. Он ощущал, как часто бьется сердце Ласточки.

Поцелуй стал более страстным. На одно мгновение Пирс засомневался: «Что ты делаешь? Час назад ты решил, что у вас нет будущего, что вы совсем разные!»

Ласточка тихо застонала и выгнулась, прижимаясь теснее. Больше Пирс не прислушивался к голосу рассудка, он слышал только свое желание, свою давнюю потребность в этой девушке, а потому набросился на ее губы, словно утолял жажду.

Когда он проник между податливых губ в горячую глубину рта и ощутил ответные движения языка, сладостное стеснение в паху усилилось настолько, что он не в силах был больше выносить это.

— Постой… — с трудом выдохнул он, отрываясь от Ласточки.

— Почему? — растерянно спросила она.

— Потому что я хочу, чтобы лампа горела, хочу видеть тебя.

Он ожидал протеста, но она неожиданно уступила без единого слова, разомкнув кольцо рук у него на шее.

Пирс на ощупь отыскал спички, зажег лампу и подкрутил фитиль так, чтобы от него исходило лишь едва заметное свечение. Повернувшись, он встретил разнеженный, томный взгляд Ласточки, взял ее за руку и мягко принудил подняться.

Чувственность в ее глазах сменилась смущением, взгляд скользнул в сторону. Теперь лицо казалось совсем невинным, полудетским, но когда Пирс посмотрел ниже, перед его взглядом предстали полные, женственные груди, хорошо заметные сквозь тончайший батист сорочки. Напряженные соски приподнимали ткань, словно приглашая коснуться.

Он бездумно взялся за кончики ленты, завязанной у самого горла. Ласточка вздрогнула и схватила его за руки, с мольбой заглянув в глаза. Казалось, она находится на распутье, все еще решая, позволить ли чему-то случиться или все пресечь. Пирс мог понять ее и не собирался торопить. Он выпустил ленту и поднес руки девушки раскрытыми ладонями к губам. С минуту он просто прикасался к ним языком — медленными круговыми движениями, и по мере этого дыхание Ласточки все учащалось. Взгляд ее снова обрел ленивую томность.

— Я уже говорил тебе, что ты прекрасна?

Он осторожно выпустил ее руки и погрузил пальцы в короткие своевольные завитки медно-рыжих волос.

— Твои волосы нравились мне длинными, но знаешь, есть что-то особенное… что-то волнующее в том, как они выглядят сейчас. Ты похожа на эльфа.

— А мне нравятся твои глаза, — в тон ему произнесла Ласточка, беря его лицо в ладони. — Против таких не устоит никто.

Тем временем Пирс снова взялся за ленту и развязал ее. На этот раз Ласточка позволила ему это. Она даже уронила руки, чтобы можно было стянуть тонкий батист с плеч. Когда сорочка скользнула вниз, обнажив ее до талии, Пирс снова поразился бесстыдной женственности ее грудей. Они были так полны и высоки, словно сами собой тянулись к нему.

С трудом оторвавшись от этого зрелища, Пирс снял с нее рубашку. Он хотел видеть Ласточку полностью обнаженной, насладиться видом ее тонкой талии, едва заметной округлости ее живота, где в этот момент развивался плод страсти, которую они разделили. Сознание этого переполнило Пирса, вызвало в нем чувство сродни благоговению.

Прикосновения Пирса были до того бережны, что Жоржетта затаила дыхание, боясь его спугнуть. Она опасалась, что не вынесет переполнивших ее эмоций, что ноги откажутся ее держать. Она инстинктивно вцепилась Пирсу в плечи, чтобы не упасть. Как она любила этого мужчину!

Когда их взгляды встретились, девушка прочла в его глазах обожание, о котором мечтала с первой встречи.

— Ты — подарок судьбы… — произнес Пирс так тихо, что она не знала, в самом ли деле слышала эти слова или ей почудилось.

А потом Пирс склонился к ее губам. Это был нежный, нетребовательный поцелуй, и все же он воспламенил кровь, подстегнул желание. Жоржетта качнулась вперед, и их полуобнаженные тела прижались друг к другу. Она страстно ответила на поцелуй, желая большего.

Пирс со стоном стиснул ее в объятиях, и не могло быть тисков более желанных, чем его сильные руки. Жоржетта ощущала его напряженную плоть, как та прижимается к ее животу, подталкивает ее, словно умоляя освободить. Сама того не замечая, девушка отвечала движениями бедер. Наконец, не в силах больше терпеть эту сладкую пытку, она нащупала тесемку на поясе Пирса и рванула за нее.

Неистовость ее страсти возбуждала еще сильнее, заставляла терять голову. Прежде Пирсу не приходилось встречать женщин, настолько пылких, — может быть, потому, что приличия подавляли в них естественные порывы. Но это дитя рек и морей, этот полевой цветок был естественным, как дыхание!

— Постой, я сам сделаю!

— Тогда скорее, — низким грудным голосом произнесла Ласточка, подняв на него затуманенный взгляд.

Она повернулась, показала ему восхитительные округлости ягодиц и скользнула в постель с кошачьей грацией.

— Скорее… — повторила она, глядя на него с высокой подушки.

В полумраке Пирс видел контуры ее бедер, линию сомкнутых ног и развилку между ними, где островок медно-рыжих волос скрывал самый соблазнительный ее секрет.

— Что с тобой?

Пирс сообразил, что стоит в полной неподвижности, наслаждаясь открывшейся его взгляду красотой. Он поспешил избавиться от одежды. Вид его тела заставил Ласточку ахнуть, потом она засмеялась.

— Что смешного?

— Извини, — сказала она. — Понимаешь, я никогда не видела… я не думала, что всего этого так много!

Это было откровение из числа тех, которые она время от времени высказывала, изумляя и забавляя его. К замешательству прибавилось чувство гордости оттого, что Ласточка нашла его мужские достоинства внушительными. Впервые в своей жизни Пирс решил, что смех естественно подходит к интимному моменту, и засмеялся тоже.

Оказавшись в постели рядом с Ласточкой, он коснулся кончиком пальца ее смеющихся губ, провел вниз по шее, потом по груди до соска. Взгляд девушки, только что искрившийся весельем, снова затуманился. Пирс обвел твердую вершинку по кругу, слегка сжал и, не в силах противиться искушению, втянул в рот.

Жоржетте показалось, что сладостная молния пронзила все ее тело.

— Как хорошо… — прошептала она.

Пирс отстранился. Ласточка спросила себя, знает ли он, что с легкостью может довести ее до безумия. Взгляды их встретились, и она поняла, что знает. Уж не потому ли, что на лице у нее написана откровенная страсть, бесстыдное желание? Жоржетта знала, что поздно задаваться этим вопросом, что ни за что на свете она уже не сможет вести себя благоразумно.

Она ощутила прикосновение между ног, и они раскрылись сами собой. Ласка была невыразимо интимной — казалось, что Пирс узнает ее снаружи и изнутри, и это ищущее движение несло с собой несказанное наслаждение. Потребность в ответной ласке заставила Жоржетту сомкнуть руку на той странной части его тела, в которой сосредотачивалось желание. Когда пальцы ее сжались, Пирс замер, и даже дыхание его пресеклось. А потом он начал ритмично двигаться, скользя в кольце ее пальцев.

Его мужская плоть пульсировала и с каждой секундой твердела все больше, и тело Жоржетты отвечало таким же ритмичным движением, словно эта взаимная ласка была своего рода слиянием. Когда возбуждение достигло вершины, она повернулась и сжала горячую плоть между ног. Еще несколько мгновений они продолжали двигаться навстречу друг другу, исступленно сплетаясь языками, потом она ощутила проникающий толчок и снова откинулась, раздвинув ноги.

Она была заполнена до отказа, и это было невыразимо прекрасно. Жоржетта обвилась вокруг горячего тела, оплетая его руками и ногами, прижимаясь грудью. Наслаждение нарастало, путая мысли, погружая все кругом в горячий туман. В тот же миг Пирс содрогнулся внутри ее тела, излившись с протяжным стоном. Жоржетта вскрикнула, позволив наслаждению унести ее в небеса…