Она заглянула ему в глаза, не стыдясь своих слез радости.

— Это оттого, что ты… такой замечательный Джэард. Ты так хорошо относился ко мне все время. Ты все время верил в меня. А я отталкивала тебя. Ты простишь меня?

— Мне нечего тебе прощать. — Он чуть отстранился и улыбнулся ей. — Кроме того, твоя скромность еще больше разжигала мой интерес к тебе.

— Да?

Теперь Жасмина улыбалась тоже.

— Значит, этот интерес пропадет после сегодняшней встречи?

— Я всю жизнь буду завоевывать тебя, — рассмеялся он.

И с этими словами он поднял ее и понес через комнату к кровати. Лунный луч пробился в щелку между шторами и при этом свете он раздел ее, лаская каждый дюйм ее кожи нежными пальцами.

Жасмину охватила дрожь желания, когда ее одежда — предмет за предметом — стала падать на пол. Она не испытывала стыда под его потемневшим от страсти взглядом. Прикосновение пальцев к ее горячему телу было для нее сладкой пыткой.

— Ты так хороша, любовь моя. Так хороша, — шептал он, распуская ей волосы и целуя шелковистые пряди.

Уже совсем обнаженная, она легла на кровать и с улыбкой смотрела, как раздевается он, нетерпеливо срывая галстук и дергая за пуговицы. Она не почувствовала никакого смущения, разглядывая его, никакого страха перед ним, лежа совершенно обнаженной и страстно ожидая его прикосновения. Она чувствовала только огромную любовь и желание; и то и другое струилось из ее сердца, как слезы.

Наконец он лег к ней на узкую кровать, накрыв ее мягкое податливое тело своим, плотным и мускулистым. Прикосновение его плоти, такой мужественной и теплой, к ее коже было божественным. Она чувствовала, как пульсирует кровь от прикосновения к жестким волосам на его груди, что сводило ее с ума.

— Я люблю тебя, — шептал он, целуя ее.

— Я тоже люблю тебя — так сильно! — почти вскрикнула она.

Джэард целовал ее до тех пор, пока ее губы не стали совсем мягкими. Потом он осыпал поцелуями ее нежную шею, спускаясь все ниже. Жасмина изгибалась, охваченная чувственным восторгом, дрожа всем телом от острого возбуждения, излучаемого каждой клеточкой ее тела. Она шептала ласковые слова, перебирая пальцами его шелковистые волосы. На минуту затаила дыхание, а потом прижалась к нему — в порыве страсти.

— Ты хочешь быть моей?

— О, да, я хочу быть твоей! — выкрикнула она.

Джэард знал, что ему нужно еще время, чтобы подготовить ее. Но он уже почти терял контроль над собой.

— Любимая, я, кажется, не могу больше ждать.

— И не нужно, — прошептала она.

Больше он ничего не ждал.

— Черт, я делаю тебе больно.

— Все в порядке, Джэард, — прошептала она в ответ. — Я так хочу соединиться с тобой…

Она выгнулась навстречу ему, силясь принять его в себя вопреки сопротивлению ее собственной плоти. Ее любовное желание и ее страстные и одновременно невинные движения совершенно лишили его власти над собой, и он уже не слышал собственного прерывистого дыхания из-за гулких ударов своего сердца. Она принадлежала ему, — наконец осознал он, — только ему. Она никогда и никому еще не принадлежала, и никогда не будет ничьей. Ничто не могло больше возбудить страсть, чем сознание того, что он ее первая любовь и последняя, что так она отдается только ему и никому другому, никогда! И эта мысль наделила его такой силой и вызвала взрыв такой страсти, какой он никогда до того не знал.

— Боже, любовь — это то, что ты даешь мне сегодня…

— Что ты даешь мне сегодня! — прошептала она, прижимая его губы к своим. — Пожалуйста, Джэард. О, пожалуйста!

Она просила его! Это было так хорошо, до слез. И он полетел в пропасть и растворился в ее жаркой готовности к этому, в ее женской сути. Джэард подавил ее крик боли поцелуем. А она, не знавшая мужчины до него, трепетала от страсти, и он уже не мог остановиться в желании испить ее секреты до дна.

— Ты божественна, — прошептал он.

Его прикосновения были так хороши, так отвечали ее желаниям…

— Как я хотел бы оставить тебя здесь с собой на всю ночь, Жасмина, но я думаю, что сейчас я должен проводить тебя домой, пока тебя не хватились.

Хотя Жасмина знала, что Джэард прав, она почувствовала обиду оттого, что он хотел расстаться с ней так быстро после того, что между ними произошло.

— Джэард, я…

Она замолчала, поняв, что хочет спросить его не был ли он разочарован, не стал ли он думать о ней хуже из-за того, что она выказала такую страстность.

— Я люблю тебя, Жасмина, — сказал он. — Но тебе нужно возвращаться.

— Я тоже люблю тебя, Джэард, — прошептала она, вставая, отвернувшись, чтобы скрыть от него свое смущенное лицо и протягивая руку к одежде.

19

На следующее утро Жасмина проснулась, когда сквозь кружевные шторы на окне пробились первые слабые лучи солнца. Потянувшись в кровати, она почувствовала боль во всем теле. И сразу же она вспомнила, как ночью отдалась Джэарду в летнем домике. Сначала она улыбнулась, подумав о восхитительных минутах восторга страсти, которые они испытали вместе, но потом нахмурилась и перестала улыбаться, охваченная сомнениями.

Она не жалела о том, что провела с Джэардом ночь, она чувствовала, что только отдав всю себя Джэарду, она могла убедить его в том, что любит его и доверяет ему. Однако, лишив ее девственности на той узкой кровати в летнем домике, он повел себя так странно — почти сразу же после этого. Он торопил ее, чтобы она побыстрее оделась, потом повел ее к дому, а у подъезда быстро поцеловал и настоял, чтобы она побыстрее шла к себе.

Он вел себя почти как посторонний. И опять она спрашивала себя, не разочаровала ли она его.

Но долго раздумывать над этим Жасмина не могла, так как в этот день ей предстояло очень много дел. После занятий с Мэгги они с мисс Чэрити собирались нанести визиты нескольким известным семействам в городе с целью найти спонсоров для девочек из приюта в день благотворительного праздника, который Джэард задумал вместе с сестрами. Времени было в обрез, так как до этого дня, на который уже из Нового Орлеана был выписан цирк, оставалось менее четырех недель. Многие из прихожан католической церкви уже были заняты продажей билетов или трудились над изделиями, предназначенными для продажи в палатках, а десятки других пообещали также испечь или приготовить что-нибудь для обеда или для продажи.

В тот день и в течение нескольких последующих Жасмина видела Джэарда только в присутствии других людей. Они вместе были на бегах и на званом ужине. Все остальное время Жасмина провела участвуя в подготовке праздника, или занимаясь с Мэгги, или помогая Мари Бернард в устройстве дома Джэарда. Работа там шла полным ходом. Из Нового Орлеана прибыли необходимые ткани, и несколько слуг были заняты тем, что меняли обивку на мебели или шили шторы. Наняли также нескольких местных мастеровых, чтобы они занялись ремонтом лепнины и деревянных частей дома, а также покрасили и обтянули обоями стены.

Однажды днем Джэард удивил Жасмину тем, что сказал ей, что весь следующий день они проведут вместе.

— Я повезу тебя в Видалию, любовь моя, и покажу тебе свою хлопковую плантацию. — Когда Жасмина стала говорить о важных делах, запланированных ею на тот день, он ответил ей со спокойной улыбкой:

— Отложи их.

На следующее утро они отправились в нижнюю часть города в экипаже Джэарда. Когда они ехали по прохладным тенистым улицам, Жасмина обратила внимание, что листья уже начали желтеть. Свежий запах осенней зелени был необычайно приятен.

Хотя вначале они не разговаривали, Жасмине в этот день было очень спокойно с Джэардом. То, что он пригласил ее посмотреть плантацию, подтверждало, на ее взгляд, его любовь к ней. Как всегда, когда она была рядом с ним, сомнения оставляли ее, хотя ни один из них не заговаривал о том, что произошло в летнем домике.

Когда Джэард повернул лошадь на неудобный спуск по улице Сильвер, Жасмина бросила взгляд на бедный портовый район города, Нижний Натчез, и невольно рассмеялась, а когда Джэард вопросительно взглянул на нее, она сказала:

— Я просто вспомнила тот последний раз, когда мы были здесь. Я очень рада, что сегодня ты не заставляешь меня надеть брюки.

Он тоже рассмеялся, но потом очень серьезно заметил:

— В то утро были совершенно другие обстоятельства. Тогда ты уезжала из казино на корабле после того, как провела там целую ночь, поэтому нужно было прятаться. А сегодня ты собираешься сесть на пароход со своим женихом, что вполне в рамках приличий.

Жасмина согласно кивнула, успокоенная тем, что Джэард назвал себя ее женихом; это было вербальным подтверждением того, что он все еще думал о ней как о женщине, на которой он собирается жениться. Опять вспомнив то первое утро после их знакомства, она задумчиво сказала:

— Моя жизнь сильно изменилась с тех пор.

— Надеюсь, к лучшему, — поддразнил он ее.

— О, да. Явно к лучшему!

Наконец они доехали до шумной пристани и погрузились вместе с экипажем на паром. Пока паром пересекал реку к низкому, поросшему лесом другому берегу, они оставались в экипаже. Жасмине нравилась эта поездка. Утренний воздух был бодряще свеж и напоен запахами влажной земли и реки.

Когда паром причалил, Джэард заплатил паромщику, чтобы тот спустил мостки. Минуту спустя Джэард дернул за поводья, и кабриолет со стуком съехал по доскам на проселочную дорогу.

Держась за поводья, Джэард с улыбкой сказал Жасмине:

— Добро пожаловать в Луизиану, моя дорогая.

Проехав маленькую деревушку под названием Видалия, они повернули на разбитую грязную дорогу и поехали на север по лесистой местности почти параллельно реке. Нависшие над дорогой огромные деревья образовали крышу над ней и бросали густую тень. Жасмина с удовольствием смотрела, как солнечный свет пробивался через густые кроны платанов и дубов над их головами, бросая сотни ярких бликов на движущийся кабриолет.

А через несколько минут они уже выехали на большое открытое пространство, и Жасмина в первый раз увидела дом Джэарда на плантации. Дом был большой, стоял на взгорке и с двух сторон был окружен огромными кряжистыми дубами. И хотя он был гораздо проще изысканных строений в Натчезе, расположенных напротив через реку, он тем не менее был построен, как отметила Жасмина, с размахом.

Симметрия его архитектуры радовала глаз.

Хотя колонны были довольно тонкими и квадратными, они, казалось, уходили в никуда вдоль веранды с перилами, проходящими по всему периметру дома, по его обоим этажам. Высокие и многочисленные окна были украшены узкими темно-зелеными ставнями, а по центру каждого этажа была кипарисовая резная дверь, сделанная в том же стиле, с изящными фонарями по обеим сторонам. Два крыла полукруглой лестницы, ведущей с первого этажа на второй, были как две руки, гостеприимно приглашающие войти.

— О, Джэард, дом просто замечательный! — воскликнула Жасмина.

Он кивнул, но его улыбка была сдержанной и не выказывала энтузиазма Жасмины. Джэард остановил кабриолет перед домом, и через минуту из соседнего, меньшего по размерам одноэтажного домика, стоящего под большим ореховым деревом с западной стороны от большого дома вышел темноволосый мужчина без шляпы и в черном костюме.

— Доброе утро, мистер Хэмптон! — крикнул он. Он торопливо шел к экипажу, и вид у него был взволнованный.

— Доброе утро, Мертсон, — ответил Джэард, когда джентльмен, на вид которому было лет двадцать с небольшим, подошел ближе.

— Вы приехали, чтобы проверить счета, сэр? — спросил Мертсон, переминаясь с ноги на ногу перед кабриолетом и с любопытством разглядывая Жасмину.

Она обратила внимание на тонкие красивые черты его лица и темные выразительные глаза, в которых была печаль.

— Боюсь, что сейчас в конторе некоторый беспорядок, — продолжал смотритель довольно робко объяснять Джэарду — Если бы я знал, что вы приедете, сэр…

— Не беспокойтесь, Мертсон. Я сегодня приехал не по делам, — успокоил его Джэард, выходя из кабриолета и подавая руку Жасмине. Помогая ей выйти из кабриолета, он сказал:

— Дорогая, это мой смотритель мистер Мертсон. — И, обращаясь к смотрителю, добавил: — Мистер Мертсон, познакомьтесь с мисс Жасминой Дюброк, моей невестой. Я привез мисс Дюброк, чтобы показать ей плантацию.

Мертсон, приятно удивленный, улыбнулся.

— Это большая честь, мэм. Поздравляю вас, сэр, — добавил Мертсон, обращаясь уже к Джэарду.

— Спасибо, Мертсон, — ответил Джэард.

— Сэр, если я вам не нужен, тогда… — откашлявшись, начал смотритель.

— Нет, нет, не нужен, — заверил его Джэард.

Мертсон кивнул и оставил их одних.

Глядя на Мертсона, идущего по направлению к своему домику, Джэард задумчиво хмурился.