Волнение? Это еще слабо сказано! Скорее уж страх, смятение… И все же появилось еще одно чувство, которое смягчило тревогу, овладевшую им, стоило Изабель сказать, что отец в Канаде, – облегчение. Ему не терпелось увидеть отца, наверное, поэтому он и не мог уснуть.

Прикосновения пальцев Изабель, которая играла с его нательным серебряным крестиком и завитками волос на груди, прервали ход его мыслей. Перецеловав кончики этих «пыточных инструментов», он посмотрел на жену и со всей серьезностью произнес:

– Ты многого обо мне не знаешь.

– То, что у тебя был брат-близнец? И что вы с давних пор были на ножах?

– Это и еще очень многое! К примеру, что привело нас с Джоном в эти края…

– У нас будет время поговорить! Не знаю, говорила я тебе или нет, но Колл пытался объяснить мне, почему вы с Джоном были в ссоре. Ну, по крайней мере, рассказал то, что знал.

– Ты, конечно, права, нам надо все рассказать друг другу. Замалчивание важных вещей ни к чему хорошему не приводит. Силы небесные! Всю мою жизнь я думал, что брат пытался меня застрелить, потому что знал – это по моей вине умер наш дед Лиам, и не мог мне этого простить. Как глупо с моей стороны! И как ужасно! Я и представить не мог, что детские страхи могут разрастись до невероятных масштабов и испортить не только отношения с близкими, но и всю жизнь!

Его голос задрожал и смолк. Александер закрыл глаза и увидел перед собой лицо Джона, искренне обрадованного встречей.

– Изабель! Это не Джон стрелял в меня… Mo chreach! Все эти годы я заблуждался. А теперь Джон умер и…

– Он пожертвовал собой, чтобы спасти детей, Алекс!

– Знаю! И я очень сожалею, что принес родным так много горя, и все – из-за своего ослиного упрямства! Простит ли меня отец?

– Алекс, а ты бы простил своего сына?

Глядя на светлое пятно на стене, Александер молча кивнул. Он долго смотрел на жену. В молочном свете раннего утра ее кожа казалась почти прозрачной. Он погладил ее сначала легонько, потом сильнее – просто, чтобы ощутить ее тепло, то, что она – живая. Он закрыл глаза.

– Изабель, ты такая… такая живая!

– Еще бы! И ты тоже!

Слезы потекли по щекам Изабель. Александер ласково смахнул их ладонью, потом позволил пальцам скользнуть вниз, к грудям, горделиво выглядывавшим из-под гривы волос.

– Алекс, сделай мне еще ребенка! Я хочу еще ребенка, а лучше двух или трех… Столько маленьких Макдональдов, сколько выносит мое чрево! Сколько угодно, лишь бы они были от тебя!

Голос женщины чуть охрип от волнения, но это не помешало ей улыбнуться.

– Я хочу стать садом, в котором будет расти много-много Александеров Макдональдов, которые натащат полный дом лягушек и гусениц!

– Mo chreach! А еще мы вырастим с десяток Изабель Лакруа, которые станут таскать кошку за хвост и украсят собой нашу жизнь!

Они дружно захохотали. Александеру вдруг захотелось забыться в объятиях этой женщины, сделать с нею эти несколько дюжин детей, которых она требовала от него всем своим существом, узнать все прелести спокойной семейной жизни в окружении близких – тех, кого он будет любить и оберегать… Опрокинув Изабель на спину, он осыпал ее тело поцелуями. С утренним бризом в комнату проникли пение птиц и приятная прохлада. Он поежился. Изабель накрыла их обоих простыней и обхватила его затылок руками. Она представила себя с ним алебастровыми изваяниями, навек застывшими в объятиях друг друга.

– Время идет, Алекс! Насладимся тем, что у нас есть, насладимся этим моментом! Я так тебя люблю, Александер Макдональд!

– Tha gaol agam ort, mo chridh’ àghmhor…[220]

Он поцеловал ее, чуть отодвинулся, потом снова поцеловал. Волнующим, чувственным движением она подставила ему свою грудь. Все ее тело напряглось от возбуждения. Он удовлетворенно улыбнулся.

– Mo chreach! Ни одна куртизанка не сравнится с вами в умении соблазнить мужчину!

– Я – куртизанка? А как назвать того, кто меня, тогда еще наивную девочку, соблазнил?

– Соблазнил?

– Именно! Соблазнил, совратил, сбил с правильного пути! На что вам жаловаться, мсье? Я стала такой, какой вам хотелось меня видеть, и… не прочь такой и остаться. С того дня, когда вы согласились сходить со мной на пикник, вы меня покорили! Кстати, Александер… Я до сих пор спрашиваю себя, как ты догадался, что я люблю обмакивать маринованные в уксусе огурчики в варенье?

– Я догадался, что ты – сладкоежка и лакомка!

На первом этаже зазвенело стекло. Александер сел на постели, сердце его сорвалось и забилось как бешеное. Последовало несколько секунд тишины, в которой их дыхание казалось особенно шумным. Изабель в испуге натянула простыню до подбородка.

– Будь тут!

Александер надел рубашку и штаны и вышел из спальни. Рассвет вливался в дом через окна, окрашивая все вокруг в пепельные полутона. Дом еще спал; в коридорах и комнатах, куда он заглядывал по пути, стояла тишина. Когда он вошел в гостиную, что-то хрустнуло под ногами. Александер замер и поморщился от боли. Посмотрел под ноги и увидел на светлом паркете пятно крови – он случайно наступил на осколок стекла.

Александер наклонился, чтобы собрать осколки вазы или стакана – что еще могла опрокинуть Арлекина? – но, увидев на полу камень, он понял, что тот влетел через разбитое окно. Хмурясь, Александер посмотрел на улицу. Кто мог бросить этот камень? И зачем?

Он вышел из дома. Роса под ногами была прохладной, и он поежился. Потирая плечи, он трижды обошел вокруг дома и ничего подозрительного не увидел. Когда он уже ступил на порог, сзади послышался голос, от которого у него кровь застыла в жилах:

– А почему шурина на свадьбу не позвали?

В одно мгновение пропасть разверзлась в его сознании, оставив после себя пустоту. Потом, словно наяву, он почувствовал едкий запах пожара. Комок подкатил к горлу, стало трудно дышать. Он услышал крики Джона и Изабель, отчаянные призывы о помощи.

Круто повернувшись, он оказался лицом к лицу с мужчиной, который наставил на него не только взгляд своих глубоко посаженных глаз, но и пистолет.

– Все было очень трогательно! Я чуть не плакал! Очень трогательно!

– Лакруа!

Этьен с жестокой, полной цинизма усмешкой смотрел на Александера, перед глазами которого стояли Тсорихиа и маленький Жозеф. Ребенок с раскроенным черепом… Жажда мести полыхнула в груди и распространилась по всему телу, вплоть до кончиков пальцев, которые моментально напряглись.

– Дьявольское отродье! Мерзавец! Ты… ты…

Сердце билось так, словно хотело выпрыгнуть из груди. Александер шагнул вперед. Этьен отступил на шаг и тряхнул пистолетом.

– Заткни пасть, английский прихвостень! Если будешь вести себя смирно, останешься в живых!

Не спуская глаз с пальца, медленно сгибавшегося на спусковом крючке, Александер постарался взять себя в руки.

– Что тебе нужно, Лакруа?

– Что мне нужно? А ты как будто не знаешь! Ты – крепкий орешек, Макдональд! Столько раз уходить от верной смерти… Может, расскажешь, как тебе это удается? Может, у тебя уговор с дьяволом?

– Ты был там? Пожар – твоих рук дело?

Изабель рассказывала, что это был несчастный случай, что Габриель… Об Этьене она и словом не обмолвилась.

– Да, я был там и ждал тебя! Но к пожару я не имею никакого отношения.

– А дети? Ты стоял и смотрел, как горит дом, и даже не попытался спасти детей? Мерзавец! Ты стоял и смотрел, как они сгорают живьем?

– Ничего с твоим выводком не случилось! Я и пальцем их не тронул, так что заткнись!

– Ты – подонок, Лакруа! Ты изнасиловал и убил Тсорихиа! Проломил череп ее сыну!

Этьен не сразу сообразил, о чем говорит Александер, но уже в следующее мгновение события, предшествовавшие пожару в Ред-Ривер-Хилле, всплыли в памяти. Он вздернул подбородок и с презрением посмотрел на шотландца.

– Так вот где ты был! Мсье навещает бывшую сожительницу, пока моя сестра выкармливает его щенков! Что касается той индианки… У нее был выбор. Если бы она согласилась выдать мне твою маленькую тайну, она до сих пор была бы жива!

Александеру пришлось собрать в кулак всю свою выдержку, чтобы не наброситься на Этьена. Он сделал шаг вперед.

– Стой на месте! Мы и так потеряли много времени! Стой спокойно и слушай меня! Ты прекрасно знаешь, что мне нужно. Надеюсь, ты не потратил на мою сестру все золото Голландца? Сколько ты дал этому болвану Гийо, чтобы он отступился?

Стискивая до боли зубы и кулаки, Александер вперил в Этьена убийственный взгляд.

– Куда ты спрятал золото? Я перерыл весь дом и…

– У меня его больше нет!

Возле конюшни шевельнулся куст, и из-за него вышла собака. Cheannaird! Этьен несколько секунд стоял, осмысливая услышанное, потом его лицо скривилось в гримасе гнева и недоверия.

– Неужели ты отдал все Гийо?

– Гийо ничего у меня не просил. Но золота у меня больше нет, Лакруа!

– Врешь! Никто, будучи в здравом уме, не выпустит из рук такое богатство!

– А я – выпустил!

Этьен нервно покосился на дом, потом – на сарайчик, где, как он успел выяснить, спал другой шотландец. Окружающий пейзаж постепенно прорисовывался сквозь рассветный полумрак, выбеленные стены окрасились в приятный розовый цвет раннего утра. Нужно было действовать быстро. Когда он решился, уже начало светать, и время летело, как на крыльях. Скоро запоют петухи, проснутся остальные обитатели поместья…

– Идем! За гумном нам никто не помешает.

Александер замер в нерешительности. Пес слишком далеко, чтобы попробовать что-то предпринять. Хотя…

– Шевелись, Макдональд!

Игнорируя приказ, Александер дважды коротко свистнул. Пес навострил уши и посмотрел на него. Этьен повернулся, чтобы проследить за его взглядом, и увидел, как Cheannaird срывается с места и с радостным лаем бежит к хозяину. Отвлекающий маневр удался!

Собравшись с силами, Александер набросился на канадца и схватил руку с пистолетом, намереваясь заломить ее за спину. Этьен испустил сдавленный крик. Пистолет упал. В ту же секунду Александер ударил его кулаком в челюсть. Этьен повалился на землю, увлекая за собой противника.

Cheannaird! Пес подбежал и принялся с лаем бегать вокруг дерущихся. Очень скоро Этьен подмял Александера под себя, и у того снова нестерпимо заныла нога. Искаженное ненавистью лицо промелькнуло у шотландца перед глазами, потом он увидел кулак… Удар, полученный в левую скулу, был так силен, что Александер застонал. У него зазвенело в голове, во рту появился металлический привкус крови.

– Что ты сделал с золотом?

Резкий голос Этьена почти полностью заглушали звон в ушах и лай собаки. Разозленный его молчанием, канадец ударил снова. Александер услышал хруст и задохнулся от боли – Этьен, наверное, сломал ему нос. Он повернул голову, чтобы сплюнуть кровь, когда взгляд его упал на пистолет. Мысли с лихорадочной скоростью проносились в голове. Что предпринять? Как убедить этого мерзавца, что у него нет золота?

Тем временем Этьен схватил его за ворот рубашки и заставил подняться.

– Что ты сделал с золотом?

На него было страшно смотреть. Этьен явно был не в себе.

– Я… я его отдал!

– Отдал? Отдал все золото? Кому?

– Монахам.

– Монахам?

– На богоугодные дела.

Этьен попытался пнуть ногой собаку, и та зашлась лаем.

– Ты – придурок, Макдональд! Наши священники лижут английским чиновникам сапоги! Делают все, что те приказывают!

Этьен, бледный как смерть, с трудом переводил дух. Ошеломленный, он качал головой, словно не мог поверить в услышанное. Он тоже вспомнил о пистолете и решил его подобрать. Но Александер сделал это первый. Снова завязалась ожесточенная драка, и Этьену не понадобилось много времени, чтобы и на этот раз выйти победителем. Завладев наконец пистолетом, он приставил холодное дуло к глазу противника, и тот моментально замер. Прерывисто дыша, Этьен, казалось, задумался. Александер ожидал, когда же раздастся роковой щелчок и его череп разлетится на куски. Мысли его обратились к Изабель и детям.

– Вставай!

Этьен вскочил на ноги. С трудом сглотнув, Александер подчинился. Шурин ткнул его дулом в поясницу и подтолкнул к пшеничному полю.

– Жаль, что придется снова сделать Изабель вдовой, но… Если уж я не могу заполучить сундук, то хотя бы отомщу за Марселину!

– Это не он убил твою Марселину! – крикнул кто-то у них за спиной.

Круто повернувшись, мужчины увидели перед собой разъяренную Изабель. Перед собой она держала охотничье ружье – оно всегда стояло в чулане на случай, если дикий зверь подойдет слишком близко к дому.

– Тебе это не к лицу, сестренка! Изабель играет в войнушку!

– Я буду играть в войнушку, если ты меня вынудишь, Этьен!

Уверенным движением она передернула затвор. И вдруг она увидела залитое кровью лицо Александера и вскрикнула. С циничной усмешкой на устах брат пристально смотрел на нее. Вокруг радостно пели птицы. Потянулись секунды. Изабель почувствовала, как палец задрожал на спусковом крючке. Она набрала в грудь побольше воздуха и снова посмотрела на Александера. Тот гладил по голове сидящую у ног собаку. По губам мужа она прочла просьбу уйти. Ну уж нет, никуда она не уйдет! Изабель решительно помотала головой и перевела взгляд на брата, который за это время не шелохнулся.