— Тридцать девять и восемь. Значит так — у вас бронхит. В самом разгаре. Подхватили видно несколько дней назад, а после того, как вчера промокли, начался кризис. Дыхание мне ваше не нравится. Жесткое дыхание, может перетечь в бронхопневмонию. Поэтому я назначу вам антибиотики, обильное питье, постельный режим. Есть кому за вами ухаживать?

Я отрицательно качнула головой и тут же услышала голос Артура:

— Есть. Вы лекарства выпишите, а ухаживать будем обязательно.

— Тут уколы надо поделать, антибиотик лучше внутривенно вливать. Могу к вам Соню прислать. Адрес скажите — она каждый день ездить будет.

Я снова легла на подушку, у меня не было сил сопротивляться, отвечать им. Пусть только оставят меня в покое.

— Вы мне ее телефон лучше дайте — я сам с ней договорюсь.


Доктор пожелал мне скорейшего выздоровления и ушел.

Проводив его, Артур подошел ко мне и подал руку:

— Поехали.

Я тяжело вздохнула. Как же легко пользоваться ситуацией, когда я так беспомощна.

— Куда?

— Домой отвезу, — сказал он.

— Я сама доберусь.

— На чем? Твою машину вчера забрали в ремонт.

— На такси, — устало ответила я, потянулась за сумочкой и вдруг вспомнила про переговоры.

— Черт, этот Вильямс звонил?

— Звонил. Я сам сделку закрыл на твоих условиях. Поехали. Я не съем тебя. Потом ненавидеть будешь. Выздоровеешь — и ненавидь сколько душе угодно.

Как же он изменился, словно другой человек, и нет сил анализировать, нет сил искать подвох. Я устала, мне плохо и я хочу спать.


В машине я все же заснула, я уже не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Меня бросало то в жар, то в холод. Подбрасывало на сидении. По лицу катились ручейки пота. Артур поднял меня на руки и куда-то понес. Наверное, в дом. Машинально я склонила голову ему на грудь и, слушая биение его сердца, снова отрубилась.


Ночью мне было плохо совсем, я металась на постели. Сбрасывая одеяло. Кто-то заботливо укрывал меня снова, клал холодные компрессы мне на лоб, подносил воду к моим пересохшим губам. Все как в тумане, как во сне.


Я проснулась днем. Тело уже не ломило, но чувствовалась слабость. Открыла глаза и вдруг подскочила на постели. Голова предательски закружилась. Я не дома. Постепенно я начала узнавать окружающую обстановку и вдруг все поняла, а когда осознала полностью, вскочила с кровати, завернулась в простыню и пошатываясь пошла на, уже так хорошо знакомую мне, кухню. Там позвякивали чашки, и пищал чайник.

— Ты что творишь, Чернышев? Ты какого черта притащил меня к себе на дачу?

Он обернулся и самодовольно улыбнулся. Нет, он улыбается мать его так? Это издевательство?

— Проснулась. Ты с постели зачем встала?

— Я о чем тебя спросила? Какого черта ты делаешь?

Артур отвернулся к плите, деловито переворачивая яичницу.

— Завтрак делаю.

Я вернулась в спальню, принялась лихорадочно искать свои вещи, но ничего не нашла, даже лифчика.

— Я их спрятал, и ты отсюда не уйдешь, пока температура не спадет. Для всех мы в командировке. Светка молчать будет.

Артур стоял в дверях и по-прежнему улыбался. Может заехать ему по наглой роже? Он что себе позволяет?


Я истерически засмеялась.

— Ты все продумал, да? Все решил? Как всегда? Ты думаешь, все так просто? Ты поухаживаешь за мной, завтраком покормишь, и все уладится?

Улыбка с его лица исчезла. А я снова зашлась в приступе кашля.

— Не кричи. Тебе нельзя.

— Где мои сигареты? — рявкнула я.

— Врач запретил курить, я их выкинул.

— Ты что оборзел совсем?

— Точно. Совсем.

Я завернулась поплотнее в простыню и пошла к двери, Артур резко выставил руку вперед и загородил проход. С того момента, как он узнал, кто я, все изменилось: и его отношение ко мне тоже, только теперь я его не понимала, я очень не любила чего-то не понимать и не предвидеть заранее. Меня это сильно нервировало, и я начинала чувствовать себя беспомощной.

— Куда?

— Такси ловить.

— В таком виде?

— Быстрее поймаю.

Я попыталась пройти, но он не дал.

— Отпусти. По-хорошему прошу, — процедила я сквозь зубы.

Артур усмехнулся, глаза угрожающе блеснули:

— А то что?

— Кричать буду, пусти, я сказала, — я ударила его по руке — все равно что бить по стволу дерева, он не шелохнулся.

— Кричи.

Я набросилась на него с кулаками, стараясь проскользнуть, протиснуться между ним и дверью, но он одной рукой удерживал меня, а другой дверь. Стоял как скала. От чрезмерной физической нагрузки у меня закружилась голова, и я повисла на его руке как тряпка. Артур подхватил меня за талию и понес в спальню.

— Скотина, — прохрипела я.

— Верно, я скотина, а ты сейчас ляжешь в постель. Через полчаса Соня укол приедет делать.

Артур уложил меня на кровать и насильно закутал в одеяло, словно в кокон вместе с простыней.

— Ты можешь кричать, драться, ругаться, но ты отсюда не выйдешь. Поэтому смирись и наслаждайся жизнью, Инга.

— Я не Инга! — Выкрикнула злобно, словно выплюнула.

— Знаю, но ты уже и не Васька. Я еще не решил, как тебя называть.

Он издевается, просто надумал отплатить мне за все, что я сделала. Точно, он будет мне мстить. Здесь я в его власти, нас никто не будет искать и он может делать со мной все что угодно.

— Пока что будешь — маленькая, раз ни Инга, ни Василиса тебя не устраивает.

Мне захотелось запустить в него чем-то тяжелым, но в этот момент он сказал нечто такое, от чего у меня все внутри задрожало.

— Я сделал яичницу, глазунью с колбасой. Как ты любишь и сладкий чай с малиной, три ложки сахара. Всегда удивлялся, как у тебя до сих пор попа не слиплась.

Ушел, а я так и осталась смотреть ему вслед. Это что он только что сказал? Нет, мне не послышалось? Да, я любила яичницу глазунью, я обожала чай с малиной, очень сладкий чай. Но это было в другой жизни, когда я еще не сидела на всяких здоровых диетах и не заботилась о фигуре. Это было восемь лет назад. Когда я жила с ним и по выходным Артур кормил меня завтраком. Не забыл. Не забыл, черт его раздери, а говорил, что не помнил, как я выгляжу. Почему это упоминание вызвало странное чувство ностальгии и тоски. Тоски по нему, по той любви. Я тогда была счастлива. Это были самые лучшие дни в моей жизни. Слезы навернулись мне на глаза.

Артур вернулся с подносом в руках, и я отвернулась к стене, не хотела, чтобы он заметил, как блестят мои глаза.

— Плачешь?

— С чего бы это? — огрызнулась я.

Он поставил поднос на столик.

— Зачем? — спросила я уже спокойней.

— Так, вспомнилось. Старые добрые времена.

Он посмотрел мне в глаза, и я снова отвернулась. Меня не нужно жалеть и вину свою он этим никогда не загладит. Во мне закипала злость, при том стремительно, как цунами.

— Поешь. Если что надо — зови. Я в зале.

Я швырнула поднос ему в след и истерически заорала:

— Зачем тебе это все? Зачем? Хочешь заделаться хорошим? Так со мной не получится! Я насквозь тебя вижу! Хочешь, чтобы акции вернула? В чем подвох, Артур?

Он резко вернулся обратно и сгреб меня в охапку не давая пошевелиться. Я вырывалась, отбивалась, пыталась царапаться, а он придавил меня к себе и вдруг прошептал:

— Захотелось вспомнить, как было раньше. Захотелось вернуться туда, назад, к тебе.

Я пнула его еще сильнее.

— Поздно вспомнил, тебе не кажется?

Он вдруг обхватил мое лицо ладонями.

— Да, маленькая, поздно, очень поздно. Я знаю. Все слишком поздно, только ничего не могу с собой поделать.

В двери постучались, и Артур выпустил меня из рук.

— Это медсестра. Ложись. Потом поговорим. Пойду, уберу здесь, и приготовлю тебе завтрак еще раз, и только попробуй не съесть, мое терпение не безгранично. Накормлю насильно.

— К черту тебя, твой завтрак и твою медсестру.

Артур повернулся, снова улыбаясь, только зрачки сузились.

— Прогонишь Соню — сам уколы делать буду. Так что хорошо подумай, прежде чем сделаешь ошибку. Я не шучу.

Он вышел, а я нырнула под одеяло. Сволочь. Не за что не позволю, чтобы он делал мне уколы, такой и убьет ненароком.


К вечеру мне снова стало плохо. Температура поднялась, и я тихо дрожала под одеялом. Артур не подходил ко мне, за исключением случаев, когда принес мне обед и несколько раз чай с малиной с лекарствами. Все остальное время я то спала, то бодрствовала. Я уже не порывалась сбежать. Чем быстрее почувствую себя лучше, тем быстрее от него избавлюсь. Не драться же мне с ним, в конце концов, чтобы уйти?

Артур зашел ближе к вечеру с очередной чашкой чая и увидел, что я трясусь под одеялом.

— Морозит?

— Да.

— Попей чаю, я принесу еще одно одеяло.

Я и не подумала высунуться. Руку протянула, начало ломить кости, я спрятала ее обратно и свернулась калачиком. Сколько времени антибиотик действует? Через три дня должно полегчать, вот тогда и уеду. Артур вернулся через пару минут с пуховым одеялом, укрыл меня и потрогал мой лоб снова.

— Ого! Прими аспирин.

Я протянула руку за таблеткой, быстро проглотила, запив чаем и отвернулась к стене, укрылась почти с головой. Меня все еще трусило. Чернышев выругался, послышалось шуршание одежды, и уже через секунду я подскочила как ужаленная — он залез под одеяло и прижал меня к себе.

— Не возникай, поняла? Я просто тебя согрею, а то трясешься как собака моей соседки.

Стало смешно. Притом впервые за все время нашего общения. Артур обхватил меня руками и прижал спиной к своей голой груди, его кожа показалась мне прохладной и я затряслась с новой силой. Услышала, как он тихо засмеялся и начал растирать мои плечи руки, согревая. Он впервые так заботился обо мне. Это оказалось приятно, несмотря на мою злость и ненависть к нему. По телу растекалось тепло, в груди пощипывало, голова слегка кружилась. Наверняка в чай конька добавил. Постепенно я переставала дрожать, а он прижал меня к себе еще плотнее, и я удивленно почувствовала бедром его эрекцию. Кровь бросилась мне в лицо, и стало жарко. До меня дошло, что я в одних трусиках, и он об этом знает. Хоть Артур и не пытался меня домогаться, от мысли, что он настолько близко и настолько сильно меня желает я снова начала подрагивать, но уже от борьбы с собой. Воспаленное, болезнью и коньяком, сознание играло со мной злую шутку. Я начала возбуждаться. Некстати, не к месту. Неосознанно пошевелила бедрами и его рука, растирающая мое плечо в попытке согреть, остановилась.

— Ты можешь перестать дергаться? — спросил он хрипло.

Еще чего? Ты держишь меня насильно в своем доме, ты разговариваешь со мной как со своей собственностью, ты влез ко мне в постель и я не воспользуюсь моментом совершить эту маленькую месть?

Уже намеренно я вильнула бедрами, чувствуя трение и твердый от возбуждения член.

— Ты нарочно, да?

Я притворилась, что сплю и снова пошевелилась. Артур склонился надо мной, всматриваясь в мое лицо.

— Притворяешься, — шепнул мне в ухо, — я ведь могу и ответить.

В подтверждение своих слов он скользнул ладонью по моему плечу к шее и я почувствовала его прохладные губы на своем горячем затылке. Тело тут же напряглось, предательски реагируя на ласку. Соски затвердели и уже не от холода, а от возбуждения. Они жаждали прикосновений, я чувствовала его сильную руку на своем горле. Артур спустил руку ниже, к груди, и коснулся соска. Я сцепила зубы, чтобы сдержать вздох, продолжая притворяться спящей. Шершавый палец медленно обвел напряженную вершинку, не касаясь кончика, и мое тело покрылось мурашками. Он обхватил сосок большим и указательным пальцем, слегка сдавливая и перекатывая. Низ моего живота тут же опалило жаром. Холодно уже не было. Дышать становилось все труднее. Теперь его рука скользнула по ребрам к животу. Я напряглась. Если коснется меня там, то все поймет, но ладонь вернулась к груди. Он ласкал меня осторожно, едва прикасаясь кончиками пальцев. Я даже не думала, что Артур способен на такую нежность. Губы целовали мою шею, и дыхание щекотало кожу. Спиной я ощущала стальные мышцы на его груди. Захотелось прижаться еще сильнее, но я не смела пошевелиться. Пусть считает, что я сплю.

После нескольких минут этой пытки я уже думала, что сойду с ума. Между ног пылал огонь. Первобытное желание принять его вовнутрь, до упора, уже пульсировало в помутившемся сознании. Я вся напряглась, мышцы сводило от невероятного напряжения. Я уже мечтала, чтобы его дерзкие пальцы спустились ниже, и притом немедленно. И Артур словно почувствовал мое желание, резко скользнул к низу живота, и от неожиданности я распахнула ноги, позволяя проникнуть еще дальше. Он накрыл мое лоно рукой, слегка надавливая, но не лаская, и я не выдержала — застонала. Артур тут же убрал руку, и я услышала, как он встает с постели.