– Ты сбежал с поля битвы? – предположил де Фос, презрительно скривив губы. – Вот почему ты до сих пор жив!

– Нет, я не бежал. От смерти меня избавил конь. На скаку он споткнулся, я вылетел из седла и ударился головой о камень. Из-за страшной жары на мне не было шлема. Я долго пролежал сначала без сознания, а потом в горячке, не помня ничего, даже своего имени. Выходил меня старик-отшельник, который жил тут в пещере. Его звали Джемал, он молился Аллаху, но был добрым и сострадательным человеком. Он меня выходил и почти что вылечил. Я говорю «почти», потому что прошли долгие годы, прежде чем ко мне вернулась память. За это время я привык к жизни дикаря. Джемал умер, а я остался жить тут. О катастрофе на Тивериадском озере мне рассказал мой старый и добрый друг…

Рассказ старика заинтересовал Ронселена, и взгляд его оживился. Ему очень хотелось кое-что узнать, и он поспешил задать вопрос:

– Если вы принадлежали к ордену тамплиеров, то, наверное, знаете, что сталось с Крестом!

– Да, знаю. Я уже сказал, что был тогда очень молод, ну и, разумеется, любопытен. Я слышал о том, что был отдан приказ закопать его, и захотел узнать, где именно. Бог покарал меня потом за неуместное любопытство.

– Вот уж не думаю! Он спас вам жизнь, вам и Тибо де Куртене – единственному из всех рыцарей-храмовников, но и Тибо уже умер. – Де Фос стал гораздо вежливее, как только понял, как драгоценны знания старика. – Мы приехали, чтобы забрать подлинный Крест. Таков приказ ордена. Где он спрятан?

– Именно там, где вы начали копать сегодня утром. Молодой человек точно указал вам место. Только почему он был связан?

– Меня вынуждают повиноваться, – объяснил Рено. – Я не хотел передавать Крест в руки храмовников. Простите за такие слова, вы ведь тоже рыцарь-храмовник, но мой отец взял с меня клятву, что я непременно передам его королю Людовику. К тому же и папа Иннокентий тоже хочет получить эту святыню…

– Мне думается, что притязания папы вполне законны… Значит, вас привезли сюда силой? А молодую женщину, которую слуга охраняет возле руин, тоже доставили сюда помимо ее воли?

Невеликий запас терпения де Фоса иссяк.

– Довольно пустой болтовни! – заорал он. – Если вы знали, где спрятан Крест, то наверняка можете показать, где он находится сейчас!

– Рыцарь-храмовник никогда не лжет. Да, я знаю, где находится Крест. Однажды сюда пришли сыновья Аллаха. Они раскинули лагерь возле акации. Их было всего пятеро, и они что-то искали. Они топали по земле ногами, а потом прислушивались, словно ждали, не послышится ли эхо. Один из них даже влез на дерево, но они ничего не нашли и на другой день уехали. Я подумал, что они могут вернуться куда более многочисленным отрядом, и испугался. На следующую ночь я выкопал из земли символ всеобщего воскресения.

– Разумная предосторожность, за которую вас можно только поблагодарить, – одобрил старца де Фос неожиданно ласковым голосом. – Значит, теперь осталось только передать его нам!

– Нет, – неожиданно резко отказался старый рыцарь.

Тон де Фоса мгновенно изменился, ярость душила его, и он прошипел:

– Вы сказали «нет»? Тогда я вам приказываю это сделать! Вы всего-навсего простой рыцарь, а я высшее должностное лицо, и вы обязаны беспрекословно мне повиноваться.

– Теперь я всего лишь древний старик, и жизнь мало что для меня значит.

– Смерть не будет торопиться прийти к вам, и путь ее будет мучительным…

– Не имеет значения! Но вы помогли мне понять, почему Тибо де Куртене заставил своего сына поклясться, что Крест не будет отдан в руки тамплиера. Тамплиера, похожего на вас. Ваш храм, который в юности так много для меня значил, уже не мой храм! Из моих рук вы Креста не получите.

По знаку своего господина слуги набросились на Рено, застав его врасплох, поскольку он не ждал нападения.

– Если ты не отдашь мне Крест, старый дурак, я на твоих глазах прирежу этого барашка!

– Не думайте обо мне! – крикнул Рено старику. – Рыцарь всегда готов умереть за дело, которому служит. Я служу Кресту!

Роселен де Фос подошел к нему, сгреб за ворот и чуть ли не поднял в воздух за шиворот.

– Ты забыл один пустячок, щенок! Забыл, что кроме тебя есть и еще кое-кто! Я сейчас отправлю слугу за нежной Санси, и мы посмотрим, что вы оба скажете, когда она взвоет, почувствовав на своем теле раскаленное железо.

– А что в таком случае будет с вашим выгодным договором? Вы что же, забыли об эмире, чью страсть необходимо удовлетворить?

Испуганный вскрик Эмара де Рейяка эхом отозвался в изумленном возгласе Рено – они оба застыли, завороженные необычайным видением: со стороны разрушенной деревни к ним направлялась Санси, держа в руках большой золотой крест, усыпанный драгоценными камнями. Лучи заходящего солнца играли на нем, рассыпая вокруг сверкающие отблески. Слуга Али в растерянности кружил вокруг Санси, словно большая встревоженная собака. Вдруг старый отшельник словно бы всхлипнул: свет, исходящий от Креста, одел светящимся облаком ту, которая несла его, и на ее щеках засверкали, как драгоценные бриллианты, слезы. Рено упал на колени и протянул руки к Кресту, пораженный чудесным видением, исполненным неземной красоты. Вслед за ним упал на колени и старый Эмар. Перекрестился и Ронселен де Фос, чьи серые глаза искрились от радости.

Крик ястреба, донесшийся с окрашенного пурпуром неба, положил конец этому чуду. Первым отстранился от него тот, кто меньше всех дорожил небесным. Де Фос подбежал к молодой женщине и, хотя она крепко прижала Крест к груди, не желая его отдавать, грубо толкнул ее и вырвал святыню. Санси, застонав от боли, упала на землю.

– Где вы его нашли? – заорал де Фос, держа Крест так, словно вот-вот собирался ударить им Санси.

Рено бросился на де Фоса и мощным ударом сбил тамплиера с ног. Крест выпал из рук монаха, но Рено подхватил его на лету, не дав коснуться закаменевшей от жара земли. Рено подошел к старому отшельнику и с величайшей почтительностью передал ему Крест. Руки Рено дрожали, прикасаясь к гладкому сияющему металлу, покрывавшему дерево, на котором испустил дух Спаситель.

– Вы хранили его в этих руинах? Какая неосторожность! – упрекнул он отшельника.

– Напротив, – отозвался тот. – Жители здешних мест избегают этой долины, веря, что она населена духами погибших здесь воинов, они ее обходят. А я вынужден был поселиться среди развалин и спрятать в них Крест после землетрясения, которое засыпало пещеру Джамала.

– Что толку обсуждать, где был Крест? Теперь он у меня в руках! – воскликнул Ронселен, бросаясь на Крест, словно стервятник на добычу. – Очнитесь, нерадивые недоумки! – завопил он, обращаясь к слугам. – Займитесь стариком и молодым!

Рено был уже возле Санси, которая лежала не шевелясь. Наверное, ударилась головой о камень или о дерево. Рено испугался, что она отдала Богу душу, и сердце его сжалось. Он взял ее на руки, приблизил лицо к ее лицу, пытаясь понять, дышит ли. Матерь Божия, спасительница! Санси дышала! Значит, она просто лишилась сознания, и Рено прижался щекой к нежной щеке Санси.

– Оставь ее в покое! – проревел Ронселен. – Она поедет без твоей помощи! Ну-ка, быстро! Свяжите его!

Приказать было проще, чем сделать. Рено сопротивлялся с такой яростью, что утихомирить его удалось только ударом по голове рукоятью кривой сабли, от которого он потерял сознание. Но ненадолго – его ведь хотели связать, а не убить. Спустя недолгое время, когда Рено пришел в себя, он увидел рядом с собой рыдающего отшельника. Рено с ужасом осознал, что творится нечто невообразимое, превосходящее человеческое понимание. Вооружившись секирой, Ронселен де Фос уничтожал золотой футляр с драгоценными камнями, который защищал те хрупкие кусочки дерева, что уцелели от подлинного Креста, позволяя верующим поклоняться святыне.

– Что вы творите? – закричал Рено. – Вы обезумели? Вы крушите Крест Христов!

– Да неужели? – злобно усмехнулся тамплиер, продолжая свое грязное дело.

Ему показалось мало разбить стекло и вытащить оттуда драгоценный кусок дерева, теперь он разбивал золотые пластины, добираясь до других частей Креста. Золотая пыль мерцала в воздухе светлячками. Между тем слуги собирали сухие ветки акации, валявшиеся повсюду, намереваясь развести костер. Де Фос наконец сладил с футляром и извлек часть перекладины. Она лежала на плече Христа, когда он нес Крест на Голгофу, она впитала кровь его руки, пробитой гвоздем, к ней склонилась его голова, кровоточащая от острых шипов тернового венца. Де Фос держал святыню в руках и смотрел на нее.

– На колени! – крикнул охваченный священным трепетом Рено. – На колени, несчастный, и кайся!

Но де Фос в ответ расхохотался безумным смехом, плюнул на священное дерево, бросил его на землю и начал топтать ногами.

Рядом с Рено горестно застонал дряхлый Эмар, а потом, не в силах терпеть такую муку, издал душераздирающий вопль:

– Немыслимое, нестерпимое святотатство! Что это за орден, к которому ты принадлежишь?

– Единственный настоящий! Тот, который скрывается за сильными и богатыми командорствами! Тот, который не поклоняется орудию унизительных рабских пыток!..

– Каким бы ни было это орудие, на нем окончил жизнь Мессия, Сын Божий, родившись человеком…

– Твой Мессия был смутьяном! Подлинным Мессией был Иоанн!

– Ты богохульствуешь! И за это твоя душа будет гореть в адском пламени! – предрек Рено. – Неужели ты искал Святой Крест, чтобы погубить свою душу?

– Чтобы быть уверенным в том, что Людовик Французский никогда его не получит! В его руках Крест стал бы слишком мощным оружием и, быть может, защитой от того, что я готовлю ему!

– Защитой? Значит, ты признаешь всю мощь его защиты?

– Нет, я ничего не признаю! И вот подтверждение!

Собрав куски священного дерева, которые валялись у него под ногами, де Фос бросил их в огонь, поднимавшийся к темнеющему небу.

– Не-е-е-е-е-е-е-е-ет!

Ценой невероятного усилия Эмару де Рейяку удалось подняться на ноги, он сделал несколько шагов и бросился в костер, успев плюнуть в лицо де Фоса. В ужасе отчаяния поднялся на ноги и Рено, он тоже кинулся вслед за стариком, надеясь его спасти и рассчитывая, что огонь спалит его веревки и он сможет вытащить старого рыцаря. Но Ронселен остановил его, схватив поперек туловища.

– Мы с тобой еще не сочлись! А старика оставим в огне. Он избавил меня от необходимости его прикончить.

– Кто тебе сказал, что он умрет? Может быть, Бог спасет его? Послушай! Он не издал ни единого крика.

Рено говорил правду. Пламя освещало ночную тьму, ветки трещали, но не настолько громко, чтобы заглушить крики, которые исторгают даже сильные и мужественные люди, оказавшись в огне. Вокруг царила тишина. И то, что произошло, было невообразимо, неслыханно. Среди языков пламени, что на миг словно бы застыли, обозначилась фигура старого отшельника. Его волосы и борода пылали, но он обеими руками прижимал к сердцу истинный Крест. Звучным голосом, который как будто бы ему не принадлежал, он произнес:

– За преступления, которыми ты, Ронселен де Фос, запятнал орден храмовников, ты погибнешь. Но орден погибнет раньше тебя! Погибнут невинные и виновные, добрые и злые, погибнут, потому что позволили существовать злу. Все тамплиеры будут прокляты! Безжалостный, не смыкающий глаз ни днем ни ночью король истребит вас огнем и мечом! Не пройдет и полувека, как тамплиеры будут стерты с лица земли, потому что невидимые черви уже точат плод! Но Бог узнает своих! А ты проклят навеки!

Будто ураган пронеслось проклятие над головами внимавших ему людей. Упав лицом на землю, слуги заткнули себе уши. Рено опустился на колени. Один Ронселен, выпрямившись, напряженный, как тетива, стоял, сжав кулаки, и с яростью ощущал свое бессилие.

Кверху взметнулся небывало высокий язык пламени, достигнув, казалось, застывшего в небе облачка.

Он был настолько жарким, что тамплиер отшатнулся, заслонив лицо руками. Это пламя издавало ужасающее гуденье около трех минут, а потом вдруг исчезло. Мертвая тишина, красные угли с синеватыми всполохами и яркие звезды. От старика и Креста не осталось и следа. Все исчезло. Только воздух благоухал кедром и жасмином, а не страшным запахом горелого мяса…

– Да смилостивится Господь над твоей душой, Ронселен де Фос! – прошептал Рено. – Даже если все люди на свете будут молиться за тебя, они тебе не помогут!

Окаменевший на миг человек вновь вернулся к своим безумным речам:

– Мне не нужны ничьи молитвы! Я сам сумею поговорить с ним, и он меня услышит!

Ударами ноги он поднял с земли перепуганных слуг и начал собирать золотые пластинки, которые так долго оберегали священное дерево Креста – божественного символа и для гордых иерусалимских королей, и для смиренных солдат Христова воинства. Теперь их деловито складывали в мешок, как товар или скарб.