Когда вернулась Чармиан, он и с ней был очень мил, расцеловал ее, сказал, что теперь ей будет не так скучно. Старая леди тоже, казалось, была довольна и все спрашивала: «Надеюсь, мой сын хорошо вас встретил?» Знаешь, Клод, странно, но теперь она совсем не называет его по имени, только «мой сын».

Чармиан повела меня в свою комнату, где она хотела поместить и меня. Она сказала, что Эван устроился на чердаке, там ему, вероятно, удобней, никто не беспокоит. Он заявил, что ему мешает спать плач Лоры, но девочка почти не плачет по ночам, только когда у нее резались зубы.

Я не знала, насколько Чармиан захочет быть со мной откровенной, и потому без всяких обиняков спросила, как ведет себя Эван. «Ужасно», — ответила она. У нее был тот бодрый и независимый вид, какой, ты сам знаешь, она напускает на себя, когда ей совсем плохо.

— Да, да, — подтвердил я.

— Я спросила, что означает это «ужасно». Чармиан ответила: «Может быть, я не должна говорить тебе этого. Он старается держаться, и это ужасно».

Элен умолкла и посмотрела на меня так, словно хотела, чтобы я попросил ее пояснить сказанное.

Чтобы помочь ей, я спросил:

— Он действительно старается?

— О да, да, он старается. За обедом, правда, был пьян, но не очень, держал себя в руках — ну, ты сам понимаешь. Был спокоен, даже весел, но чем дальше, тем изысканней становились его комплименты… мне, разумеется. А шутки, я бы сказала, все неудачней.

— А как воспринимала их старуха?

— Слушала и улыбалась, знаешь, такой странной улыбкой, будто не совсем понимает, что он говорит, и не совсем уверена, одобрила бы она его остроты, если бы поняла. Зато Чармиан добросовестно смеялась, даже не дожидаясь, когда он доскажет до конца свой очередной анекдот.

Элен с вызовом посмотрела на меня.

— Поначалу им удалось обмануть меня. Мне даже стало стыдно, что я так плохо думала о Шолто. Мне показалось, что нужно подлинное мужество, чтобы так держаться, и я начала было даже восхищаться им. Раза два я даже рассердилась на Чармиан — да, да, представляешь, рассердилась, — за то, что уловила в ее взгляде откровенное презрение. О, этого я себе никогда не прощу. Как смела я думать о ней так плохо?

И она торопливо продолжала:

— После обеда Эван тут же ушел в библиотеку. Миссис Шолто тоже исчезла, и Чармиан вдруг сказала: «Только бы она его не трогала. Только бы она его не трогала». Но старая леди вскоре вернулась и пробыла с нами весь вечер, пока не пришло время спать. Эван в тот вечер больше не показывался.

Элен загнула палец на руке и кивнула головой.

— Следующий вечер ничем не отличался от предыдущего, разве что остроты Эвана стали еще более сомнительными и Чармиан больше не смеялась. На третий день, это был вторник, с утра шел дождь. У вас здесь тоже был дождь? — спросила она так, будто это было очень важно.

— Да, и довольно сильный.

— Ну, а в Прайдхерсте мы просто утонули — дождь лил не переставая. Лора осталась без утренней прогулки и капризничала. Эван, который сразу же после завтрака заперся у себя, выскочил и закричал, чтобы немедленно уняли эту чертову крикунью. «Ты что, не можешь с ней справиться?» — крикнул он Чармиан. Она спокойно, словно не замечая его раздражения, сказала, что после ленча, будет дождь или нет, она вывезет Лору на прогулку, а пока ему придется потерпеть.

В три часа, когда ливень кончился и лишь слегка моросило, Чармиан надела плащ, посадила Лору в коляску и отправилась на прогулку. Я хотела было пойти с ней, но она попросила меня остаться со свекровью, чтобы той, не дай бог, не было скучно.

Тут Элен слабо улыбнулась.

— Но старая леди меньше всего во мне нуждалась. Как только за Чармиан закрылась дверь, она спокойно, но твердо заявила: «Мне кажется, я нужна моему сыну. Когда я с ним, ему всегда становится легче. У него сразу же поднимается настроение».

— Ты удивительно точно имитируешь старуху. Я словно вижу ее и слышу, как она это говорит.

— О, Эван умеет терзать свою мамашу, — продолжала Элен с каким-то странным злорадством. — К пяти часам он был уже мертвецки пьян. Я сначала ничего не заметила, он сидел тихо, смотрел в окно и зачем-то вертел в руках шпильку Чармиан. Миссис Шолто ушла к себе, а Чармиан готовила ванну для Лоры.

И вдруг Эван встал, подошел ко мне и присел на подлокотник моего кресла. От него невыносимо разило перегаром, казалось, этим запахом пропиталась даже его одежда. Сначала он повторял только одно слово: «Хэлло! Хэлло!» — и попытался прислониться щекой к моей щеке. Я отшутилась… попыталась встать и уйти, но он грубо толкнул меня обратно в кресло и стал уже откровенно приставать.

Он сказал, что я сначала ему совсем не нравилась, а теперь он находит, что я похожа на статуэтку из Танагры. Ему, видимо, показалось удачным это сравнение, он, должно быть, счел его очень метким и остроумным. «Клоду повезло, праведникам всегда везет», — сказал он. А потом… — Элен умолкла, стараясь вспомнить, — он спросил: «А вас не тошнит от этой праведности? Такому, как Клод, и в голову не придет сделать что-нибудь этакое, а?» — И тут он попытался поцеловать меня. Я оттолкнула его и сказала, что он ведет себя глупо и еще что мы оба слишком стары и уродливы для таких эпизодов…

Она вздрогнула от отвращения, припоминая эту сцену, и буквально усилием воли заставила себя продолжать.

— Но он вдруг обхватил мою голову руками, крепко сжал и стал тихонько раскачивать из стороны в сторону. Я потребовала немедленно оставить меня в покое, но он продолжал бормотать какой-то вздор о танагрской статуэтке и о том, что я должна его пожалеть. Тут я не на шутку испугалась, вырвалась и сказала, что Чармиан и без того плохо, что не хватает ей еще этого свинства. Я попросила его быть благоразумным. Он же продолжал ухмыляться: «А что, если я не послушаюсь вас, мисс?» Я снова попробовала обратить все в шутку. Тут, к счастью, вернулась миссис Шолто, и Эван ушел в библиотеку.

За обедом в тот вечер он уже откровенно ухаживал за мной. Он заявил, что ему следовало бы жениться именно на такой женщине — волевой, умной и деловитой и, разумеется, с фигурой, как эта проклятая танагрская статуэтка.

— Как отнеслась к этому старуха? — спросил я.

— Вид у нее был явно испуганный, но она решила принять это за шутку. Она пожурила, его и сказала, что Чармиан, чего доброго, может приревновать. Тогда Эван спросил Чармиан: «Ты ведь не ревнива, дорогая, а?» Та кое-как выдавила из себя улыбку и, еле сдерживаясь, ответила: «Однако не советую слишком меня испытывать».

Он еще долго продолжал мучить нас своей глупой болтовней. Миссис Шолто начала истерически хихикать, словно в ней ослабла какая-то пружина и она не могла остановиться. Чармиан не поднимала головы от вязанья.

Тогда Эвана прорвало. Он спросил, долго ли мы собираемся молчать и не похоже ли это на то, что его опять поставили в угол за плохое поведение.

«Ты видишь, мать, как со мной здесь обращаются. Разве ты не понимаешь, что мне снова дали по носу?»

Совершенно разъяренный, он набросился на Чармиан и закричал, что сыт по горло ее молчаливыми упреками. Он знает, кричал он, что она только… и ждет, чтобы он допился до белой горячки.

Слава богу, вмешалась старуха и кое-как урезонила его: не следует, мол, мучить друг друга из-за пустяков, тем более что в доме гостья. Как ни странно, это возымело действие. Он еще с минуту потоптался около меня, словно только сейчас сообразил, что гостья — это именно я, а потом, громко хлопнув дверью, вышел. Миссис Шолто ринулась было за ним, но ее остановил резкий голос Чармиан: «Прошу вас, мама, не надо». На этот раз старая леди почему-то подчинилась и опустилась на стул так, словно у нее подкосились ноги.

Элен попросила сигарету и молча курила, внимательно разглядывая кончик дымящейся сигареты, словно нечто удивительное.

— Я должна поскорее покончить с этим. Я еще не все тебе рассказала.

— Не торопись.

— Не могу. Мне надо рассказать все и поскорее вернуться в Прайдхерст. Так вот… — Она растерянно умолкла, словно вдруг забыла, о чем говорила: — На чем я остановилась?

— Эван вышел из комнаты, а Чармиан приказала свекрови оставить его в покое.

— О да, да… В этот вечер ничего особенного больше не произошло, если не считать того, что в час ночи, когда все уже легли, Эван стал подниматься к себе на чердак и наделал бог знает сколько шуму, должно быть, оступился на лестнице и упал. Шум разбудил Чармиан, она села на постели и стала говорить, говорить и никак не могла остановиться. Она вбила себе в голову, что, если она разведется с ним, когда он выйдет из тюрьмы, он непременно отнимет у нее Лору; сущий вздор, разумеется, но я никак не могла ее разубедить. Она была в ужасном состоянии. Только мне удалось ее немного успокоить и она стала засыпать, как вдруг наверху в комнате Эвана раздался такой грохот, будто кто-то швырял стулья или изо всех сил колотил ногами в пол. Чармиан, разумеется, снова вскочила: «О господи, опять», — промолвила она. «Что опять?» — не выдержав, спросила я. Но Чармиан молча прислушивалась. Убедившись, что наверху тихо, она легла и сразу же уснула или сделала вид, что спит.

Элен загнула еще один палец на руке — теперь загнутых пальцев было уже три: большой, указательный и средний, и она крепко зажала их в ладони.

— Утром Чармиан была почти весела или, скорее, полна непонятной энергии. Я это сразу заметила. Она ходила по дому, тихонько насвистывая, болтала, иногда обращаясь к Эвану. Он, насупившись, мрачно молчал.

После завтрака Эван куда-то ушел, и его не было часов до двенадцати. Явился он к ленчу, за столом почти не прикоснулся к еде, а потом снова собрался куда-то, заявив Чармиан — будто она была в этом виновата, — что его слишком долго держали взаперти, словно крысу в ловушке. Он намерен прогуляться, и лучше не ждать его к обеду. Он перекусит где-нибудь по дороге, если проголодается.

Чармиан хотела пойти с ним. Она боялась отпустить его одного, но он и слышать об этом не хотел, заявив, что ему надоели все бабы и их приставания и она — больше других. Он намеренно оскорблял ее, и даже миссис Шолто, упорно не замечавшая его грубости, почувствовала неладное.

И тут мне вдруг пришло в голову, что я должна пойти с ним. Я догнала его и предложила пойти с ним вместе, но он только сказал: «Нет, теперь вы мне не нужны», — и быстро зашагал прочь. Поверишь ли, я даже обрадовалась.

День тянулся, и казалось, ему конца не будет. Уже совсем стемнело, но Эван все не возвращался. Обед прошел в тягостном молчании, старуха еле сдерживала слезы. После обеда мы сидели и ждали.

До этого Элен говорила быстро и с какой-то злой решимостью поскорее покончить с неприятной обязанностью, а тут вдруг стала запинаться, с трудом подбирала слова. Вид у нее был смущенный и настороженный, словно она сама еще не совсем определила свое отношение к событиям, о которых собиралась рассказать.

— Наконец старая леди не выдержала: «Где же он? Куда он пошел?» — «Он сказал, мама, что вернется поздно», — ответила Чармиан, не отрывая глаз от вязанья. Ты знаешь, как ужасно она вяжет. Она уверяет, что унаследовала эту страсть от матери. Тут миссис Шолто буквально набросилась на нее, если можно так сказать о человеке, который почти не шелохнулся и еле слышным трагическим шепотом произносил слова. И все же в этом было что-то жестокое. «Как можешь ты так спокойно сидеть, да еще шутить? Другая бы уже с ума сходила!» — «Какой в этом смысл, мама?» Миссис Шолто сказала что-то о состоянии, в котором был Эван, а Чармиан без всякой задней мысли ответила: «Не думаю, чтобы Эван отважился на какой-нибудь отчаянный шаг».

Тут миссис Шолто не выдержала и закричала, что она не этого боится, просто с ним могло что-нибудь случиться, несчастный случай, наконец, да мало ли что еще, поэтому надо немедленно позвонить в полицию. «Он едва ли поблагодарит нас за это, мама», — сказала Чармиан и снова занялась своим вязаньем. О, как ужасно она вяжет, Клод, — снова повторила Элен, чуть не плача, — что-то бесформенное и корявое.

— Знаю, — успокоил ее я. — Хелена тоже так вязала.

— «А вот и он», — вдруг сказала Чармиан, и мы действительно услышали скрип калитки, потом хруст гравия, громкий стук захлопнувшейся двери и нетвердые шаги по коридору и вверх по лестнице. Миссис Шолто поднялась с дивана, она вся дрожала.

Чармиан крикнула, чтобы она не смела идти к Эвану и оставила его в покое. Но старая леди решительно ответила: «Ну нет, теперь я к нему пойду».

В это время наверху начало твориться что-то невообразимое, словно Эван намеревался разнести дом. Старая леди бросилась к двери, но Чармиан схватила ее за руку: «Нет, нет!»

Я попыталась помочь Чармиан. «Не ходите туда, миссис Шолто, прошу вас, — сказала я. — Чармиан лучше знает, что надо делать».