Юлия Кузнецова - Рецепт надежды

Преподаёт безумцам свой урок.

Раздолье нежности, любовь без края —

Одаренный сверх меры невзначай,

Сам всё разрушил я, не сознавая:

То был при жизни обретённый рай.

И вот страшусь, что рай не возвратится!

Любовь поправ, живу в аду, дурак!

Ючусь во мгле удушливой темницы,

Бессонно грезя, что, рассеяв мрак,

Лучи надежды озарят отныне

Юдоль раскаяния и унынья…[1]

Ира прочла стихотворение один раз. Глаза жадно выхватили: «любовь без края», «разрушил я», «страшусь, что рай не возвратится», «живу в аду», «лучи надежды». Потом перечла ещё раз. Старинные слова завораживали её. «Ючусь», «юдоль», «поправ»… Надо же, как красиво… Как он всё это придумал?

Ира перечитывала стихотворение вновь и вновь, и вдруг… Вдруг увидела то, ради чего писалось это стихотворение! Зашифрованное послание прямо в самом стихе! Вот это да! Уголки Ириных губ дрогнули. Она оторвала взгляд от листочка, устремила его вперёд, не видя остальных и улыбаясь чему-то неведомому. Она не слышала щелчок фотоаппарата, не видела, как Саша показывает снимок Тимофею и тот одобрительно кивает. Ирины мысли были далеко, где-то в небе, по которому ветерок-пастух всё подгонял воздушных овечек.

– Думаешь, в конверте была реклама? – спросил Тимофей Сашу вполголоса.

Саша улыбнулась, прижалась к его плечу и покачала головой.

Прошло несколько дней. Летние каникулы подходили к концу. Ире предстоял одиннадцатый класс, а потом – непростой выбор, который должен был унести куда-то далеко во взрослую жизнь. Удастся ли совмещать учёбу и работу, Ира не знала. Мама настаивала на перерыве в работе. «ЕГЭ, – повторяла она, как заклинание, – все выходные надо будет посвящать не печенью, а ЕГЭ!» Да и родители учеников поговаривали, что как бы ни были хороши мастер-классы, но «Чай с сухариком» – в центре города, а тем, кто живёт в спальных районах, трудно будет добраться до кафе осенью, когда все вернутся из отпусков. Так или иначе, Ира мысленно готовилась попрощаться и с детьми, и с увлекательной работой… На прощание хотелось испечь что-то грандиозное, что-то, что запомнится, но будет при этом лёгким в исполнении.

– Морковное печенье! – решила Ира и попросила детей принести на следующее занятие всех игрушечных кроликов и зайчиков, которые найдутся в доме.

Сама же отправилась в небольшой магазин в подвале, где продавались лепёшки, шаурма, фрукты-овощи и, если верить табличке над столом, «настоящие специи из Индии».

Продавец и правда смахивал на индуса: худой, черноволосый и смуглокожий. Ира оглядела стол, заставленный ящиками с сухофруктами и коробочками со специями. Чего там только не было! Корица молотая и в палочках, имбирь – и корень, и порошок, песочно-жёлтая куркума, тёмно-оранжевая паприка, зира, несколько видов перца, готовые наборы специй для плова и овощей, тмин, кориандр, семечки кардамона и звёздочки бадьяна! У Иры разбежались глаза. Что же выбрать для морковного печенья? «Как всегда, – усмехнулась она про себя, – мечтаю, мечтаю о чём-то, а как до реальности дело доходит – так впадаю в ступор».

– Вам помочь? – спросил, жизнерадостно улыбаясь, продавец.

– Нет, спасибо, – замялась Ира, – я выберу сама, просто мне пока надо подумать…

– Хорошо, хорошо, – не стал спорить продавец, – а вам?

Ира непонимающе посмотрела на него, но смотрел продавец куда-то ей за спину. Она обернулась и…

Еле сдержала удивлённый вздох. За её спиной стоял Игорь! Как же он изменился… Он очень похудел, хотя и раньше не мог похвастаться лишним весом, под глазами были тёмные круги. Он мельком глянул на Иру, улыбнулся будто через силу и прошептал:

– Привет!

– И тебе, – растерянно сказала Ира.

Сияющий продавец обвёл их глазами и спросил:

– О! Вы знаете друг друга? Вы будете готовить вместе?

– Нет! – быстро ответила Ира.

Кажется, Игорь тоже проговорил тихонько: «Нет». А может, Ире показалось.

– Тогда я немного помогу вам определиться с выбором, – сказал продавец, подмигнув Ире.

Он сунул ладонь в одну из коробочек, достал лавровый лист.

– Вот! Этот лист принесёт вам удачу на работе и в учёбе! Просто надо положить его в карман!

Ира фыркнула, переглянулась с Игорем. Тот скорчил смешную гримасу в ответ, мол, «круто, надо брать!». Не обращая внимания на их смешки и переглядывания, продавец перешёл к следующей коробочке.

– А это – мята! Она от головной боли любому человеку поможет. И чабрец или тимьян, пожалуйста, понюхайте, хорошо пахнет? От инфекций помогает, да и от боли головной тоже – как мята. А тут у нас чеснок, видите? Он…

Продавец заговорщицки понизил голос:

– Он от колдовства спасёт, да, обязательно!

– Ирка, бери связку чеснока, будешь в школу на шее носить для защиты, – прошептал громко Игорь, чуть склонившись к Ире.

Она засмеялась. Продавец снова обвёл их задумчивым взглядом, а потом, хитро улыбнувшись, произнёс:

– А это имбирь! Сушёный! В древности девушки пекли такие фигурки молодых людей… Он быстро глянул на Игоря и продолжил: – С имбирём. И если съесть такую фигурку, то молодой человек влюбится на всю жизнь и…

– Спасибо, – перебила его Ира, – я, кажется, определилась. Дайте, пожалуйста, немного мускатного ореха…

– Отличный выбор, – одобрил продавец, выуживая из кармана крошечный полиэтиленовый пакетик и склоняясь над коробочкой с пряностью, – мускат мышцы делает сильными, ух…

– И гвоздику…

– Тоже прекрасно! Она плохой запах изо рта убирает! Если пожевать, то запах…

– Ой, спасибо, спасибо, не надо про запах, – взмолилась Ира, и тут фыркнул Игорь.

Ира сделала ему большие глаза и одними губами произнесла: «Ну и тип!»

– И корицу ещё, – закончила Ира.

– Корица! – воскликнул продавец. – Это же аромат страсти! Прекрасный, прекрасный выбор!

Ира не улыбнулась. По коже побежали мурашки. Губы пересохли. Она глянула на Игоря, который тоже замер, не отрывая взгляда от коробочек с пряностями, словно увидел в одной из них змею. Ира поняла: сейчас их обоих захватило одно и то же воспоминание! Когда-то давно на кухне случился этот поцелуй… Поцелуй со вкусом корицы.

Ира сжала кулак так, что ногти впились в кожу, и заставила себя вернуться из воспоминаний.

– Всё, – сказала она, и её голос звучал немного хрипло, – спасибо. Сколько с меня?

Она расплатилась, не глядя на Игоря. Ей хотелось сбежать, долететь до дома, спрятать голову под подушку, чтобы отдаться во власть переживаний. Но, конечно, так никто не делает… Поэтому Ира собрала остатки силы воли, заставила себя поднять на Игоря глаза и спросила как можно спокойнее:

– А ты… за чем пришёл?

– Возьму-ка я лавровый лист, – задумчиво сказал Игорь в ответ, – пусть принесёт мне удачу.

Они вышли вместе. И медленно двинулись вдоль дороги, перешагивая через лужи. Их обогнала какая-то худая и нервная женщина, которая тащила за руку упирающегося мальчика. Мальчик выкрикивал:

– Не хочу! Не буду я мерить форму!

– А в чём ты пойдёшь в школу? – вопрошала гневно женщина. – В костюме для дайвинга, который с моря привезли?!

Ира проводила их взглядом, пожалела мальчишку (всё-таки Ириному классу повезло, у них была свободная одежда в школе) и вспомнила о своих учениках.

– А ты сейчас с кем-нибудь встречаешься? – вдруг спросил Игорь.

– Что? А…

Ира решила ответить честно:

– Вчера была у Влада в гостях. Ну просто… по-дружески. – Она хмыкнула, покачала головой. – Но он мне предложил встречаться. Полинка его бросила.

– А ты? – быстро спросил Игорь.

Ира пожала плечами.

– Наоборот, не понимаю, как у меня хватало терпения встречаться с ним раньше, – со смешком сказала она, – такой у него сложный характер…

Некоторое время они шли молча.

– А ты? – решилась вдруг спросить Ира.

– Я жду тебя, – просто сказал Игорь.

– О, – только и ответила Ира.

Она очень смутилась. Ей хотелось сказать что-то дурацкое, смешное, глупое, вроде тех шуточек, что отпускал тамада на свадьбе Лялиной сестры, чтобы как-то разрядить напряжённую обстановку, но ничего не приходило в голову.

– И долго ты будешь меня ждать? – спросила она шутливым тоном.

– Всю жизнь, – ответил Игорь.

Но при этом он не делал дурацких попыток обнять её, а его тон не был заигрывающим, как у Влада. Игорь сказал это таким же голосом, каким говорят общеизвестные вещи, вроде: «семью четыре – двадцать восемь» или «Микки Маус – это мышонок». У Иры зашлось сердце, и она не смогла ничего ответить. Так и шли рядом молча до самого дома.

Она так и не решилась признаться ему, что разгадала секретное послание, которое он зашифровал в своём прекрасном стихотворении.

В воскресенье Ира проснулась раньше обычного. Она долго лежала в постели, прислушиваясь и пытаясь понять: что же её разбудило? Какой-то звук или чей-то голос? Но в квартире было тихо, родители спали. Ира осторожно, стараясь не шуметь, выбралась из постели, подошла к окну, раскрыла его. В комнату ворвался свежий воздух, пахнущий осенью, яблоками и отчего-то – мёдом. Ира зажмурилась и вдохнула полной грудью. У неё возникло странное ощущение, что вот-вот с ней произойдёт самое настоящее чудо. В груди рождалось новое и восхитительное чувство – любовь ко всему миру! Утренний августовский воздух, ленивые и довольные лучи солнца, медленно скользящие по стенам, девушка в окне напротив, делающая зарядку, старушка, выгуливающая пуделя на площадке – всё вызывало в ней умиление, всех хотелось обнять, расцеловать и прижать к сердцу.

«Вот бы выйти сейчас во двор, сесть на качели и взлететь к самому небу», – помечтала Ира. Но вместо этого отправилась на кухню. В ладонях она ощущала знакомый зуд: ей страшно захотелось что-то испечь. Ах, как же соскучилась Ира по этому зуду! Как не хватало его в тяжёлые, мрачные дни! Но всё позади, а впереди у Иры – взлёт к самым высоким вершинам кулинарного творчества.

Что именно печь, решилось само собой. Плюшки с корицей – любимая еда её папы, мамы, подруг, да вообще – всех на свете! Как же рады будут родители, когда встанут попозже, а на завтрак – тёплые мягкие улитки с сахарно-коричной начинкой! А уж как рада будет Ира заняться пухлым, мягким душистым тестом! Погружать в него руки, месить с любовью и, конечно, целовать на счастье. Ира даже зажмурилась в предвкушении.

Весь следующий час она с увлечением замешивала опару, ставила тесто, а когда оно подошло, принялась искать скалку. Ведь тесто необходимо раскатать, чтобы выгнать все пузырьки и дать возможность ему напитаться новым воздухом. Ира заглянула в один шкаф, в другой, выдвинула ящики. В недоумении она оглядела их содержимое: орехоколы всех размеров, сырорезки, ножики для фигурной нарезки фруктов, лопатки и кисточки для крема… Но скалки не было!

– Вот балда! – хлопнула Ира по столу. – Я же её Игорю отдала!

Если бы эта мысль пришла ей в голову вчера, то она смутилась бы и убрала тесто в холодильник до того, как купит себе новую скалку. Но спокойный разговор с Игорем и волшебное, полное чудесных ожиданий утро придали Ире сил.

– Подумаешь! – решилась она. – Схожу да заберу! Тем более это подарок Сечиль. И он дорог мне как память.

Через несколько секунд Ира выскочила из подъезда и побежала к дому Игоря. Она чувствовала запах кофе из раскрытого на первом этаже окна, слышала смех детей, которые тащили на прогулку лохматого кокер-спаниеля, и ей казалось, что она не бежит, а летит…

Ира легко поднялась по ступенькам и у самой двери столкнулась с Еленой Викторовной. Та проворачивала ключ в замке, но, услышав шаги, обернулась и вздрогнула.

– Иришка! – ахнула Елена Викторовна.

– Здравствуйте!

Ира постаралась поздороваться сдержанно, но радость, переполнявшая её, так и брызнула ярким светом.

Губы Елены Викторовны дрогнули. Она шагнула к Ире и вдруг крепко обняла и прижала к губам Ирину голову.

– Он когда сказал, Ирочка… Когда он сказал… я… Я кинулась тебе звонить. Ты не подошла. Я к тебе пару раз приходила, родители сказали, не можешь говорить. Ирочка… Я его так ругала! Какой же он идиот! А он и сам вчера: «Мам, ты права была… Я идиот». Я расплакалась. Сегодня хотела к тебе идти, а ты и сама пришла…

Ира погладила Елену Викторовну по плечу. Выходило странно: Ира жалела её, а не наоборот, но, с другой стороны, Ире это придавало сил. Она вдруг поняла, что больше не чувствует себя несчастной!

Елена Викторовна отстранилась, заглянула Ире в глаза.

– Детка, – начала она, и в её взгляде появилась надежда, – ты ведь пришла…

– Я за скалкой, – дрогнувшим голосом сказала Ира, – мне просто скалка нужна.

– А, – разочарованно сказала Елена Викторовна.

Ира набрала в грудь воздуха, чтобы голос больше не дрожал и выпалила: