— Я была в пекарне, — объяснила Дженни.

— Миссис Сэмюэльсон, кто-нибудь взял у вас показания? — спросил Рурк.

— А что? Да, но я…

— Извините, мэм. — Рурк взял Дженни за руку и подвел ее к машине.

Один из пожарных старшего звания давал указания по рации, другой повторял их в громкоговоритель.

— Шеф, это Дженни Маески, — сказал Рурк, продолжая держать ее за руку.

— Мисс, я сожалею о вашем доме, — ответил пожарный. — После того как поступило сообщение о пожаре, нам потребовалось восемь минут, чтобы добраться сюда, но дело в том, что огонь вспыхнул задолго до того, как нам позвонили. Такие старые дома… вспыхивают как спички. Мы делаем все возможное.

— Я… эм… спасибо… наверное… — Дженни понятия не имела, что говорить, когда за спиной горит твой дом.

— Соседи сказали, у вас не было домашних животных.

— Да, это так.

«Только бабушкины африканские фиалки и травы в горшках на окошке, которое выходит в сад. Только целый мой мир. Все, что у меня было», — подумала Дженни. Несмотря на теплую одежду и жар пламени, ее знобило от ночного ветра. Просто поразительно, насколько сильно ее трясло.

На плечи Дженни опустилось что-то теплое и тяжелое. Она не сразу поняла, что это одеяло, которое службы спасения выдают пострадавшим. И еще Дженни ощутила руки Рурка Макнайта. Он стоял позади нее, притянув ее к груди, обнимая, словно желая защитить от всего плохого. Дженни вдруг стал невыносим собственный вес. Она сдалась и прислонилась к груди Рурка. Вскоре ей пришлось закрыть глаза, чтобы спрятаться от любопытных взглядов и едкого дыма. Лицо обжигал жар пылающего огня. От резкого запаха тошнило. Он вызывал в сознании картины сгорающих в доме вещей. Дженни открыла глаза и стала смотреть.

— Дом разрушен, — произнесла она, поворачивая голову и глядя на Рурка. — Все кончено.

Парень с камерой, возможно фотограф какой-то газеты, стоял в кузове своего автомобиля и наводил огромный объектив на горящий дом.

Рурк еще крепче сжал Дженни в объятиях.

— Прости, Дженни. Хотел бы я сказать, что ты не права.

— И что теперь?

— Расследование происшествия, — ответил Рурк, — выплаты по страховке, опись имущества.

— Я имею в виду прямо сейчас. Следующие двадцать минут. Следующий час. Огонь потушат, а дальше что? Я вернусь в пекарню и буду спать под своим письменным столом?

Рурк наклонил голову. Его губы находились у самого уха Дженни, чтобы она могла слышать его сквозь шум улицы.

— Не волнуйся об этом, — сказал Рурк. — Я защищу тебя.

Конечно, Дженни ему поверила. На то были веские основания. Ведь она знала Рурка Макнайта почти всю свою жизнь. Несмотря на все дрязги между ними, несмотря на чувство вины и боль, которую они причинили друг другу, и несмотря на огромную пропасть, что между ними возникла, Дженни всегда знала: она может рассчитывать на Рурка.

Глава 3

Что-то вырвало Дженни из объятий тяжелого, мучительного сна, и она открыла глаза. Сердце колотилось в бешеном темпе, легким не хватало воздуха, а мысли слегка путались. В голове прокручивался страшный сон о том, как издатель берет написанные ею страницы и одну за Другой скармливает огромной тестомешалке.

Дженни лежала на спине, раскинув руки и ноги, словно кровать была плотом, а она — единственным спасшимся с потонувшего корабля. Некоторое время Дженни бессмысленно смотрела в потолок, с которого свисала чужая люстра, потом осторожно села.

На ней была серая футболка в тонкую белую полоску — настолько большого размера, что соскальзывала с плеча, — и пара толстых хлопчатобумажных носков, тоже больших. А еще… Дженни подняла вверх край футболки… мужские боксеры в клетку.

Она сидела посреди кровати Рурка Макнайта — его огромной кровати, застеленной ужасно дорогим постельным бельем. Дженни посмотрела на ярлычок подушки. Кто бы мог подумать, что Рурк Макнайт так любит комфорт?

В дверь тихо постучали и, не дожидаясь приглашения, вошли. Рурк нес по кружке кофе в каждой руке и утреннюю газету под мышкой. Он был одет в линялые джинсы и обтягивающую футболку с надписью. У ног Рурка крутились три лохматых пса.

— Мы попали на первую полосу, — сообщил он, поставив кружки с кофе на столик возле кровати, и развернул «Авалонский трубадур».

Дженни туда не смотрела. Не сейчас. Она все еще пребывала в растерянности и в плену сна, удивляясь, почему же она так быстро проснулась?

— Который час? — спросила она.

— Чуть больше семи. Я старался не шуметь, чтобы дать тебе поспать.

— Я удивлена, что вообще заснула.

— А я нет. Черт, ну и длинный вчера выдался денек.

Это еще мягко сказано. Полдня Дженни смотрела, как пожарные борются с пламенем, до самого последнего уголька. Стоя под тяжестью серого зимнего неба, она наблюдала за тем, как ее родной дом превращается в черную груду обуглившегося дерева, разрушенных труб, креплений и сгоревших вещей.

Посреди обломков стоял камин, единственный выживший при пожаре предмет. Кто-то объяснил Дженни, что, как только следствием будет установлена причина пожара и работник страховой службы съездит на место происшествия, члены спасательного общества разберут руины и найдут сохранившиеся вещи. Потом обломки будут утилизированы. Дженни дали пакет с формами, которые необходимо будет заполнить, и попросили оценить стоимость сгоревшего имущества. К формам она так и не прикоснулась. Разве непонятно, что самое ценное не может быть измерено деньгами?

Дженни просто стояла там с Рурком, слишком потрясенная произошедшим, чтобы что-то говорить или планировать. Дрожащей рукой она подписала несколько бумаг. Ближе к вечеру Рурк заявил, что везет ее к себе домой. У Дженни не было сил даже возразить. Рурк накормил ее куриным супом быстрого приготовления, крекерами и предложил лечь спать. По крайней мере, это у Дженни, которая валилась с ног от усталости, получилось легко.

Теперь Рурк сидел на краю кровати, и его профиль очерчивал слабый утренний свет, пробивающийся сквозь полупрозрачные белые занавески на окне. Рурк еще не побрился, и золотистая щетина сглаживала линии его нижней челюсти. Футболка, истончившаяся и выцветшая от многолетней стирки, четко обрисовывала мускулистую грудь.

Собаки лохматой кучей плюхнулись на пол. А Дженни показалось, что во всей этой ситуации есть что-то нереальное. Она сидела на кровати Рурка. В его комнате. Рурк принес ей кофе. Читал с ней газету. Что-то здесь не так.

Ах да, вспомнила Дженни. Они же спали вместе.

По сравнению с тем, что вообще произошло, эта мысль показалась Дженни маловажной. У нее умерла бабушка, сгорел дом. Пусть она спала с Рурком в одной постели, сейчас это не самое главное. Но все окончилось лишь дурным сном, и это казалось Дженни нечестным.

«Ну-ка, посмотрим». Она потянулась к газете, придвигаясь к Рурку. Так обычно вели себя влюбленные: сидели вместе на кровати и, попивая кофе, читали газету. Только потом Дженни увидела перед глазами эту фотографию. Большую, цветную, на первой полосе. «О боже, — подумала Дженни. — Мы смотримся…»

Как пара. Дженни никак не могла отделаться от этой мысли. Фотограф поймал тот момент, когда Рурк обнял ее сзади и приблизил губы к уху, как будто наклонился прошептать что-то. Пылающий огонь сзади добавлял драматичности. На самом же деле в этот момент Дженни била такая дрожь, что у нее стучали зубы, а Рурк шептал ей на ухо вовсе не нежности, а просто объяснял, что теперь у нее нет дома.

Дженни ничего не сказала, надеясь, что романтичность снимка — это всего лишь плод ее фантазии. Она отпила кофе и просмотрела статью.

— Поврежденная электропроводка? — удивилась Дженни. — Откуда им известно, что это из-за поврежденной электропроводки?

— Это лишь предположение. Мы все узнаем после расследования.

— И почему у тебя такой прекрасный кофе? — спросила Дженни. — Он же просто великолепен.

— Ты что-то имеешь против?

— Я и представить не могла, что ты так хорошо варишь кофе. — Дженни сделала очередной глоток, наслаждаясь вкусом.

— У меня много талантов. Некоторые люди обладаю даром хорошо варить кофе, — добавил Рурк шутливо-серьезным тоном. — Они известны как кофейные маги.

— А как ты узнал, что мне нравится, когда в кофе добавляют много сливок?

— Я изучил все твои вкусы, начиная с того, как ты пьешь кофе, какими полотенцами вытираешься после душа и заканчивая твоей любимой радиостанцией. — Рурк сидел уперев локти в колени и держал в руках кружку.

— Ах-хах! Отличная шутка, Макнайт!

— А я думал, тебе понравится. — Он допил свой кофе. Дженни подтянула колени к груди и натянула на них футболку.

— Я знаю, это просто слова, но чашка хорошего кофе делает самые тяжелые жизненные ситуации не столь ужасными. — Закрыв глаза, Дженни отпила еще, наслаждаясь приятным вкусом и стараясь как следует прочувствовать настоящий момент. Учитывая все произошедшее, это было единственное безопасное место. Здесь. С Рурком. На его кровати.

— Что смешного? — спросил он.

Дженни открыла глаза. Только сейчас она поняла, что смеется.

— Я всегда думала, каково это — провести ночь в твоей постели.

— Ну и каково?

— Ну… — Дженни поставила кружку на столик. — Постельное белье из разных комплектов, но ткань чудесная. И все чистое. Не просто постиранное, а чистое. Такое бывает, когда белье меняют часто, а не раз в год. Четыре подушки и очень удобный матрас. Что же еще нужно?

— Спасибо.

— Я не уверена, что это был комплимент, — предупредила Дженни.

— Тебе понравилась моя кровать: постельное белье чистое, матрас удобный. Как же это может не быть комплиментом?

— Потому что я не могу решить, как это тебя характеризует. Как замечательного человека, который ценит хороший ночной сон, или как мужчину, который привык водить домой женщин, поэтому много внимания уделяет кровати.

— Так что из этого?

— Я не знаю. Мне нужно подумать. — Дженни откинулась назад на кровать и закрыла глаза. Были вещи, о которых она могла сейчас сказать, но решила к этому не возвращаться. Не возвращаться к прошлому. В конце концов, раньше они были друг для друга не чужими, и этого не изменить.

— Хотела бы я остаться здесь до конца своих дней, — сказала Дженни, стараясь придать голосу непринужденный тон.

— Так оставайся.

Дженни открыла глаза и уперлась локтями в колени.

— Я хочу кое о чем спросить тебя, и с моей стороны это очень искренне. Кого я разгневала? Неужели я нарушила какой-то космический баланс во Вселенной? Из-за этого меня преследуют неудачи?

— Возможно, — ответил Рурк.

Дженни кинула в него подушку.

— Ну, спасибо!

Рурк кинул ее обратно.

— Кто первым пойдет в душ? Ты или я?

— Иди первым. А я пока допью кофе и подумаю о своей невероятной судьбе. — Дженни посмотрела вниз. — Как зовут собак?

— Руфус, Стелла и Боб, — ответил Рурк, показывая на каждую. Он объяснил, что каждую из собак он когда-то спас. — А кота зовут Клоренс.

Спас. Ну конечно же, подумала Дженни.

— Они очень дружелюбные, — добавил Рурк.

— Я тоже. — Дженни почесала за ухом Руфуса, голубоглазого, густошерстного пса, метиса лайки.

— Рад это слышать, — сказал Рурк. — Если захочешь чего-нибудь поесть, не стесняйся. Хотя даже если ты не голодна, поесть все равно нужно. Впереди еще один тяжелый день.

Рурк пересек комнату, и через мгновение Дженни услышала радио вперемешку с шумом льющейся воды.

Она бросила взгляд на часы. Еще слишком рано звонить Нине. И только потом вспомнила, что Нина уехала в Олбани на съезд мэрии. Дженни поднялась и подошла к окну. Она с трудом переставляла ноги, как будто только что пробежала марафон, и это было странно, потому что вчера она целый день ничего не делала. Только стояла и в полном шоке глядела на свой сгоревший дом.

Мир за окном оставался удивительно неизменным. У Дженни вся жизнь разваливалась по кускам, а город Авалон спокойно дремал. Зимнее небо сплошь покрывали густые белые облака. Вдоль дороги росли голые деревья, а горы вдалеке были полностью укутаны снегом. Из окна дома Рурка Дженни видела, как городок постепенно просыпается. Несколько машин отважились проехать через огромные сугробы, нанесенные вчерашним снегопадом. Авалон был местечком, которое обладало легким шармом старого городка. Мощеные улицы и регулярно реставрируемые старинные здания его центра, городской парк, покрытые снегом газоны и игровые поля, расположенные на берегах реки Шуйлер. Река протекала, образуя небольшой водопад среди покрытых льдом скал, и уносила в своих волнах сорвавшиеся сосульки.

В этом городке жители мегаполисов снимали стресс. Некоторые даже покупали клочок земли, чтобы жить здесь в старости. Летом и осенью пригородные дороги, по которым ездили лишь грузовики фермеров и телеги, запряженные лошадьми, наводняли иностранные внедорожники, рычащие «хаммеры» и спортивные автомобили заезжих пижонов.