Мариэла Ромеро - Реванш

Однако спустя некоторое время Пернилю пришлось познакомиться с доном Фернандо. Рей нанял его через Пайву на работу, и он представился кузеном Росы. Когда Перниль ушел, Роса высказала свои опасения:

– Ненадежный человек, мой кузен, – со вздохом сказала она.

– Кого подвел? – заинтересовался Фернандо.

– Он в тюрьме сидел, – объяснила Роса.

– Это к лучшему, надежнее служить будет, – ухмыльнулся Фернандо.

На том разговор и кончили.

В общем, дела шли в гору, но было и у Рея кое-что, чего он не мог купить ни за какие деньги. Собственное бессилие мучило его, доводило до исступления, но поделать он ничего не мог: Мерседес бежала от него, и он никакими силами не мог ее удержать. Вновь на миг она согласилась быть с ним – сладкая, знойная ночь любви, –Мерседес поддалась зову страсти, ощутив свое одиночество, беззащитность, лишившись поддержки отца, вынужденная стать ему, немощному, опорой, потеряв возможность спрятаться за стенами монастыря, вынужденная принять на себя тяготы житейских забот. А Рей в этот миг был так настойчив, от него веяло такой мужественностью, такой уверенностью и силой, что Мерседес не могла перед ним устоять. Однако на силу Рея никак нельзя было опереться, эта сила толкала его в грязь, была силой животного, которое не ведает, что творит, и благодаря которой Рей совершал самые темные, самые дурные поступки. Поддавшись собственной слабости, понадеявшись на чужую силу, Мерседес не стала сильнее, и потому ненавидела себя за малодушие. Молилась, каялась и гнала от себя Рея.

А Рей лишний раз убеждался: он – изгой с младенчества, лишенный материнской ласки, его отлучили от матери, и теперь не принимает и любимая женщина, лишая возможности иметь семью и детей.

Сколько раз просил он отца сказать, кто был его матерью, но отец всякий раз ронял скороговоркой: твоя мать умерла. А тут он нечаянно услышал разговор Энкарнасьон с горничной Тулой.

– Представляешь, – трагическим шепотом говорила Тула, – я своими ушами слышала, как дон Фернандо приказал эту женщину убить…

В душе Рея что-то оборвалось, он понял, кого приказал убить дон Фернандо, внутренне подобрался и решил: он узнает правду до конца.

И тут дон Фернандо позвал его к себе в кабинет.

– В последний раз, сынок, съезди в Энсинаду. Дело крайне ответственное, нужен хозяйский глаз. Проследи за всем самолично.

– Контрабандными делами больше не занимаюсь, отец, и в Энсинаду не поеду!

– Э-э, Рей, оставь, ты всегда был моей правой рукой! На кого мне еще положиться? Только ты у меня и есть!

Рей про себя кипел: правая рука, чтобы грязь вывозить! Есть только ты, чтобы вечно быть отребьем!

Фернандо прикрикнул на него, и Рей, ощерившись, согласился: в этот миг он ненавидел отца.

Вечером Алехандро сказал:

– Завтра еду по делам в Энсинаду.

– И я завтра поеду в Энсинаду немножко развеяться, – с усмешкой сообщил Рей.

Дон Фернандо пришел обсудить кое-какие банковские операции к Самуэлю Агирре. Но не успел он и рта раскрыть, как вошла Марта и попросила отца дать ей возмож¬ность поговорить наедине с доном Фернандо. Агирре удивился, но возражать не стал.

– Дон Фернандо, – взволнованно начала Марта, – мне больно видеть то предпочтение, которое вы оказываете Исамар Медине. Мне кажется, ваше предпочтение вносит разлад в наши отношения с Алехандро. Я надеюсь, что вы поступаете так ненамеренно, и поэтому решила поговорить с вами прямо и откровенно.

– Очень рад, дочка, я тоже человек откровенный и прямой. Но пойми, Исамар – давний наш друг, она помогла нам в трудную минуту с Кике, моим единственным внуком, моим наследником, родной мне кровью, я и забочусь прежде всего о его благополучии.

– Это я очень хорошо понимаю, дон Фернандо, и очень хочу стать для Кике настоящей матерью. Я сама приемная дочь, и хотя лучшего отца, чем мой, мне пожелать трудно, я тем не менее понимаю все те сложности, какие есть у Кике и то, что вы о нем особо заботитесь.

– Приемная? – изумился дон Фернандо, и будто при вспышке света все стало для него на свои места: интерес Марты к прошлому, покупка имения, вопросы о Торреальбе. Марта – дочь Торреальбы! Вот в чем все дело! Вот сюрприз так сюрприз! Дон Фернандо не сомневался: он разгадал загадку. Марта говорила еще что-то, но он не слышал, ошеломленный сделанным открытием. Подумать только, и эта девушка собирается войти в его семью? Ладно, ладно, там видно будет. Он был хозяином обстоятельств, им и останется, он справится с отбившимся от рук прошлым!

Агирре вошел, и разговор прервался.

– Все уладится, дочка, все уладится, – заторопился Фернандо, – я сам обо всем позабочусь, – пообещал он Марте, прощаясь.

– Что ты наделала, Марта? – упрекнула ее Деянира. – Я предчувствую, что твоя откровенность будет иметь дурные последствия, а предчувствия меня не обманывают, ты знаешь!

– На этот раз обманывают, – отозвалась упрямая Марта. После вчерашней размолвки с Алехандро она хотела поговорить с ним с утра и позвонила. Алехандро сказал, что торопится в полицию по делу с поддельными счетами, и они договорились созвониться поближе к вечеру.

Марта позвонила еще раз, думая узнать, что выяснилось в полиции, и Каролина, счастливая возможностью сделать гадость, сообщила сладеньким голоском:

– В какую полицию? Он же поехал с Исамар в Энсинаду!

Марта вскипела. Ни минуты не медля, она села в машину и помчалась в Энсинаду. Любовные свидания? Никогда!

Погода – с утра такая ясная и солнечная – стала понемножку портиться. В Энсинаде, заглянув в местную харчевню, Марта застала только Леонардо и Мишель, которые ходили проверять бумаги в нотариальную контору. Алехандро с Исамар поехали смотреть земельные, участки по другую сторону залива.

Дождь разошелся вовсю.

Мишель и Леонардо попытались успокоить Марту.

– Не волнуйся, приедут попозже, не поплывут же они в такой дождь! Естественно, что они задержались. Мы же тоже не можем выехать.

Они сидели за столиком, а вокруг суетились, переговариваясь, рыбаки. Они обнаружили лодки с контрабандными продуктами, отбили их и растащили продукты. В харчевне только и было разговору, что о контрабанде. Но вся эта суета нисколько не трогала Марту, она думала об одном: Алехандро с Исамар остались наедине. Мысль эта была ей нестерпима.

– Я поеду! – Марта вскочила из-за стола. – Мне здесь ждать нечего!

И не слушая уговоров Леонардо и Мишель, побежала под проливным дождем к машине.

Чуть раньше умчался из Энсинады и Рей, не в силах совладать с мучительным беспокойством. Во что бы то ни стало он должен узнать, какую женщину намеревается убрать его отец. Он не желал быть пешкой в этой грязной и опасной игре!

Когда Рей ворвался в кабинет Фернандо, того буквально перекосило от ярости.

– Как ты посмел вернуться? – заорал он. – На кого бросил дело? Если оно провалится, мы погорим!

– Сабас справится не хуже меня! – с той же яростью прошипел Рей. – А ты должен мне сказать, какую женщину собираешься уничтожить. Я уверен, ты приказал убить мою мать!

– Ты совсем спятил, Рей, ей-Богу, совсем спятил! Я же тебе сказал: твоя мать давным-давно умерла! – Фернандо сперва только злился на Рея, теперь он хотел успокоить его.

Рей вглядывался в отцовское лицо, и возбуждение его понемногу стихало. Он хорошо знал дона Фернандо и почувствовал бы малейшую фальшь, но сейчас отец не лукавил. Что ж, тем лучше. Он узнает, кто эта женщина, чуть позже.

Зазвонил телефон. Рей взял трубку. Выслушал захлебывающийся голос с каменным лицом, хотя его душили гнев, обида, досада. Ну и денек! Хуже некуда! Провалили-таки дело, идиоты!

– Рыбаки из Энсинады разграбили груз, отец!

Тут уж разбушевался дон Фернандо: Рей идиот из идиотов!

– Я же сказал тебе, ты должен за всем проследить сам! Что нам теперь грозит, ты понимаешь? Да этому грузу цены нет!

– Если все дело в цене груза, я возмещу тебе потери! – заявил Рей.

– Дело не столько в грузе, сколько в полиции!

Гильермо, так и не переступивший порога, слушал их яростную перепалку. Наконец он не удержался и спросил:

– А о каком это грузе вы толкуете?

– О контрабандном! – зло отрезал Рей. – Мы занимаемся в Энсинаде контрабандой, и у нас отняли груз!

Узкие глаза Рея стали еще уже, молчать он больше не собирался. Почему ему одному отвели роль негодяя в этом семействе, а все остальные разыгрывают из себя чистеньких? Разделение на вонючих козлищ и невинных овечек ему надоело! Все! Хватит!

– Рей! Рей! – остановил его было дон Фернандо.

– Ты, Рей, шутишь, но так шутить не стоит, – неуверенно улыбнулся Гильермо.

– Я не шучу! Ты уже не маленький, мы одна семья, и ты должен знать правду: да, семья Мальдонадо занимается контрабандой!

Гильермо с мольбой смотрел на отца. Все существо его молило: отец, скажи, что это неправда, скажи!

Дон Фернандо молчал.

Гильермо переводил глаза с брата на отца, с отца на брата. Рей смотрел твердо и зло. Фернандо – с умудренностью, которую приносит жизненный опыт.

Гильермо всхлипнул и выбежал вон из комнаты.

– Теперь тебе придется уехать за границу, Рей, – устало сказал дон Фернандо. – Полковник Бругера опять вернулся к делам в Энсинаде, он ходит вокруг нас кругами. Да, Рей, кругами. Ты подбросил ему козырного туза, сынок!

– Никуда я не поеду, отец, – твердо ответил Рей, а про себя подумал: «Хорошенькое дело! Как у них все удобно и складно: меня за границу в козлы отпущения; мол, на мне все грехи, я один во всем виноват, а они все опять чистенькие. Дудки! А с Бругерой успею разобраться!»

Аврора после лечения в санатории почувствовала себя гораздо лучше. Но у нее появилось новое наваждение – слова, сказанные старой мулаткой: «Вы были замужем, у вас был сын…» И тут еще Элисенда, которая теперь была очень расположена к ней, повезла смотреть своего внука. Когда Аврора взяла на руки туго спеленатое крошечное тельце, нежность затопила ее, руки тоже будто что-то вспомнили… И тут она поймала сочувственный взгляд Брихиды. «Брихида ведь тоже из Энсинады, она должна что-то знать обо мне», – сообразила Аврора.

Целыми днями бродила теперь Аврора по дому, открывала шкафы, ящики, надеясь отыскать какие-то бумаги, документы, которые рассказали бы ей о прошлом. Воспользовавшись отсутствием дона Фернандо, она забрела к нему в кабинет – светлую комнату, увешанную картинами, с небольшим бюро светлого дерева, за которым дон Фернандо писал и в котором хранил свои бумаги. Вход в это святилище был запрещен даже служанкам – убирал его сам хозяин. Аврора хладнокровно ваяла в верхнем открытом ящике связку ключей и стала отпирать остальные. На глаза ей попалась добротная кожаная папка, она открыла ее. Наконец-то! Сверху лежало брачное свидетельство: Аврора Ускатеги и Фернандо Мальдонадо объявлялись мужем и женой. Та-ак! Значит, она была и оставалась женой Мальдонадо. А кто же тогда Элисенда? В папке лежал и еще один документ: завещание отца Авроры. Он оставлял все свое состояние дочери без права мужа наследовать в случае смерти Авроры. Вот и разгадка! Отец во второй раз подарил ей жизнь! Теперь понятно, что за обстоятельства помешали Фернандо от нее избавиться. Аврора аккуратно убрала все документы обратно в ящик и заперла его. Теперь осталось лишь выяснить, кто из двоих мальчиков ее сын: Рейнальдо или Алехандро. Брихида наверняка это знала, и она отправилась к ней.

Рыжая Брихида посмотрела на седовласую царственную Аврору с испугом, губы ее сложились в плаксивую гримасу: нет-нет, она ничего не знает, ничего не помнит. Но Аврора говорила так твердо и спокойно, и так настойчиво хотела знать, кто же ее сын, что Брихида, будто помимо своей веши, вдруг выпалила:

– Рейнальдо, да-да, донья Аврора, ваш сын – Рейнальдо! И когда Аврора ушла, принялась молиться:

– Господи! Прости мне мой грех, Господи!

А Рей будто с цепи сорвался. Злость и ярость душили его, и чем ближе была опасность, тем наглее и развязнее он себя вел. Он не нашел ничего лучшего, как отправиться навестить Хулио Сесара, который купил себе ларек и торговал теперь горячими бутербродами. С какой оскорбительной усмешкой потребовал он у Хулио бутерброд!

Ненависть, обида, чувство униженности всколыхнулись при виде Рея в гордом самолюбивом Хулио.

– Проваливай отсюда! – тихо ответил он.

– Я имею полное право купить себе бутерброд и проверить, как ты тут торгуешь на мои деньги, – с наглой усмешкой протянул Рей.

Хулио похолодел.

– Как это – на твои деньги?

– Сестренка Эсти попросила меня, я и дал ей денег, мне не жалко, – продолжал тянуть Рей все с той же наглой усмешкой.