Мег легла на спину, положив голову ему на колени, и Дэвид стал искать нейтральное положение для своей руки, устроив ее наконец вдоль линии ее пояса. Его рука поднималась и опускалась, вторя ее дыханию. Дэвид попытался представить себе, как выглядела бы сейчас Мег, если бы он мог ее видеть. Светлые волосы разметались у него на бедрах, длинные ноги балансируют вдоль ствола. Он вообразил, что ее тело, распростертое под его руками, взывает к тому, чтобы он сыграл на нем, как на музыкальном инструменте. Имел ли он право думать о половой связи с ней? Мечтать об этом – не преступление. Ведь этого все равно никогда не произойдет. Только сейчас она вполне определенно дала ему понять, что мужчины в сексуальном плане ее не интересуют. Может быть, именно поэтому он подсознательно пытается не принимать в расчет ее приверженность к однополой любви. Он хотел, чтобы она возжелала его так же, как он ее. Но это связано с риском.

Он не мог сдержать своих фантазий. Три года прошло с тех пор, как они с Шон последний раз занимались любовью. Нет, несколько раз они все-таки занимались любовью, когда он по той или иной причине решался настоять на этом. Но Шон, даже когда соглашалась, вела себя так, как будто исполняла неприятную обязанность по отношению к нему. Она не получала от этого удовольствия, как бы он ни старался. После этого оставалось чувство, что он использовал ее.

Он потрогал ладонью затылок Мег. Она доверчиво, как ребенок, изогнулась, чтобы принять более удобную позу. – Скажи мне, когда захочешь поменяться местами, – предложила она ему, прежде чем заснуть.

Среди ночи Мег вдруг испуганно вздрогнула и попыталась сесть. Дэвид почувствовал, как дрожит ее тело под его руками.

– Ты замерзла? – спросил он, хотя ночь была теплой.

– Где мой футляр для фотоаппарата?

Дэвид провел рукой по коре дерева, насколько мог достать. – Наверно, он упал на землю, – предположил он.

– Он мне нужен. – Она соскользнула со ствола и стала рыться в листве. – Его здесь нет. – Она встала, положив руки ему на колени. – О Боже, Дэвид, послушай меня, пожалуйста. Ты слушаешь?

Ее паника оказалась заразительной. Он ощутил усиленное биение собственного пульса.

– Что все же случилось?

– У меня инсулиновая зависимость. Я диабетик. И я нуждаюсь…

– Диабетик? Тогда что ты делаешь в этой экспедиции?

– Прекрати! Я не калека. И у меня нет сейчас времени обсуждать с тобой эти вопросы. Я должна срочно найти мой футляр. Там таблетки глюкозы. Это большие квадратные таблетки, по три в упаковке. Я должна принять все три сразу. Если я начну вести себя странно, дай их мне. Если я потеряю сознание, там есть шприц с раствором и еще пузырек с порошком. Их нужно смешать, и тогда ты должен сделать мне укол.

Дэвид и сам опустился на землю и стал искать футляр. Он был напуган ее инструкция. Укол мог у него не получится. Да еще смешивать препараты в темноте… Его пальцы нащупали гладкую поверхность футляра.

– Он здесь! Ответа не было.

– Мег?

Дэвид услышал, как она удаляется от него.

– Мег! Остановись!

– Я должна вернуться в лагерь.

Было ли это тем, что она назвала странным поведением? Он открыл футляр и порылся в нем. Дэвид нашел таблетки почти сразу – квадратные облатки в пластиковой обертке. Он последовал за Мег, прислушиваясь к хрусту веток под ее ногами, и наконец схватил ее за руку.

– Возьми это. – Он развернул одну пилюлю и положил ей в рот. Мег проглотила, и он таким же образом дал ей вторую пилюлю, и третью. Он обнял ее за талию и повел обратно, к поваленному дереву. Дэвид помог ей взобраться на него и сел рядом.

– Ты принимаешь инсулин? – спросил он, когда ее дрожь несколько утихла.

– Да. Его надо хранить в прохладном месте, и я держу его в речке. Вот почему я встаю так рано, чтобы никто меня не увидел. Я кладу дневную дозу в футляр и всегда ношу его с собой. Но трудно правильно рассчитать дозу, если питаешься нерегулярно. Доза зависит от количества пищи и от того, сколько энергии я трачу за день. Вчера я пропустила ужин и потратила много энергии, поэтому нужда в инсулине сегодня невелика. Но в темноте трудно было правильно наполнить шприц. Должно быть, я вколола слишком большую дозу.

– Так вот почему ты не хотела, чтобы я пошел с тобой, когда тебе якобы понадобилось воспользоваться кустами?

– Да.

– A у тебя есть с собой инсулин для утреннего укола?

– Нет. Я должна достать его из речки.

– А что если мы не успеем вернуться вовремя?

– Трудно сказать. Я всегда очень строго придерживалась режима. Мой доктор сказал, что поездка не представляет для меня опасности, если продлится всего две недели и если я смогу регулярно питаться и делать инъекции. Без инсулина я просто умру, но до него еще нужно добраться. – Она пожала плечами, как будто речь шла о головной боли. Дэвид вспомнил о том, как по-идиотски вел себя вечером, когда их обступала тьма.

– Мы вернемся вовремя, – пообещал он. – Двинемся в путь, как только рассветет.

Они прекратили поиски через час после того, как стемнело. Шон считала, что слишком рано, и продолжала искать одна еще час, фонарем выхватывая из тьмы деревья и громко призывая Дэвида. Ее снова охватило уже знакомое чувство, будто у нее украли что-то дорогое и принадлежавшее только ей.

– Продолжим поиски завтра утром, – заявила ей Тэсс, прежде чем они отправились спать. – Сейчас мы ничем не можем им помочь.

Шон лежала в своей палатке, окруженная безлунной ночью, и представляла себе наихудшее, что могло случиться. Дэвид и Мег нашли ягуара – или ягуар нашел их – и, возможно, вел себя с ними не так безобидно, как с ней. Возможно, Дэвид и Мег при встрече с ним утратили осторожность.

Она услышала шаги, приблизившиеся к палатке, и увидела луч фонаря.

– Дэвид? – Шон села.

Ивен встал на колени по ту сторону москитной сетки, освещая фонарем землю.

– Как ты? – Он расстегнул молнию сетки, влез в палатку и занял место Дэвида на спальном мешке. Она старалась разглядеть его лицо, но виден был только один широко открытый синий глаз и вопросительно вскинутая бровь. – Ты поняла, почему мы должны были прекратить поиски? – спросил Ивен.

– Потому что это лишено смысла.

– Сейчас слишком темно, и они углубились в лес. Мы понятия не имеем, в каком направлении их искать. Утром мы начнем действовать методически.

– Я боюсь, что он мертв.

– Он жив.

– Он такой доверчивый. Он никогда, не бывает готов ко встрече с опасностью. – Шон смотрела на белую окружность, которую фонарь Ивена начертил на стенке палатки. – И он боится темноты. Он боится чувства слепоты. – В этом заключалась наихудшая сторона происшествия. Ей страшно было представить себе Дэвида среди неодолимой тьмы. Шон сочувствовала ему. Хорошо хоть, что Мег с ним, и он не в полном одиночестве.

Ивен придвинулся к ней и обхватил ее руками. От него пахло дневной жарой и спиртом от забинтованной руки. Его близость была давней и знакомой, как стеганое одеяло из детства, в которое она и не надеялась снова завернуться. Тонкая ткань майки не защищала от прикосновения его рук.

– Я так давно не дотрагивался до тебя, – шепнул он.

Рука Ивена мягко сжала ее левую грудь, и он опустил голову, чтобы прижать свои губы к ее губам, но она отвернулась.

– Нет, Ивен, пожалуйста.

Он застыл неподвижно, касаясь лбом ее головы, с закрытыми глазами, тяжело дыша. В эту минуту она очень его любила, слишком сильно, чтобы заняться с ним любовью.

– Это нехорошо, Ивен. Я буду чувствовать себя виноватой. И ты тоже. И будешь потом обвинять меня…

Он покачал головой, не открывая глаз.

– Нет, будешь. Уже завтра. Ты должен помочь мне защититься от тебя. Мне так трудно справиться с этим одной.

Он мягко улыбнулся и откинулся назад, сложив руки на коленях, как школьник.

– Я когда-нибудь говорил тебе, что одно время хотел стать священником?

– Нет. – Она улыбнулась. – Почему ты заговорил об этом теперь?

– Захотелось тебя рассмешить.

Она потрогала белый бинт на его руке.

– Ты это серьезно?

– Да, я тогда был старшеклассником.

– Ты ведь был тогда из тех мальчиков, которые помогают вести службу у алтаря. – Однажды Шон ходила с ним к мессе, к большой мессе, и почувствовала себя перенесенной в другой мир. Служба продолжалась долго, ей казалось, что они провели в церкви много часов. Слова звучали загадочно, музыка возбуждала смутное беспокойство. Она смотрела на лицо Ивена и не узнавала в нем того человека, который вчера вечером занимался с ней любовью, весь огонь и страсть. Она изучала благочестивые лица мальчиков, стоявших у алтаря, пыталась представить Ивена на их месте – и не могла. Он был слишком земным, сделанным из плоти и крови.

– Знаешь что, – обратился он к Шон, – мы могли бы месте помолиться. В общем, о том, чтобы Дэвид и Мег вернулись живыми и невредимыми.

Она невольно засмеялась, но быстро оборвала смех. Он не шутил.

– Я не могу этого сделать, – сказала она. Он пожал плечами.

– Тогда не надо.

– Сначала тебе хочется переспать с чужой женой, в следующую минуту – помолиться.

Он принужденно улыбнулся.

– Ты ловко меня поддела, ничего не скажешь.

– Как ты молишься? Я имею в виду: какие слова ты произносишь?

Он лег на бок, опершись на локоть.

– Я благодарю Бога за то, чем он одарил меня в этот день. Потом я прошу Его о чем-нибудь. Сегодня я молился о том, чтобы Дэвид и Мег избежали опасности. Затем я испрашиваю Божьего благословения для каждого.

– Для каждого?

– Для каждого, о ком я забочусь. Для Робин и Мелиссы. Для тебя и Дэвида.

– Правда? – Шон и в голову не приходило, что он молится за нее, тем более за Дэвида.

– И за Джейми и Кейта, – добавил Ивен. Она понизила голос.

– А за Хэзер ты молился?

– Я молюсь за нее до сих пор.

Она почувствовала, как на ее глаза навернулись слезы, и помотала головой, чтобы стряхнуть их. Легла рядом с ним, совсем близко, позволяя ему снова обнять себя. – Ты должен быть с Робин.

– Она сама предложила, чтобы я тебя навестил. Шон сомневалась, способна ли она сама на такую бескорыстную заботу о ближнем. Ведь Робин было нелегко решиться остаться одной в палатке в такую ночь.

– Она так доверчива, Ивен. Ты не должен ее предавать.

– Ты все еще любишь Дэвида.

– Нет.

– Для тебя нестерпима мысль о том, что он там ранен или напуган.

– Я не люблю его.

– Это, знаешь ли, не преступление. Он твой муж.

– Если бы не он, Хэзер была бы жива.

– Это несчастный случай, детка.

Она покачала головой, но ничего не ответила. Шон обдумывала этот вопрос не один раз. Несчастный случай – это когда происходит нечто такое, на что ты не можешь повлиять. Дэвид был виновен в недосмотре.

Она села.

– Тебе пора возвращаться. И, пожалуйста, поблагодари Робин за заботу.

Дэвид открыл глаза навстречу приветливому лучу солнца, проникшему сквозь древесный шатер. Туман начал рассеиваться. Его голова покоилась на коленях Мег. Она что-то выковыривала ногтями из его лба.

– Не шевелись, – приказала она. – У тебя тут несколько клещей.

Дэвид взглянул на нее и увидел красный нарыв на розовой коже ее подбородка. В его центре засел клещ величиной с булавочную головку. Поваленное дерево ими кишело.

Он сел и извлек клеща у нее с подбородка, потом другого со щеки у виска.

– Я знаю, что на мне их полно, – призналась Мег. – Ведь я особенно чувствительна к нарывам из-за аллергии. – Она расстегнула брюки и опустила их. Ее икры покрылись нарывами и маленькими черными кровоподтеками. Он снял с нее брюки и вывернул их наизнанку, чтобы стряхнуть тех клещей, которые еще не впились в ее кожу. Дэвид знал, что они ползают и у него под одеждой, но его болячки были несравнимы с теми, которыми покрылась Мег.

– Дай мне твои ботинки и носки, – приказал Дэвид.

Она подчинилась, не говоря ни слова, и он вытряхнул клещей. Дэвид присел на корточки позади нее и снял пять клещей с ее ног. Ноги Мег поросли светлыми волосками; она их не брила.

Мег снова надела брюки, пока он осматривал ее волосы.

– Попроси Тэсс внимательно осмотреть тебя, когда мы вернемся, – посоветовал Дэвид.

– Вернемся? – Слезы навернулись ей на глаза, влажные алмазы покрыли щеки. – Мы ведь еще не нашлись, Дэвид. А мне уже пора измерить количество сахара в крови и сделать инъекцию инсулина. И еще мне надо что-нибудь поесть.

Дэвид поднял голову. Солнце всходило слева от них. Там должен быть восток, значит, их лагерь находится в противоположном направлении.

– Идем туда, – показал он Мег, вытаскивая последнего клеща из ее запястья.

– Дэвид, – попросила она, – пожалуйста, не говори никому о моем диабете. Я не хочу, чтобы они узнали.